Я не одинок в своем отношении к юристам. Человечество испытывает недоверие к ним с тех самых пор, как научилось выговаривать слово «юриспруденция». «Крестьянин между двумя законниками подобен рыбе между двумя котами», гласит испанская пословица. «Только юристы и художники умеют у вас на глазах превращать черное в белое», считают датчане. «А первым делом давайте судейских всех убьем», — призывает Шекспир. Бенджамин Франклин, Торо, Эмерсон и многие другие неглупые люди отзывались об этой братии неприязненно и довольно резко. Так как же получается, что, невзирая на такую очевидную непопулярность, число их с каждым годом растет?
Этому способствует множество факторов, и, возможно, главный из них — языковая проблема. Для своих собственных вполне очевидных целей юристы изобрели специфическую форму вербальной коммуникации. Отдаленно она напоминает английский, смешанный с порцией кухонной латыни, но, с точки зрения простого человека с улицы, с таким же успехом они могли бы разговаривать на греческом. Поэтому, когда этот простой человек получает на руки постановление суда, повестку, предписание или другую загадочную бумагу, он впадает в ступор и спешит нанять переводчика, то есть, разумеется, юриста. После чего обе стороны приступают к своему любимому занятию: длительным переговорам на тарабарском наречии, которые ничего не понимающий клиент вынужден оплачивать по ставке, от каковой у бедняги волосы встают дыбом.
Кроме того, существует известное правило, гласящее, что дьявол всегда подыщет занятие для праздных рук. Ведь, казалось бы, если всей этой своре законников не хватает работы, часть из них вполне могла бы освоить какие-нибудь полезные профессии вроде сантехника или столяра. Однако ничего подобного не происходит. Они идут другим путем: создают новые законы и новые отрасли юриспруденции, что делает нашу жизнь гораздо сложнее, а их — прибыльнее. В результате вы уже не можете обойтись одним адвокатом и вынуждены нанимать целый взвод.
Первый, к примеру, специализируется на законах о недвижимости. Он обнаружит все ловушки, спрятанные другим юристом, в вашем договоре аренды. Второй понадобится вам для того, чтобы расшифровать тонкости трудового соглашения, третий — для урегулирования разногласий с налоговой службой относительно вашего вклада в государственную экономику, четвертый — на тот случай, если хирург отрежет от вас лишний кусок, пятый — для процедуры развода, шестой… Но, по-моему, список и так получился слишком длинным и угнетающим, а мы ведь еще даже не коснулись ни уголовного, ни самого запутанного корпоративного законодательства. Одним словом, юристы вездесущи и не подкарауливают вас разве что под кроватью, но и туда они наверняка скоро проберутся, поскольку число их непрерывно растет.
Так почему же мы прибегаем к их услугам? Исключительно из самозащиты. Просто потому, что другая сторона — домовладелец, бывшая жена или работодатель — решила, что долгое и дорогое выяснение отношений лучше, чем короткое и дешевое, и наняла себе профессионального представителя. Заурядному любителю не стоит и пытаться защитить себя самому. Невиновность и сознание собственной правоты в наши дни ничего не стоят, а вот невежество может обойтись вам слишком дорого. Хорошо, если вы поймете одно из десяти сказанных вам слов. Увы, выбора нет: противника надо бить его же оружием, а потому без адвоката вам не обойтись.
Итак, юристы нам необходимы, и отрицать это бессмысленно. Тогда почему же они вызывают у остального человечества такое явное недоверие и нелюбовь? Чтобы это понять, надо заглянуть в самую сердцевину этого странного существа и понять принцип его действия.
В основе его — привитая еще в студенческие годы твердая решимость никогда и ни при каких обстоятельствах не признавать своих ошибок — отчасти из опасения поставить под сомнение клановую непогрешимость, отчасти из ужаса перед судебным преследованием со стороны бывших клиентов. Совершенно очевидно, что для того, чтобы никогда не ошибаться, надо никогда не делать никаких ясных и недвусмысленных заявлений, которые впоследствии могут оказаться полной чушью. Для этой цели уже несколько поколений юристов используют два излюбленных и проверенных средства, позволяющих им изображать мудрецов, не слишком напрягая при этом извилины.
Самое загадочное и малоисследованное из них — это так называемый «пробел в законодательстве». Именно в него юристы, словно кролики в норы, ныряют каждый раз, когда им задают конкретные вопросы, требующие конкретного ответа. Они ободряюще кивают, доброжелательно поглядывают на вас поверх своих модных лекторских очков и говорят, что на первый взгляд ваши доводы кажутся вескими, а позиция — вполне надежной. Правда, есть и кое-что внушающее сомнение, некоторая двусмысленность, ряд не вполне ясных формулировок, несколько лазеек — словом, все не так просто, как кажется непрофессионалу. Скоро выясняется, что как раз на ваше дело и приходится досадный «пробел».
Если в жизни вам пришлось достаточно часто сталкиваться с законодательством, то вы наверняка уже убедились, что в основном оно состоит из этих самых «пробелов», а также в том, что самое главное и высокооплачиваемое достоинство юристов — это умение забросать вас кучей непонятных терминов, не сказав при этом ничего определенного. Но иногда во всем этом тумане появляется некоторая ясность — это происходит в тех случаях, когда ваше дело в точности совпадает с каким-нибудь другим, по которому лет пятьдесят назад было принято решение, ни разу с тех пор не оспоренное. Тогда ваши адвокаты, торжествуя, хватаются за свое второе тайное оружие.
Прецедент! Какая чудесная, ясная, конкретная вещь, так эффективно экономящая силы и время. Когда юрист не знает, что сказать, он начинает рыться в прецедентах. Когда хочет отправить оппонента в нокаут — ссылается на прецедент. Когда не соглашается с каким-нибудь законодательным новшеством — вопит, что ему не было прецедентов. А собственно, что такое прецедент? Всего лишь чье-то мнение, пусть и освященное временем, но всего только мнение. Тем не менее «прецедент», вероятно, самый популярный термин в словаре юристов и любим ими даже больше, чем «пробел в законодательстве», потому что позволяет действовать решительно и при этом не нести никакой ответственности за решения.
Но довольно рассуждать об извилистых и темных путях юриспруденции. Вместо этого давайте перейдем к вопросу гонораров и почасовой оплаты, поскольку именно этот пункт вызывает у общества самую жгучую ненависть.
Всем нам приходилось читать о миллионных процессах, ведение которых обошлось сторонам в сотни тысяч. Но эти цифры кажутся нам такими же нереальными, как объявленный дефицит бюджета, и потому мало кто принимает их всерьез. Однако они наглядно иллюстрируют присущее адвокатскому племени стремление извлечь из ситуации все возможное. Только не подумайте, что они делают это ради наказания виновных или торжества правосудия. Просто они так устроены.
Инстинкт велит им содрать с клиента все до последней нитки, и они ничего не могут с этим поделать. Сумма иска при этом не имеет значения. Если ниток уже не осталось, дело может дойти до органов. Мне самому как-то пришлось выложить двести пятьдесят долларов за чашку кофе и десятиминутную беседу, но она хотя бы происходила в офисе. А вот моему другу выставили счет за телефонный разговор, в котором он всего лишь пригласил своего адвоката в ресторан. Не знаю, пришлось ли ему оплачивать время, которое юрист потратил, поедая за его счет обед, но не удивлюсь, если узнаю, что так оно и было.
Я не могу привести вам точных цифр, но из осведомленных источников знаю, что рост числа юристов у нас значительно опережает рост народонаселения. Они плодятся как кролики, и очень скоро вся страна станет напоминать некоторые районы Лос-Анджелеса, где число адвокатов и сейчас превышает число людей. В самых богатых семьях станут держать домашних поверенных, как держат горничных и кухарок. Любимым развлечением народных масс будут уже не бейсбол и футбол, а судебные тяжбы. «Берлитц» откроет курсы юридического жаргона. Вот таким я вижу наше будущее, и оно мне нисколько не нравится.
