После этого в трубке послышались короткие гудки. Я тоже положила трубку. А в это время в коридоре уже слышался топот множества ног: прибыл наряд милиции.

Все заняло немалое время: милиционеры расспрашивали соседей, меня — я отвечала, что не знаю ничего, понятия не имею, кто бы мог похитить мужа. Рассказывать про Чубатого я не стала, памятуя об угрозах. Зато соседи сообщили номер оранжевых «Жигулей». Однако звонок в ГИБДД прояснил, что машина эта только что была заявлена как угнанная, и вряд ли кто-нибудь видел столб черного дыма где-нибудь в лесочке за городом: наверное, она уже сгорела. Потом милиционеры стали обследовать пол, пытались обнаружить отпечатки пальцев — совершенно безуспешно: бандиты сработали чисто. Составив десятки протоколов, исписав целую пачку бумаги, милиционеры наконец убрались, и я осталась одна в пустой квартире. Отчаяние с новой силой охватило меня, я почувствовала, что не могу просидеть в ней всю ночь — или покончу с собой, или сойду с ума от душевной боли. И я стала звонить всем подряд, всем, чьи номера телефонов смогла найти в своей записной книжке.

Сначала — Валере Гурьеву. Внимательно выслушав меня, он тут же сказал: «Ирина, не отчаивайся, я еду». Затем адвокату Пацевичу — тот также обещал немедленно прибыть, и ему пришлось долго объяснять, где я живу. Наконец решилась и позвонила Косте Шилову — набрала номер телефона его серой «Волги». Шел уже девятый час, но, к моему удивлению, Костя сразу же ответил: как оказалось, его «Волга» во время сегодняшнего рейса сломалась, из-за этого он вернулся поздно и получил строгое начальственное указание остаться сверхурочно, чтобы до завтрашнего утра машину починить. Но, услышав меня, Костя все бросил и прибежал первым, потому что телецентр находится совсем рядом с нашим домом. Впрочем, двое других тоже вскоре прибыли, и теперь мы вчетвером — Пацевич, Валера Гурьев, Костя и я — сидели в опустевшей квартире, полные растерянности и подавленные таким развитием событий.

— Да, это он сделал ход конем, наш Чубатый! — вздохнул Пацевич.

— Теперь вам ничего не остается, как идти в милицию и рассказать там все, что вы знаете, что бандитам нужно, — заметил Костя Шилов.

— Может быть, зря ты милицию вызывала? — засомневался Валера Гурьев.

— Пользы от нее никакой, а бандиты теперь будут нервничать, не дай бог, и правда что с Володькой сделают…

Я содрогнулась от такого предположения, посмотрев на мужчин в ужасе.

— Ты бы лучше помолчал! — презрительно сказал Костя Шилов, даже не глянув на Валеру. — Чего ты зря пугаешь человека? И потом, тебе же сказали: милицию вызвала не Ирина, туда позвонили соседи.

— Да неужели же на них нет управы?! — воскликнула я вдруг в полном отчаянии. — Столько людей в этой милиции работает, прокуратура, ФСБ, все они существуют на наши с вами денежки. А случись беда — руками разводят: ничего не можем сделать.

— Так оно и есть, — подтвердил устало Пацевич.

— Может быть, все-таки позвонить Белоглазову? — засомневалась я.

— Пусть приедет, посмотрит, я ему расскажу про этот звонок. Чубатый и не скрывает, что это его рук дело.

— Это он перед вами не скрывает, — усмехнулся Пацевич. — А Белоглазова, если тот к нему припрется, пошлет куда подальше, скажет: знать ничего не знаю, ведать не ведаю.

— Не говоря уже о последствиях, к чему может привести такой визит для вашего мужа… — заметил Костя.

— У нас ведь не Чечня, — возмутился Гурьев, — чтобы спецоперации проводить. ОМОН с автоматами против Чубатого ведь не пошлешь, правильно?

— Конечно, — согласился Пацевич. —А на обыск нужна санкция прокурора. Получить ее можно только завтра, да и то вряд ли. Так что Чубатый чувствует себя в полной безопасности, он наглеет все больше и признаваться, что это дело его рук, не собирается, смело диктуя нам свои условия.

Мы помолчали, подавленные этой непререкаемой, как математическая формула, логикой — логикой безнадежности.

— Эх, знать хотя бы, где они Володьку прячут! — с досадой сказал Костя Шилов.

— Неслабое желание, — заметил Гурьев ехидно. — Главное — скромное: почти как луну с неба.

— Ну а знали бы, где он сейчас, — предположил Пацевич, — дальше-то что? Не штурмом же мы это место брать будем?.. Верный способ Володю совсем угробить…

Мы опять умолкли, беспомощно и растерянно глядя друг на друга.

— Да он где угодно его может спрятать, — сказала я несмело. — В каком-нибудь старом гараже или где-нибудь в лесу, в яме…

Но Костя с сомнением покачал головой.

— В лесу — едва ли, — сказал он. — Мало ли кто по лесу шатается, грибники, спортсмены всякие — каждый может увидеть, рассказать… Да и в гараже вряд ли: откуда у такого, как Чубатый, старый заброшенный гараж?

— В гаражных кооперативах тоже полно народу шляется, — сказал Валера, — там неудобно человека прятать.

— Тогда в мастерских, — предположила я. — В каком-нибудь удаленном складе запчастей…

— И какой-нибудь техник туда поперся и его там нашел! — докончил мою мысль Валера Гурьев. — Как мы знаем, в банде у Чубатого только пять человек, а не весь персонал автосервисного центра.

— Да нет, чушь все это, — вторил ему адвокат Пацевич. — Мастерские — неподходящее место, чтобы прятать там человека.

— Ну почему же чушь? — не согласилась я. — Может быть, это какой-нибудь заброшенный склад, куда никто не заглядывает? Ведь у Чубатого несколько автосервисных центров, мало ли, где можно устроить тайник!

— В сервисном центре есть охрана, сказал Костя. — В ней не один, как на кондитерской фабрике, а двое или трое. Вы представьте, Ирина: приехали три амбала с чулками на голове, вытащили из машины человека и потащили его куда-то прятать как охране объяснить все это?

— Охрана тоже может быть посвященной!

— Едва ли, — возразил Валера. — Любой бандит знает, что, чем меньше народу знает о его планах, тем жить спокойнее.

— Понимаете, Ирина, — сказал Пацевич, — место, где прячут вашего супруга, должно быть абсолютно надежным. Чтобы посторонний не мог туда зайти случайно и увидеть и чтобы убежать Володя не смог.

— Чтобы крики его никто не услышал, — развивал его мысль Валера.

И чтобы поближе к дому Чубатого, чтобы держать ситуацию под контролем.

Я содрогнулась от перечисления примет застенка, где должен содержаться мой муж, но одновременно в моей душе словно поселился дьявол иронии.

— Отлично! — сказала я саркастически. — Тогда я знаю как раз такое место!

— Ну?

— Великолепное, идеально соответствующее вашему описанию.

— Ну же, ну?

— Его собственный, Чубатого, особняк! — ответила я, оглядывая своих друзей. — А что? — продолжала я в полемическом задоре. — Место абсолютно надежное, никто посторонний туда не зайдет. Убежать оттуда трудно — вон какие решетки на окнах. И криков оттуда никто не услышит, особняк-то огромный. И близко от Чубатого, ближе некуда…

Я остановилась, ожидая услышать смех и полагая, что ребята скажут, что я совсем сошла с ума, делая такие предположения, но, к моему удивлению, их лица были серьезны, все трое смотрели на меня, будто взвешивая каждое мое слово.

— А что, ведь это идея! — сказал наконец Костя Шилов. — В этом особняке наверняка огромный подвал, где не то что одного человека — целый взвод спрятать можно.

— Конечно!

— согласился Валера.

— И не зайдет, и не узнает никто: частный дом, ничего не поделаешь.

— И вокруг все свои, — сказал Пацевич. — В особняке, кроме Чубатого, Анжела Сучкова и привратник, Бородавка. Все посвященные. Лучше и не придумаешь ничего.

— Отлично, Ирина! — восхитился Валерий. — С твоей головой надо в ФСБ работать, а не на телевидении.

Но от этих похвал мне стало только хуже: хотелось смеяться и плакать над наивностью моих лучших друзей.

— Да боже мой, ребята! — воскликнула я в отчаянии. — Неужели вы не видите, какой это абсурд?

Какая-то чудовищная нелепость! Украсть человека, потом держать его в подвале собственного дома. А если нагрянет милиция с обыском? Ведь они же в первую очередь к нему домой сунутся.