- Мушаг, рена.

- Какое у тебя мужественное имя, Мушаг, - повторила она за ним, - и у тебя такие сильные руки. - Парень в конец стушевался и, нарезая овощи, чуть не порезался.

- Я могу тебе помочь, красавчик. Моя хозяйка улеглась спать, а мне все равно делать нечего, - она встала рядом с ним, взяла второй нож и очень быстро стала шинковать капусту. Ее бедро как бы невзначай прижалось к его ноге, и парень застыл. Повар заглянул узнать, как идут дела у его помощника, увидел, как новая служанка ловко орудует ножом и похвалил:

- Молодец, Рабэʹ. Вижу, что ты не белоручка, учись, Мушаг, как надо резать овощи. - Забрал таз с нарезанными овощами и вышел.

К ночи Демоница уже знала, кто сколько ворует и, кто с кем спит. Оказывается, Кабрам муж Цинеи оказывал внимание разбитной молодке лет тридцати, которая работала подавальщицей в зале. За ласки, которыми она его одаривала он позволял ей уносить остатки пищи, что оставались на кухне. А иногда одаривал деньгами. Кабрама ненавидели все за его жадность и подлость, он перехватил управление трактиром и не выплачивал полное жалование, штрафуя обслугу за каждый промах. Причем деньги оставлял себе. Кабрам и Цинея жили в доме недалеко от трактира, снимая несколько комнат. Цинея, которая пела в трактире, уходила первой, а поздно вечером уходил Кабрам. Он выгонял всех и иногда запирался с молодухой в подвале. Охрана ночевала тут же в цокольном помещении и после его ухода запирала трактир.

Узнав, что хотела, демоница пошла наверх отдыхать с чувством выполненного долга. У нее был хозяин. Жестокий и властный, такой, какой и должен быть господин, и она готова была ему служить верой и правдой, если это определение применимо к демонам.

Весь следующий день Ганга слонялась по трактиру, она была отличной хозяйкой по орочьим правилам, но мало понимала в делах людей. Она видела, как сновали слуги по трактиру, как трудился повар, никто не сидел без дела и даже Рабе помогала обслуживать клиентов, когда случался наплыв посетителей. Делала она это легко непринуждено. Со мехом отбиваясь от приставаний и ей всегда оставляли деньги сверх стоимости заказа. Управляющий трактиром Изъякиль спустился один раз, посмотрел, как идут дела, раскланялся с Гангой и ушел. Всем заправлял стоявший за стойкой толстяк с живыми хитрыми глазками. Когда к нему очередной раз подошла ее служанка, чтобы заказать пиво и отнести клиенту, тот ее задержал и что-то прошептал. Рабэʹ стрельнула глазками по сторонам и согласно кивнула. Ганга зная, что та выполняет указание ее жениха, только усмехнулась, нелегкая судьба ждала Кабрама в будущем.

Ганга задумалась о том, как ей жить дальше. Живя в стойбище среди орков, она не задумывалась, что ей одеть и в чем выйти из юрты. Она была неприхотлива и все, что ей было нужно - это кожаные штаны или такая же кожаная юбка на праздник, шелковая рубашка и поддоспешник под кольчугу. Жизнь была проста и понятна. Но среди людей так ходить не получится, она будет вызывать к себе лишний, ненужный интерес. А она хотела его избежать. Мать умерла рано и не научила ее человеческим обычаям, но Ганга по природе оставалась женщиной, ей хотелось нравиться своему жениху, быть красивой и нарядной, она с ревностью приглядывалась к Цинеи, оценивая ее наряды и решила обратиться к Ирридару с вопросом одежды и всего остального. Но что это все остальное, она не знала. Пожив у Овора, она пообщалась с девушками, но те приняли ее настороженно и особо не откровенничали. А Лия относилась к нарядам просто, одела всех однообразно в одинаковые платья, правда, дорогие и из хорошей ткани, пошитые на заказ. И никто не выразил в слух своего недовольства. Но надо было видеть их лица после того как управляющая ушла. Вот в таком платье, выданном Лианорой, сейчас была Ганга. У нее были деньги, выданные Ирридаром, тысяча золотых корон, и она хотела их потратить на то, чтобы приодеться. Но сначала она хотела поговорить с Ирридаром, может он что посоветует.

Наступил вечер и в трактир вошел Ирридар, к ее удивлению жених был в синей мантии и без оружия. Она его уже не представляла без кожаного колета, меча, кинжала и его неизменной сумки. На ее взгляд он выглядел странно. Загорелое исхудавшее лицо, большие синие глаза, твердый подбородок с ямочкой, широкие плечи и синяя мантия, которая балахоном болталась на нем и смотрелась чем-то чужим и инородным. Но юноша, не обращая внимания на то, как он выглядит в глазах орчанки, быстро осмотрелся и, увидев невесту, решительно направился к ней. Он подошел, изобразил легкий поклон и уселся. Шляпу положил на стол и, пригладив длинные черные волосы, внимательно всмотрелся в Гангу.

- А ты знаешь, дорогая, платье тебе идет больше, чем кожаные штаны и кольчуга. Никогда не скажешь, что ты орчанка. Ты больше похожа на лигирийку и чем-то на мою мать.

Он о чем-то задумался, а потом удивленно посмотрел на нее:

- Так в тебе есть кровь лесных эльфаров? - с вопросительными интонациями в голосе проговорил он и как-то по-новому на нее посмотрел.

Но Ганга правильно расценила его взгляд и спокойно ответила.

- Лесные не убивают смесок орков и эльфаров. Мы первородные. - Она гордо приподняла голову.

- Да, знаю я, слышал, - усмехнулся нехеец, - это вы соль земли, а мы, люди, так, ее плесень. - Больше он не стал об этом распространяться и, успокоившись словами Ганги, ответил, - ну хоть одной проблемой стало меньше.

Увидев Рабэʹ махнул ей пальцем подзывая:

- Как твои дела? Чем занималась? - спросил он Гангу.

- А чем тут можно заниматься, весь день просидела в зале и смотрела на посетителей. Все работают без устали. А мне нечего одеть, кроме этого платья и кожаных штанов, что тебе не нравятся.

Я смотрел на мою невесту и любовался ею, в ней была утонченность лигирийки, изысканность лесной эльфарки и дикость дитя степи. Она говорила то, что думала, и это было для нее нормой. Но когда она закончила рассказ о том, как провела день словами, что ей нечего одеть, я рассмеялся. Все-таки она женщина, а не воин.

- Хорошо, поехали, я отвезу тебя в один салон, там ты сможешь приодеться. Возьми с собой Рабэʹ, думаю, демоницы прекрасно разбираются в нарядах.

Служанка уже стояла рядом и согласно кивнула:

- Да, Ваша милость, я действительно разбираюсь в моде человеческих самок. Ой, простите, женщин. - Но на ее хитрой мордочке не было и капли сожаления об оброненных случайно словах.

- Тогда иди и поймай нам экипаж, - отправил я ее бегать по улице в наказание за колкость. Но Рабе подошла к охраннику и тот, выслушав ее, пулей выскочил из трактира. Ага, как же, будет она бегать по улице, подумал я, она скорее «погасит жар в чреслах» всех мужиков, что работают в трактире, чем будет гоняться за извозчиком. Но вмешиваться в методы работы демоницы я не стал, мне от нее нужен был результат, а какой ценой это будет достигнуто по большому счету мне было безразлично. Я был уверен, что она уже собрала сведения по трактиру, кто когда и сколько тащит отсюда. Начиная с толстого Кабрама и заканчивая поломойкой. Когда я вошел, толстый идриш сделал сначала подобострастное выражение на сальной морде, но, заметив, что я не смотрю на него, сделался злым и сплюнул в угол. Вот еще одно слабое звено при власти и деньгах. Этот предаст первым и охотно будет сотрудничать с любым, кто будет против меня. Если бы не Циня, которая души в нем не чает, отдал бы его Рабэʹ на завтрак. -

- Рассказывай, что узнала? - спросил я демоницу, когда мы ехали в салон мадам Версан. Та нахмурила бровки и начала рассказ.

- Ваша милость, всем трактиром заправляет Кабрам, он отодвинул старого Изю и тот был рад снять с себя это бремя. Все работники его бояться, как огня, он не только ворует у Вас, но и грабит всех, отбирая у них часть жалования. Кроме того, он переспал со всеми работницами и принимает на работу, только если те пройдут через подвал. Но чаще всего он забавляется со старшей подавальщицей, а та приводит новых работниц, когда какая-то из прежних ему надоедает.

- Вот гад! - разъярилась Ганга, я его убью. Она с вызовом посмотрела на меня.