– Да что-то выпрыгнуло прямо на машину. – Он попытался вспомнить что, снова заболела голова. – Машину в кювет унесло. Так жалко, отец только новую купил. Хорошо, что старую еще не продал.

– Может, ту еще починить можно?

– Можно, только долго.

Мира думала, с чего начать рассказ об избе, а Мангуст тем временем в красках описывал, как службы спасения доставали машину.

– У мамы синяк, отец просто испугался, зато я как следует головой приложился. – Он показал на замотанную макушку. – Рассек себе от сих до сих.

Мангуст прочертил линии совсем не там, где было замотано. Мира улыбнулась.

– А мама торговать на рынке устроилась. – Хотела про избу, получилось опять про маму. – Ей даже разрешили свои изделия приносить.

– Хоть какие-то деньги, – кивнул Мангуст.

Мира сидела рядом, молчала и качала ногой. Мангуст лежал, смотрел на подругу и думал о чем-то своем.

– Ведьма так орала, когда увидела татуировку. – Опять не про избу.

– Почти как мать?

– Ага, только не грозилась пемзой руку оттереть.

– Сразу оторвать хотела? – хохотнул Мангуст.

Мира пихнула его в бок и тоже улыбнулась.

– Скоро обед будет. – Мангуст попытался сесть на кровати и уронил подушку.

– Я в лесу нашла избу на курьногах, – одновременно с ним сказала Мира.

Мангуст чуть не кувыркнулся с кровати головой вниз. Мира успела придержать его.

– И еще голос какой-то мне дорогу подсказывал, но сам не показывался.

– Путь в Ладный мир нашла. – Мангуст уставился на Миру огромными, полными изумления глазами. – Прабабка писала, что изба просто так не показывается. А поганки там были?

– Целая толпа, с глазами. – Мира приставила очки из пальцев к своим глазам. – Лупали и шипели! Еще так интересно, туда шла полдня, а обратно минут за десять вышла.

– Прошла проверку леса, – кивнул Мангуст.

– Ой, да хватит тебе! – Мире было приятно. – Я ждала, когда эта карга вернется домой, немного погуляла.

В палату зашла медсестра, позвала в столовую. Мангуст аккуратно вылез из кровати и побрел из комнаты. Мира шла рядом.

– Я завтра уже дома буду, – сказал он. – Надо будет еще прабабкин дневник полистать. Подумать только, изба. Понятно теперь, почему куры.

Миру необъяснимо душило тревожное предчувствие. Из головы не шло, что мать выкинула куриную лапку. А если до нее все-таки доберутся? Если уже поздно что-либо исправить?

– Ты чего? – Мангуст остановился, вглядываясь в лицо подруги.

– За маму переживаю. – От внимательного взгляда стало еще тревожнее.

– Мы придумаем новый оберег! – заверил ее Мангуст.

Мира кивнула, не очень веря, что это поможет. Что они вообще успеют.

– Надо опять к ведьме идти, – вспомнила вдруг девочка. – Она звала до обеда.

– Беги! – поддержал Мангуст.

Дважды говорить не пришлось, из больницы Мира побежала к домику у леса.

В боку уже кололо, когда она добралась наконец до двери. Не успела постучать, как дверь открылась.

– У тебя со временем совсем плохо? – поинтересовалась ведьма вместо приветствия. – Ты учти, в нашем деле нельзя спешить и нельзя опаздывать.

Мира кивнула. Спешить и опаздывать – это она делала, сколько себя помнила. Всегда бежала, всегда приходила последней. Чаще всего в школе ее ругали именно за опоздания.

– Садись и смотри. – Ведьма указала на лавку, а сама стала собирать тряпье по всему дому.

Мира молча наблюдала за ее действиями, пытаясь предугадать, что та собирается делать.

– Наблюдения – наш лучший учитель, – говорила ведьма, доставая из печки котелок, а из него вытаскивая платок. – Чем больше замечаешь, тем больше знаешь. Сила – в знаниях и в том, как ты эти знания применяешь.

С этими словами она вышла из дома и скрылась за углом. Снова появилась с двумя длинными палками, одну воткнула снаружи напротив окна, вторую веревкой привязала накрест чуть ближе к верхнему концу.

Мира сидела в доме и смотрела, как на улице ведьма собирает какое-то чучело. Нацепила на него юбку, дурацкую рубашку, повязала импровизированную голову платочком. Каждое свое действие ведьма сопровождала словами. Мира не слышала, что именно она говорила, но знала, что слова злые. Чучело до одури было похоже на маму. Даже то, как висела на палках одежда, напоминало ее силуэт.

– Вы что творите?

Дошло, вылетела на улицу, отпихнула ведьму от чучела и со всех ног побежала домой. Вслед смеялись.

До дома бежала долго, улицы путались, не давали свернуть в нужном месте. Маршрут, который каждый день проходила с закрытыми глазами, вдруг стал лабиринтом с тупиками и ловушками.

Дверь в подъезд оказалась открыта, на лестничной клетке дымили.

Мира влетела в квартиру и остановилась. В коридоре царил полумрак, слышен был только стук швейной машинки в комнате матери.

Мира осторожно коснулась двери, та бесшумно открылась. Девочка зашла в комнату, мать строчила на машинке, что-то хихикая себе под нос.

– Мирочка… – Она повернула только голову, как сова, всем корпусом оставаясь обращенной к машинке. – Тут стежок неровный. Посмотришь?

Мира на негнущихся ногах подошла к матери. Та пристрочила себе руку к новой кухонной прихватке в дурацкий горошек.

– Качица! Качица! – заголосила вдруг мать, дернув на себя машинку и повредив руку.

– Мама!

От вопля Миры та остановилась, моргнула.

– Что же это? – Она в ужасе посмотрела на руку. – Неси аптечку. Надо же было так заработаться, себя пришила.

Подавив слезы, Мира побежала в ванную, достала аптечку и быстро вернулась к матери. Та крутила туда-сюда колесо у машинки. Мира осторожно взяла мать за руку, вытащила нитки и обработала ранки. Ее трясло, хотелось реветь, но нельзя было показывать маме, как страшно. Боялась, что та снова потеряет себя. Закричит это страшное «качица».

– Мам, – позвала Мира, – а что ты сделала с куриной лапкой?

Она только сейчас заметила, что матрас на кровати лежит криво.

– Чай заварила, – ответила та. – А потом соседу на голову вылила.

Мангуст и Мира сели сзади, Агата – впереди, буквально утонув в огромной машине Медведя. Буров задумчиво водил пальцем по рулю.

– Сказать, куда ехать? – спросила Мира.

– Я знаю, – рыкнул Медведь. – Сегодня туда можно на машине. Пристегнись.

Последние слова он адресовал Агате, которой проще было сделать вид, что она не слышит половину разговора, чем понять, что именно говорят. Перед глазами еще стояла качица, но страшнее было не лицо чудовища, которое чуть не оторвало ей ногу, а глаза Миры. Полные боли, зла и невозможности вернуть что-то очень важное. Очень хотелось спросить, кто такая эта качица, но страшно было задавать вопрос в компании знатки. Приходилось ждать, когда она отойдет и останется либо Ярослав, либо Мангуст. Все еще было сложно принять, что существуют люди, которые способны выращивать мох, обращаться в медведя. Что там еще они умеют? Интересно, знает ли это все Дарина? Найдут ли они хоть когда-нибудь подругу? Агата перекатывала бесполезные мысли, пока Буров выруливал от домика на трассу, сворачивал в лес и медленно полз по дороге в чащу.

– Иногда мне кажется, что пешком быстрее, – сказал Мангуст, подпрыгивая на очередной кочке.

– Тогда выходи и иди пешком, – не сбавляя скорости, сказал Буров.

– Тебя покусали опять? – Мангуст выглянул между сиденьями, хватаясь, чтобы не удариться головой. – Могу водички предложить.

– У него гостиницу сносить собрались, – встряла Агата.

– Если там все официально, то до реального сноса не меньше года, – серьезно ответил Мангуст. – А если все куплено, то какая уже разница?