— Смайнофф зарезал Хартли, а потом явился ко мне хвастаться. Вид у него был, словно у кота, сожравшего канарейку. Я велел этому недоноску проваливать ко всем чертям. А сегодня во второй половине дня к нему домой заявляются полицейские с намерением арестовать. Смайнофф мне позвонил. Он уверен, будто это я выдал его полиции как убийцу Хартли. И заявил, что поквитается со мной, прежде чем попадет в лапы полицейских. Я сказал ему, что жду его у себя сегодня вечером. Обеспечу деньгами, и пусть на время исчезнет из поля зрения.

Я пораскинул мозгами. Потом показал пальцем на «люгер».

— И вот так-то вы намерены расплатиться с долгами? Он придет, а вы ему всадите пулю в лоб?

— Нет. Вы заблуждаетесь. Если он образумится, то деньги свои получит.

И Свенсон кивнул на стул, где лежала толстая пачка банкнот.

— Тут хватит на путевые расходы плюс тысяча долларов сверху. При условии, что Смайнофф захочет выслушать меня. Но если вдруг попытается шутки шутить, буду стрелять первым. И я знаю, он именно за этим сюда и направился, чтобы меня прикончить. Он кое-кому об этом проговорился, мне сообщили.

— Прекрасно! В таком случае, при чем здесь я? У вас во мне нет никакой необходимости.

— Я полагаю, вы человек порядочный. Вы единственный среди замешанных в этой истории лиц, кому поверят в полиции. Если мне придется убить Смайноффа, то вы сможете засвидетельствовать, что я действовал в рамках законной обороны.

— Кроме шуток? Для этого необходим момент истины.

— Момент истины будет, — спокойно ответил Свенсон. Я стал вертеть в руках нож с серебряной ручкой, лежащий на столе.

— Ну, и что вам это даст Ведь вопрос об убийстве Хуаниты Моралес все же остается!

— Вы так думаете? А я никогда о ней не слышал. Готов покончить с собой в ту же минуту, как только вы мне предъявите труп этой особы!

Свенсон говорил с такой уверенностью, что правота его казалась бесспорной. Прошло немало недель, тело Хуаниты не обнаружили; не было никакой надежды, что его найдут и теперь. Кроме того, случись даже это, как идентифицировать труп? В Мексике не существует медицинских архивов или записей в кабинетах зубных врачей, которые смогли бы облегчить подобную идентификацию.

— А Сильвия Лефай в курсе была?

— Сильвия? — презрительно ухмыльнулся Свенсон. — Неужели вы думаете, будто я делюсь своими тайнами с такими девками, как она?

— Нет, не думаю. Но от этого дело не меняется. Девушка боится, что вы решите, будто это она убила Хадсона. Она ведь жила с ним.

Свенсон прикусил нижнюю губу, потом сказал:

— Знаю. И догадываюсь, что вы хотите этим сказать. Сильвия боится, будто много знает. Можете ее успокоить.

— Хорошо, постараюсь!

Свенсон, возможно, намеревался спросить меня, как мне удалось выйти на Сильвию, но тут вдруг хриплый мужской бас рявкнул:

— Свенсон!

Голос раздался из окна. Мы оба разом обернулись. В окне показался Смайнофф, он распластался на подоконнике, словно огромный краб. Армейский пистолет в огромной волосатой лапе казался детской игрушкой. Дважды сверкнуло пламя. Выстрелы сопровождались оглушительным грохотом. Свенсон, наполовину привстав, попытался воспользоваться своим «люгером». Первая пуля лишь пробила ему левую руку, но вторая достигла своей цели, поразив несчастного в живот. Свенсон взвыл от боли. Раненой рукой он вцепился в стул и попробовал прицелиться. Пистолет дернулся и медленно стал подниматься в направлении Смайноффа, который взобрался коленями на подоконник.

— Что, сволочь, не ожидал? — хрипло засмеялся Смайнофф. — Она мне правильно сказала, что тут ловушка! Свенсон приготовился стрелять.

— Еще хочешь? Так на же, получай, недоносок! — рявкнул Смайнофф.

Его пистолет опять сверкнул молнией, на этот раз пуля попала Свенсону прямо в грудь. Он упал навзничь, успев, однако, нажать на спусковой крючок «люгера»; пуля врезалась в потолок. Пораженный случившимся, я тупо смотрел на распростертого навзничь Свенсона, тут настежь распахнулась дверь, и с пушкой в руках в комнату ворвался коридорный страж. При виде Смайноффа он открыл огонь не задумываясь. Как и я, Смайнофф оцепенел от неожиданности. Пуля пробила ему плечо. Он застонал от боли, потерял равновесие. В отчаянии попытался ухватиться за раму. Но сведенные болью пальцы разжались, Смайнофф испустил яростный крик и свалился вниз. Я устремился к окну, нагнулся над подоконником как раз в тот момент, когда незадачливый гангстер грохнулся о тротуар. Прозвучал леденящий кровь тупой звук удара тела об асфальт, он донесся до нашего этажа. Смайнофф перестал шевелиться. Заскрежетали тормоза автомашин, заголосили женщины, быстро собралась толпа ротозеев.

Телохранитель Свенсона стоял на коленях около окровавленного хозяина, пистолет он по-прежнему держал в руке. Посмотрел на меня с выражением ужаса в глазах.

— Не паникуй, — сказал я ему. — Тебе нечего бояться. Могу выступить в качестве свидетеля. Ты выстрелил в Смайноффа, когда тот уже убил Свенсона. Потом должна была наступить моя очередь. У тебя не было иного выбора.

— Думаю, мне не стоит пытаться прятаться.

— Зря лишь потеряешь время! Если хочешь выйти сухим из воды, сам позвони в полицию, да побыстрей! Спроси лейтенанта Рурке из уголовки! Он мужик справедливый, ты с ним ничем не рискуешь.

Телохранитель поднялся, бросил последний взгляд на Свенсона и кивнул головой в знак согласия. Потом достал из кармана мою пушку и протянул мне.

— Только не говорите, Престон, что я у вас отобрал пистолет, ладно?

— Ладно.

Я взял пистолет, вытащил обойму, сунул ее в карман. Потом положил пушку на место в кобуру под мышкой.

— Зачем вы это сделали? — удивился телохранитель.

— Отпала необходимость. Я заряжаю его лишь тогда, когда ожидается перестрелка.

— А вы, оказывается, хитрец! — усмехнулся телохранитель. — Хорошо, иду звонить.

Он вышел из комнаты. Я же быстро подошел к стулу, на котором лежали деньги. В пачке оказалось тысяча восемьсот долларов в купюрах по пятьдесят и сто. Деньги принадлежали Свенсону. Но Свенсон был мертв. И у него не имелось ни жены, ни детей. У меня тоже, но я был жив. Поэтому сунул деньги в карман и закурил сигарету. В этом чувствовалась жизненная необходимость.