— Да я так и так из Форта валить собирался. — Я несколько раз задумчиво пнул по стене носком ботинка. — Теперь бы только успеть.

— «Постоянно пьем Чинзано, постоянно сыто-пьяно. О-е», — на площадку, тихо мурлыча под нос знакомую песенку, вышел Селин.

— Против сыто я ничего не имею, но с пьяно ты уже, честно говоря, достал, — выговорил ему Гамлет.

— С волками жить, не по-детски пить.

— Денис, завязывай с бухаловом.

— Я много пью, что ли?

— Не много, просто не вовремя.

— Все, проехали. Я в норме. Сколько процентов сверху мы им оставляем?

— На месте определимся.

Дождавшись, пока Кирилл закроет дверь, мы спустились по лестнице и вышли из подъезда. Накрапывавший на улице мелкий противный дождичек так и норовил забраться за воротник, и на душе сразу же сделалось мерзко и противно.

Впрочем, дурное настроение большей частью объяснялось вовсе не плохой погодой. И даже не распухшими кистями. Просто человек, которого заказали Лешему, живет ровно столько времени, сколько потребуется наемному убийце на его поиски. И в моем случае много времени это занять не должно. Меня ж найти легче легкого! Сегодня же надо из Форта валить. Сегодня же!

— Слушай, Гамлет, а чего ты свой старый бизнес забросил? — Денис и Кирилл шли впереди и наш разговор услышать были не должны.

— Какой именно?

— Ну ты ж с парнями в Форт много чего привозил, что с той стороны проваливалось.

— А! Разве ж это бизнес, — махнув рукой, Гамлет выкинул окурок в лужу. — Баловство одно.

— И все-таки?

— Ты с какой целью интересуешься?

— Да просто ты неплохие деньги зашибал. Стоило ли в эту бодягу влезать?

— Деньги… — Гамлет задумался и замолчал. — Понимаешь, там же раз на раз не приходилось. У Границы можно и месяц без толку куковать, и два.

— Что-то ты раньше на такую непруху не жаловался.

— Раньше у меня в команде Ашот был. Может, помнишь, низенький такой, лет под сорок? Он нас и приводил в нужное место. Талант у него был: за двое суток окно с той стороны почувствовать мог.

— Мог?

— Пропал он в январе. Поэтому и пришлось срочно сферу деятельности менять.

— В январе? И не нашли?

— Нашли, — нахмурился Датчанин. — Две недели назад из-под снега вытаял. Зарезали его твари какие-то. Узнать бы кто…

— Да уж… — задумался я. — Гамлет, а ты про кондукторов ничего не слышал?

— Это которые через Границу переходить могут? — фыркнул Датчанин. — Сказки…

— Уверен?

— Да, хотя… — Гамлет задумчиво почесал подбородок. — Был один случай…

— Какой?

— В декабре том дело было. Помнишь, мы еще фуру с мясом обмывали? Так вот, недели за две до этого… — надвинув на лицо козырек кепки, принялся рассказывать Датчанин. — Мы у Границы с Северореченском уже дней десять сидели. И как назло — затишье. С той стороны за это время даже кот драный не перешел. Ну мы Ашота и начали напрягать на территорию Северореченска уйти, там удачу попытать. А он ни в какую. Пока не напоили, не соглашался. Ну а пьяному море по колено — кое-как уломали. Указал он нам на той стороне недалеко от Границы место, где окно откроется. Пацаны палатки пошли ставить, а я караулить остался. И тут с той стороны «Газель» грузовая вываливается. А в ней пять лбов до зубов вооруженных. И — мамой клянусь! — знали они, куда попали. Завели двигатель, на дорогу выехали и укатили.

— А Ашот что сказал?

— Ничего не сказал. Когда протрезвел, ругался долго.

Мы вышли на Красный, и мне пришлось распрощаться с парнями: им вниз по проспекту, мне вверх. Интересные вещи Гамлет рассказывает, очень интересные. Еще б понять, что все это значит.

Дождик зарядил с новой силой, и, засунув руки в карманы куртки, я зашлепал по лужам. Хорошо, хоть дождь не холодный. Мелкие капельки шелестели по асфальту и крышам домов, пузырились на лужах и сбивали пыль с серой травы. Облаками затянуло все небо, и казалось, дождь не кончится никогда. Ну насчет никогда это я загнул, но сегодня точно не распогодится.

И куда теперь ноги двинуть? Надо бы маршрут заранее прикинуть, чтоб под дождем лишний раз не мокнуть. Что там у меня по плану на сегодня? Найти лекаря — это раз. Поговорить с Обрубком о Вороне — это два. Заглянуть в «Серого святого», попробовать о двойнике — а двойнике ли? — хоть что-нибудь разузнать — это три. Ну и четыре — собираю манатки и сваливаю за городские стены. Мне еще не доводилось слышать, чтобы Леший кого-то за пределами Форта достал.

Блин, так ведь и не успел записи сектантов разобрать! Да ерунда это. На той же Старой Мельнице комнату сниму и денек перекантуюсь. А когда бумаги изучу, уже видно будет, что дальше делать.

Проводив взглядом промчавшийся по лужам патрульный уазик, я свернул на площадь Павших и в нерешительности остановился перед входом на рынок. Народу — ноль. Дождь же. И с чего я, собственно, решил, что Обрубок мокнуть будет? Да и вообще, похоже, рынок закрыт. Хотя нет, вон из палатки продавец покурить выглянул. О, и охранники по грязи прочапали. Пойду все же у памятника посмотрю. Вон какая-то куча тряпья валяется. А сам Обрубок где? Так, из тряпок рука торчит. Он тут ночует, что ли?

— Эй, просыпайся! — остановился я около кучи тряпья.

Тряпки зашевелились, из них высунулась голова калеки. Он заморгал и с трудом сфокусировал на мне взгляд.

— Лед? Возьмешь чего?

— К тебе, говорят, Ворон недавно заглядывал. Не подскажешь, где его найти?

— Ворон? — Обрубок замолчал и потер воспаленные глаза. — Может, и заходил. Не помню.

— А ты подумай. — Чего-то он с утра тормозит. Обдолбанный уже, что ли? — Повспоминай…

— Повспоминай… — По лицу калеки проскользнула и растворилась в морщинах совершенно неуместная счастливая улыбка. Он зажмурился, потом открыл глаза и, глядя куда-то мимо меня, кивнул. — Точно, подходил. Дозу «счастья» взял. А тебе он зачем?

— Да так, поболтать. Не говорил он, где его найти можно?

— Поболтать? — вновь повторил за мной Обрубок. — Возьмешь дозу?

— Возьму, — вздохнул я. — Почем?

— Червонец.

— Держи, — оглянувшись по сторонам, я протянул калеке золотую монету. Мне мозговерты без надобности, я бы Обрубку и за информацию десятку заплатил, но сам предлагать этого не буду. А то еще расценки повысит. Приняв узкую колбочку сантиметра два длиной, я быстро спрятал ее в карман — дождь гасил звуки, но из-за памятника послышались чьи-то голоса.

— Меблированные комнаты Хоттабыча. — Золотая монетка бесследно исчезла в лохмотьях калеки. — Он там будет.

— Дурь-то у тебя непаленая? — попробовал разговорить Обрубка я. — Где брал?

— Где брал, там нет больше. — С подозрением зыркнув на меня, калека закутался в свое тряпье.

Вот и поговорили. Да, наркота ему мозги еще не до конца разъела. Я развернулся и зашагал к выходу с площади. Пожалуй, Ворона стоит проведать. Конечно, сдавать его Илье не дело, но поговорить по душам надо.

Я достал пробирку с мозговертом из кармана, выкинул ее в грязь, и в этот момент сзади послышалось шлепанье по лужам, удар и отчаянный крик, который полоснул по нервам не хуже хорошо заточенного ножа. Невольно вздрогнув, я сунул правую руку под куртку и развернулся.

Твою мать! Двое непонятно откуда взявшихся Чистых молотили Обрубка железными прутьями, третий побежал за мной, но, переведя взгляд с выброшенной в грязь дозы наркотика на скрывшуюся под курткой руку, в нерешительности остановился. Скуля, калека попытался отползти к памятнику, но тут один из ударов пришелся в основание черепа, и он затих.

Твари! И что делать? Вытащить ствол и перестрелять этих гадов? А смысл? Обрубку уже не помочь. Стиснув зубы, я стоял и смотрел, как Чистые насмерть забивают калеку. Ненавижу выродков! Хоть Обрубок с наркотиками и связался, но хорошим человеком был.

В этот момент из-за памятника появились еще два бандита и, плюнув, я развернулся и зашагал к Красному. Земля круглая — сочтемся. Обязательно сочтемся. Твари, какие твари…

Попадавший за воротник дождь ледяной струйкой сбегал по спине, но я уже не обращал на это никакого внимания. Не сахарный — не растаю. В ушах все еще стоял хруст, с которым железный прут проломил голову Обрубку. Мог ли я его спасти? Пожалуй, нет. Он умер еще раньше, чем я успел бы пистолет из кобуры вытащить. После таких травм не живут. Никакой целитель не поможет.