– Да что же это за сказка такая!.. – воскликнул Ваня.

– Это, Ванечка, – ласково сказала бабушка, – русская сказка. Рассказывали её на все лады. Я её слышала в деревне от своей бабушки, когда была маленькая, как ты, Машенька. Потом сама рассказывала её своим братьям и сёстрам, потом вашей маме, когда она была маленькой, а теперь вот расскажу вам, своим внукам. Ну кое-что я в ней сама придумала, но мне кажется, что хуже она от этого не стала.

– А как называется эта сказка? – спросил Ваня.

– А называется она так: «Чур, не перебивать! или Как Иван и Настя нашли своё счастье».

Бабушка села поудобнее в мягкое кресло и начала рассказывать:

– Большой праздник был как-то раз в деревне. Крестьяне убрали невиданный урожай.

Старшие отпраздновали день урожая и разошлись по домам, а молодые парни и девушки только разгуляться успели. Гармонист играл, девушки водили хороводы да плясали. А тут из соседнего села припожаловали к ним весёлые затейники – скоморохи с рожками и дудками. Теперь-то никто на дудках и рожках не играет, а в те незапамятные времена на них играли, да ещё как весело играли! Ходили эти затейники из деревни в деревню, веселили народ своими шутками, прибаутками, плясками и песнями...

– А ты помнишь, бабушка, хоть одну прибаутку? – спросила Маша.

– Помню, а как же! А перебивать будешь, сказку сказывать не стану.

– Всё, всё, – заторопилась Маша, – больше не буду.

И бабушка продолжала...

– Вот как они начинали своё представление! Слушайте!

– А вот и мы, люди добрые! А вот и мы! Потешники, затейники, песни петь охотники, на дудках и рожках работники! Где сказку расскажем, где загадку загадаем, где шутку пошутим! А и любят же нас – весёлых людей! Бабоньки пирогами потчуют, мужички винцом угощают, старички похваливают, старушки в гости зазывают, а от парней и девушек отбоя нет! А тут недавно мы оплошали. На деревне похороны, а мы, не разобравшись, грянули плясовую! Ох, и попотчевали же нас добрые люди! Бабоньки – скалками, а мужики – палками! Старухи – тумаками, а старики – кулаками! Пареньки – калёными орешками, а девушки – щипками да насмешками!..

Парни и девушки обрадовались затейникам. Тут и началось настоящее веселье. Пела и плясала вся деревенская улица. Даже старик Степан не выдержал, вышел из избы и стал просить затейников спеть что ни на есть развесёлую песню, чтобы вспомнить свою молодость. И тогда на середину улицы выскочил самый молодой затейник и стал петь и плясать.

– Ой, бабушка! И как ты всё это пом-нишь! – воскликнула Маша и от восторга даже села на кровати.

– А ну-ка ляг! – сердито сказала бабушка. – И не перебивай!

Маша покорно легла.

– То-то же! – сказала бабушка. – Ну вот, слушайте дальше.

– Весело поёте, – сказал старик Степан. – А что это ни Настеньки, ни Ивана не видать?

– А мы их ждём, – ответили девушки. – Они ищут среди колосьев пшеницы такой колос, чтоб был о ста зёрнах. Такой колос найдёшь – счастливым будешь. А мы пока тут веселимся.

– Отчего ж не повеселиться, – сказал старик Степан. – Урожай-то ныне невиданный. На моём долгом веку второй такой случается.

А вот и Настенька с Иваном. Ну и парочка! Молодые, красивые, сильные! У Настеньки на голове венок из васильков, у Иванушки в руках серп и колосья пшеницы. Весёлые, счастливые. Иван говорит, что нашёл заветный колос о ста зёрнах. Будущей весной посеет эти зёрна в первую борозду – и опять земля подарит такой же богатый урожай.

Наплясавшись, затейники пошли в другую деревню, и никто, кроме Настеньки, не заметил, как вдруг возле Ивана появился маленький старичок. Был на нём длинный зелёный балахон, а в густой седой бороде запутались травинки.

– Гляньте-ка! – закричала Настенька. – Какой чудной гость к нам! Старичок с ноготок! Кто такой будешь, дедушка? К кому припожаловал?

А старичок посмотрел на неё и сказал:

– К тебе, моя красавица, да и к Иванушке, добру молодцу.

Настенька и Иван очень удивились, удивились и переглянулись девушки и парни. Окружили они старичка. А он и говорит:

– Добрые весточки – что быстрые ласточки. Всё мне о вас ведомо. Слушайте же меня, детки мои. Много годов я храню в заветном лесу народное сокровище – скатерть-самобранку. Пошли из-за неё в стародавние времена ссоры и драки промеж крестьян. Каждый к себе тянет, а она не для одного, а для всех. А как пролилась из-за неё кровь, ушла самобранка под мою защиту. В дубовом дупле хранил я её. А пора уже и людям её отдать. Людям справедливым и совестливым. Девице умнице-разумнице, да такой, что в дому за работу примется – всё кругом блеском блестит, пироги испечены, печь вытоплена. В поле пойдёт, бросит зерно в землю – густо пшеница взойдёт. Сердце чтоб у неё было золотое, доброе – всегда готова ближнему помочь, последний кусок хлеба отдать голодному. Такую, чтоб ни разу её уста никому не солгали.

– Это у нас Настенька такая! – закричали подружки. – Это Настенька!

Старичок махнул на них рукой, и они замолчали.

Вот и велено мне, старичку-лесовичку, отдать скатерть эту заветную в её добрые руки, чтоб этой скатертью владела она вместе с добрым молодцом – под стать ей, умнице, красавице. Должен быть он сердцем добрый, разумом светлый, до работы охочий.

– Это наш Иванушка! – загалдели парни.

– Вот и я, старый, так разумею, – сказал старичок-лесовичок. – Берите, детушки, скатерть-самобранку. Берегите её пуще глаза. Расстилайте на большие праздники, потчуйте честной народ. А может, не возьмёте?.. Владеть ею не просто. Сердце для этого надо иметь храброе.

Старичок оглянулся и заговорил тише:

– Про скатерть-самобранку прослышал лютый враг Змей Горыныч Семиглавый. Со всех концов света собирает он в своё логово сокровища. Всем владеет. А вот скатерти-самобранки у него нет! Гложет его алчность, когтит его зависть. Сна лишился. Вынь да положь ему скатерть-самобранку. Покуда она была в дупле спрятана и заколдована, приступа к ней у Горыныча не было, а теперь – разверни он только книги свои чёрные да узнай, неровен час, что попала она в руки слабые, человечьи... быть беде! Прилетит, огнём всё спалит и скатертью овладеет!

– А я биться с ним буду, – сказал Иван и нахмурил грозно брови.

– Не заробеешь, Иванушка? Страшен Горыныч, безжалостен. Семь глав у него, из ноздрей огонь пышет. Когти острые на звериных лапах. Будешь ли, жизни своей не жалея, биться с ним?

– Буду, дедушка, – сказал Иван. – Не отдам ему скатерть-самобранку.

– Верю тебе. Не ошиблись мои старые очи. Вещун-сердце не обмануло. На скатерть, владей!

Старичок взмахнул скатертью. Она взлетела и покрыла старика. Когда Иван подхватил скатерть в руки, старичка под нею не оказалось: он исчез так же незаметно, как и появился.

– Где же старичок с ноготок? – сказала Настенька. – Кабы не дар его драгоценный, глазам бы своим не поверила.