— Во-первых, он сам стал конвейером, и по нему можно пропускать детали. Во-вторых, он ногами отбивает сигналы точного времени…

— А вам что, время понадобилось? — взревел Хамиан14 и перешёл с речевой сигнализации на тревожные гудки.

В бешенстве он залился такой страшной сиреной, что все автоматы прекратили регулировку и начали громко тикать. Автомат для газированной смазки не растерялся и со смаком плюнул Хамиану14 в ухо. Именно там и находился выключатель гудков. Хамиан14 выключился. Наступила тишина.

«Надо притвориться, что я случайно загудел», — решил Хамиан14, вспомнив о своём плане тайного и хитрого выведывания новых мыслей.

— Что-то застопорило у меня, — произнёс он громким и спокойным голосом. — Выключатель пошаливает. Нет ли у кого-нибудь новенького выключателя? — обратился он к тикающим туготронам, которые остановили прессы, контрольные пульты и ленты конвейеров.

Не дожидаясь ответа, Хамиан14 прошёл мимо автоматов и направился к изобретателю, отбивавшему ногами точное время. Этого туготрона звали Шатун-младший. Он был выпущен в той же серии, что Дуракон45, но оказался гораздо способнее.

— А ты, братец, не придумал ли чего нового? — обратился к нему Хамиан14.

Железный умелец вынул свои новые программы.

— Есть кое-что, — сказал он доверчиво и, открыв крышку своей головы, вставил в неё карту с программой нового усовершенствования.

— Послушаем, послушаем, что ты там сообразил, — сказал Хамиан14, поблёскивая медной контактной челюстью. — Остальным выключить память! — заорал он неожиданно.

Столпившиеся автоматы суетливо захлопали переключателями памяти и оставили включёнными только уши.

— Предлагаю перенести глаза в руки, а память оставить в голове, — произнёс изобретатель приглушённым голосом.

— Тьфу ты, пакость какая, — сказал Хамиан14 с нарочитой небрежностью. — А зачем это тебе, братец, понадобилось?

Беспамятные автоматы молчали и беспорядочно рыскали лучами.

— Это расширит наш кругозор, — ответил Шатун-младший. — До сих пор туготрон мог видеть только то, что находится впереди него. А если глаз поместить в руку, то можно будет бросить взгляд куда угодно.

Изобретатель повертел железной рукой во все стороны, показывая, как именно расширится кругозор туготронов.

— Ну ладно, ладно, — сказал Хамиан14, включив свой проигрыватель смеха. — Ха-ха-ха! — раздалась пулемётная очередь смеха. — Отдай-ка мне эту программу! — приказал он изобретателю.

Шатун-младший отбил ногами двенадцать часов и вынул из головы карту с программой своего изобретения. Хамиан14 схватил её щупальцем с отогнутым железным мизинцем и спрятал карту под болтающейся крышкой живота.

— Больше такими глупостями не занимайся! И следи за нафталином, — строго сказал он автомату.

В воздухе застыл звон от часов, управляемых ногами Шатуна-младшего.

— Память включить! — скомандовал Хамиан туготронам. — Смотри, как бы я не включил глушитель мыслей! — шутливо пригрозил он на прощание изобретателю и пошёл из ангара. У выхода он остановился. — Почему вентиляция не работает? — заорал он.

— Обмотка мотора перегорела, — ответил автомат-газировщик.

— И давно он у вас не работает?

— Восемьдесят девять часов сорок одна минута и двадцать две секунды, — отрапортовал Шатун-младший от лица службы точного времени.

— А ты что? Починить не можешь? — насмешливо спросил его Хамиан14.

— У меня руки заняты сортировкой гаек, а ногами я отбиваю точное время, — напомнил изобретатель.

— Лучше бы не отбивал точное время, — сказал Хамиан14 и вышел из ангара Нафталинового комбината. Потом он приоткрыл крышку своей головы и запихнул туда карту с идеей перенесения глаз из головы в руки. — Буду одним глазом подглядывать, а другим пугать. Сила! — весело воскликнул он и звякнул коленями. — Утро прошло неплохо. Мыслишек в общем нет. Жить можно!

Хамиан14 отправился на аэродром, чтобы полетать в небольшой ракете вокруг Острова, населённого туготронами.

запел Хамиан14 и затопал по земле, исхоженной многими поколениями автоматов.

Всё прошло опять легко и гладко, как в ванне, наполненной машинным маслом.

Серёжа сидел в тени дерева неподалёку от домика Парабуца. Температура воздуха 25 градусов давала себя знать. Серёжа привязал свою куртку к велосипеду и остался в майке. На голове у него была крыша от старого сарая Парабуца.

«Жарко и хочется есть, — думал Серёжа. — За целый день только зелёные яблоки и витаминный обед у Парабуца».

Нелида приготовила праздничный обед из цветов витаминов Э, А и У. Миг и Сластик наелись до отвала. Но Серёжа почувствовал, что после витаминов у него под ложечкой заныло ещё сильней.

— Пойду погуляю после обеда, — сказал он гостеприимным хозяевам и пошёл искать зелёные яблоки.

Над его головой часто пролетали вертолёты, делали несколько кругов и улетали. Один из них столкнулся с воробьём. Воробей резко чирикнул и спикировал на ближайший куст.

«Трудно минитакам среди обыкновенной природы», — подумал Серёжа, сорвал зелёное яблоко и откусил кусок. Зубы заныли.

Минитаки яблок не ели. «Это слишком тяжёлая пища, — объяснил Серёже Парабуц. — Наш народ с незапамятных времён питается только цветами, грибами и кузнечиками».

После ухода Серёжи на прогулку Парабуц отправился в редакцию газеты «Если присмотреться к крапиве». Миги Сластик пошли в зоопарк смотреть кошку, недавно привезённую из пустыни, а Нелида в большой тревоге занялась хозяйством.

«Что же будет дальше, если гигант останется в нашем доме? — думала она, перебирая букетики витаминных цветов. — Мы погибнем с голоду! Сегодня за обедом он съел пятнадцать порций котлет из витамина У. К тому же Парабуц так деликатен. Уходя из дому, он сказал: „Нелидочка, постарайся получше накормить гиганта. Может быть, он наш предок“».

Нелида грустно прошлась по палисаднику. Он был сильно опустошён. Витамина У почти не осталось. Витамин Э ещё только зеленел. На грибном огороде поднялось несколько шампиньонов. Их нельзя трогать. Это любимая пища дедушки.

«Будь что будет», — решила Нелида и пошла в кладовую за сушёными кузнечиками.

Тем временем Миг и Сластик протискивались через толпу любопытных, обступивших клетку с кошкой. Наконец они оказались у самой сетки, окружавшей вольер с редким животным. Кошка была рыжая с тёмным пятном на правом глазу. Она уныло смотрела на цветы, сложенные штабелями в углу клетки. Кошка была голодна и тосковала по воробьям.

— Слушайте! Слушайте! Слушайте! — закричали громкоговорители зоопарка. — Перед вами одно из древнейших животных, когда-либо населявших наш Остров. Учёные уже начали изучение зверя с хвоста. Обратите внимание на его длину!

Кошка подобрала под себя хвост и, усевшись на него, стала облизывать рыжую пушистую шерсть.

— Какой огромный язык! — прошептал Сластик.

— Какие страшные уши! — сказал Миг.

— Как ты думаешь, — спросил Сластик брата, — видел ли когда-нибудь наш гигант-непредок это животное?

— А если видел?

— Если видел, значит он и есть наш доисторический предок.

— А как же следы в Пустыне предков? Ведь они не совпали с его ногой?

Сластик задумался. В этот момент кошка зевнула. Толпа любопытных шарахнулась от клетки.

— Вот это пасть!

— Вот это зубы!

— Мяу! — мяукнула кошка. — Мяу! — тоскливо повторила она.

Миг и Сластик зажали уши. Мяуканье кошки их оглушило. Смотрители открыли дверцу клетки и бросили через неё воробья, подстреленного с вертолёта. Дверца захлопнулась, кошка встала и подошла к воробью.