— Эй, мальчик, хочешь есть?

— Да, я уже проголодался! — отвечал он.

Тогда один слуга вынул из кожаного мешка большой ломоть сушеного творога [81] и дал его мальчику. Мальчик принял этот кусок творога и только хотел надкусить его, как лошадь опять встряхнулась изо всех сил, так что кусок сушеного творога отлетел далеко в сторону. Отлетев и упав на землю, этот кусок сухого творога тоже проел в ней дыру. Да, и опять те слуги разразились руганью и проклятиями и опять умчались с шумом и хлопаньем.

Мальчик этот опять скакал, скакал, и, когда он через какое- то время догнал их, все слуги лежали и спали. Мальчик подъехал, откинул и подвязал голову своему коню и тоже улегся. Но конь его стоял, не сводя с мальчика глаз: «Я должен во что бы то ни стало уберечь мальчика! Эти враги обязательно захотят навредить ему!»

Вдруг конь заметил, что слуги собираются отправиться в путь. А мальчик продолжал спать. Конь подумал: «Ну, пусть поспит еще немного, пусть слуги отъедут. Эти злыдни опять станут вредить мальчику и опять захотят как-нибудь извести его!»

А мальчик все не поднимался. Тогда конь изо всех сил дернул головой назад и оборвал свой повод, дернул головой вперед и оборвал узду, подбежал к мальчику и увидал, что те давно уже убили его, налив ему в уши яду, и теперь мальчик лежал бездыханный.

— Ах, какая неприятная история! Большой соколино-серый со звездой сказал ведь: «Поскачу я!» А я спорил с ним и побежал вместо него.

Да, поглядел он тогда вверх, почихал и позевал и стал бить копытами так, что обнажилось переплетение корней земли, затопал так, что вывернуло все внутренности этого мальчика, вызвал с неба сильный дождь, и он выполоскал яд из внутренностей мальчика — и так вернул его к жизни.

Оживив мальчика, конь сказал ему так:

— Ну и спишь же ты, мальчик! Слуги уже давно уехали, ну- ка, садись живей!

Мальчик, хороший наш, подбежал и уже собирался было вскочить на своего коня, когда тот сказал ему:

— Эй, скачи и отломи от тех вон вечных снегов кусок льда с коленную чашечку и сунь его в свою суму!

Мальчик отправился в указанное место, отломил от вечного снега кусочек льда, сунул его в свою суму и поскакал дальше. Конь его скакал во весь опор.

Но мальчик, милый наш, не обрезал еще мешков с песком — он забыл об этом. И тут вдруг конь его остановился:

— А теперь погляди в эту черную степь, мальчик. Там ли еще слуги, ускакавшие утром, или их нет там, видно ли хоть что- нибудь?

И он действительно обнаружил слуг: посреди черной степи двигалось что-то вроде мошек и комаров. Увидев их, он наконец бросился им вдогонку; снявшись с места, он все скакал вперед, и конь его сказал на скаку:

— Обрежь-ка теперь веревки обоих мешков с песком!

Обрезал он веревки обоих мешков и сбросил их, и помчался его конь, помчался. Только сейчас конь поскакал по-настоящему, да так, что мальчику было этого не выдержать.

Когда он чуть не падал вперед, конь удерживал его своей благословенной гривой, а когда он чуть не падал назад, подпирал его корнем своего хвоста. А когда мальчику было уже не выдержать, конь волшебством превратил его в клеща и посадил в свою гриву. И тогда конь понесся… И когда приблизились они настолько, что слуги могли уже увидать коня, он, оборотившись птицей, взмыл к облакам. Но и меж облаков увидели его слуги. Один из них взглянул вверх и сказал:

— Ха, конь того нашего врага тоже ведь враг; гляди, он над нами, в облаках!

Один из слуг свернул свой аркан длиной в семьдесят саженей и забросил его, когда Малый соколино-серый со звездой пролетал прямо над ними. И аркан захлестнул шею коня и сбросил его на землю. Но конь исчез из петли, как дым, и умчался. Мчался он, мчался, а давешние богатыри уже поджидали его — и хан тут был, и все остальные богатыри.

— Это пыль от копыт моего коня!

— Нет, от копыт моего коня пыль! — кричали они все и спорили.

Но Хан Тёгюсвек увидел, что пыль эта — от копыт его коня, и приготовился, забив стальной крюк в вершину дерева. И в тот момент, когда конь мчался мимо него он продел крючок через оба трензельных кольца и удержал коня. Удержав его крючком, он упал наземь, и конь так потащил его за собой, что он землю взрыл. Конь пробежал полдневный путь, прежде чем Хан Тёгюсве- ку удалось кое-как ухватить его за морду. Все богатыри это видели, и им казалось, что земля дрожит, когда он повернул коня и поскакал к ним. И только когда осталась лишь треть времени, необходимого Малому соколино-серому со звездой для отдыха, начали постепенно подъезжать кони других богатырей.

— Ну, кто выиграл бега?

— Ах, Хан Тёгюсвек, ты выиграл их! — сказали все.

— А теперь что будет?

— Теперь будет состязание по стрельбе. Мы сложим в кучу столько дров, сколько смогут доставить девять верблюдов, насадим на пики девять штопальных игл и сквозь их ушкй рассечем девять черных камней величиной с быка каждый, — сказали ему.

Когда все было установлено, спросили:

— Кто будет стрелять первым?

— Стрелять будет Хан Тёгюсвек!

— Нет, — сказали, — это не годится! Будет стрелять самолично наш хан!

Когда выстрелил хан, он высек огонь, и все заполыхало, но, когда его стрела достигла самого последнего черного камня величиной с быка, она застряла в нем, не расколов его.

— Ну, кто стреляет теперь?

— Теперь стреляет Хан Тёгюсвек!

Выстрелил Хан Тёгюсвек — и все камни расколол.

Был там у него еще холм — назывался он Серым холмом переговоров. Когда он высек пламя на склоне этого холма — стал он и тут победителем. И так как Хан Тёгюсвек везде высек огонь и выиграл и это состязание, должны были состояться еще и состязания по борьбе. В то время, когда борцы боролись друг с другом, поваливший своего противника должен был обязательно убить побежденного — таков был обычай. И теперь спросили:

— Кто будет бороться?

— С Хан Тёгюсвеком сразится борец хана.

У хана был борец, которого называли Вонючим черным мангысом. Доставили тут этого борца, Вонючего черного мангыса, и выпустили его против Хан Тёгюсвека.

Хан Тёгюсвек и раньше уже бывал на состязаниях по борьбе во многих местах и встречал многих таких борцов. Подумалось ему: «Смрад от Вонючего черного мангыса поражает в самое сердце». И тогда откусил он две пуговицы от своего воротника и заткнул ими себе ноздри. «Но все-таки он — борец хана», — подумал Хан Тёгюсвек и боролся с ним сначала чести ради три дня, а потом вколотил его в землю, вырвал его легкие и сердце и бросил их на дымовой круг юрты хана.

— Развари, хан, сердце своего старого быка и съешь его! — крикнул он.

Тогда тот привел еще одного из своих вонючих черных борцов, и этого его вонючего черного борца Хан Тёгюсвек тоже убил. А за ним на борьбу вышел младший борец хана. «Это самый молодой борец хана. Ну, ничего не поделаешь!»— подумал Хан Тёгюсвек и чести ради сражался с ним три дня, а потом убил и этого борца хана. И еще там был борец по имени Темир Терек — Железный тополь, сын Неба. Хан Тёгюсвек начал бороться с ним. Три дня исполняли они танец орла [82], и не узнать было, кто же из двух добрых богатырей настоящий борец. Потом вдруг схватили они по заросшему лесом холму и стали бить ими друг друга, касаясь при этом друг друга кончиками пальцев. Боролись друг с другом оба храбреца, и в пыли, которую они подняли столбом, птица, сидевшая на яйцах, потеряла из виду свои яйца, кобыла, ведшая за собой жеребенка, потеряла из виду жеребенка — так отчаянно они боролись! А равнины, на которых они бились, превратились в котловины, через которые и коню было не перепрыгнуть.

Хан Тёгюсвек выиграл все состязания, и уже провозгласили: «Победил Хан Тёгюсвек!»— да тут Хан Тёгюсвеку опять пришлось заткнуть за пояс полу своего халата, так как против него остался еще один борец. А если спросят, кто был этот борец, — был им борец по имени Эр Дунгсай, который не может умереть, так как нет у него нити жизни [83], который растет, не зная возраста. Схватил он для начала Эр Дунгсая, а потом бросил его на землю. И тот превратился в ничто.