— Заткнись, Джим-Билли, — буркнула блондинка.

— Насчет работы... — начала я, возвращаясь к теме.

Блондинка посмотрела на меня и наклонилась вперед:

— Девочка, считай, что я оказываю тебе услугу. Здешние парни... — Она повела рукой. — Они сожрут тебя живьем. Поезжай в Шантел. В Гно-Бон. Женщине вроде тебя нечего делать в Карнэле.

Карнэл.

Это одна из причин, по которой я выбрала именно этот городок. Он назывался Карнэл². Я подумала, что это забавно и интересно, настолько интересно, насколько мне было нужно.

Мне хотелось жить в Богом забытом городке под названием Карнэл. Мне хотелось работать в Богом забытом баре под названием «У Баббы». В них не было ничего интересного, кроме названий. Ничего запоминающегося. Ничего особенного. Ничего.

— Вы не понимаете, — сказала я, — я...

Она снова выпрямилась и объявила:

— О, девочка, я понимаю. — Она оглядела меня с головы до пояса (это все, что она могла видеть из-за барной стойки), а потом посмотрела мне в глаза. — Ты ищешь что-то захватывающее. Ищешь приключения.

— Нет. Я...

Она всплеснула руками:

— Думаешь, я не знаю, что вижу? Я похожа на женщину, которая не знает жизни? Я похожа на женщину, которой нравится нанимать и учить новенькую официантку, мириться с дерьмом, которое она станет мне скармливать, чтобы потом, когда она поймет, что хочет вернуться к своей старой жизни, и свалит, мне пришлось опять нанимать, и учить, и мириться с новым дерьмом?

— Я не стану скармливать вам... э-э...

— Все врут, и мне не нравится, когда это делают такие, как я. И уж тем более мне не нравится, когда это делают такие, как ты.

И снова я не знала, что ответить, потому что поняла, что она предубеждена против меня.

— Не хочу показаться грубой, — мягко сказала я, — но вы меня совсем не знаете. И вы не знаете, какая я.

— Ага, — ответила она, с явной издевкой.

— Не знаете, — настаивала я.

— Девочка... — начала она, но я наклонилась к ней.

Потому что мне нужно, чтобы она меня услышала. Потому что я очень долго искала именно Карнэл. Я очень долго искала бар «У Баббы». Мне нужно остаться здесь, а чтобы остаться, мне нужна работа.

— Не знаете, — повторила я. — Вы думаете, что я какая-то потерянная женщина из книжки, которая путешествует по свету в дурацких поисках себя? — спросила я и, прежде чем она успела ответить, продолжила: — Думаете, я считаю, что могу остановиться здесь, вкусно есть, посещать интересные места в своих духовных поисках, носить великолепную одежду и быть такой потрясающей, что каждый встречный будет меня любить, а в конце концов встречу фантастического мужчину, который очень хорош в постели и без ума от меня? — Я покачала головой. — Что ж, это не про меня. Я знаю, кто я, и знаю, чего хочу. И я знаю, что хочу не этого, потому что так не бывает. Я знаю, чего ищу, и знаю, что нашла это именно здесь.

— Послушай... — начала она.

— Нет, это вы послушайте, — перебила я. — Всю свою жизнь, или столько, сколько я помню, я думала, что со мной произойдет что-то особенное. Я просто чувствовала это, глубоко в душе. Я не знала, что именно, но это было бы что-то прекрасное, захватывающее, огромное. — Я наклонилась еще ближе. — Всю... свою... жизнь. — Я снова покачала головой и положила ладонь на стойку. — Не произошло. Я ждала, но ничего не происходило. Я ждала дальше, но все равно ничего не происходило. Теперь я знаю, что ничего и не будет. Ничего со мной не произойдет, потому что не существует ничего особенного.

Я набрала воздуха, блондинка открыла было рот, но я продолжила:

— У меня был муж. У меня был дом. У меня была работа. Были друзья. Потом я узнала, что мой муж спит с моей лучшей подругой. Не просто случайная связь, они делали это на протяжении пяти лет. Когда тайное стало явным, они решили быть вместе по-настоящему. Он подал на развод, а я не могла позволить себе содержать такой большой дом, так что мы его продали. И вдруг после десяти лет жизни с другим человеком я осталась одна. Им достались друзья, которые за моей спиной всегда считали их идеальной парой. Они все знали. Пять лет. И ни один не рассказал мне.

— Черт побери, женщина, — пробурчал Джим-Билли.

— Да, — сказала я Джиму-Билли и снова повернулась к блондинке. — Но знаете, когда прошло первое потрясение, мне стало все равно. Клянусь. Все равно. Потому что я внезапно поняла, что у меня был дерьмовый брак с дерьмовым мужчиной, дерьмовая лучшая подруга и еще куча дерьмовых друзей. И все это время я жила в доме, которого не хотела, потому что он был чертовски большой и вообще. Дом должен быть домом, и дело тут не в размере. А этот дом находился в городе, который мне не нравился, потому что все дома там были одинаковые, и все женщины одевались одинаково, и все мужчины одинаково ходили на сторону, и все машины были новыми и сверкающими, и ни в чем не было индивидуальности. И в том городе у меня была работа, которая не особенно мне нравилась, хотя и приносила неплохие деньги. — Я понизила голос. — Я поняла, что у меня нет ничего особенного. Внезапно я осознала, что у жизни нет для меня ничего особенного. — Я глубоко вздохнула и закончила: — И меня это устраивает. Я больше не хочу ничего особенного. Я ждала и старалась, чтобы это произошло, но ничего не случилось. Так тому и быть. Теперь я хочу жить в обычном месте. Я хочу работу, которую могла бы делать хорошо, чтобы потом идти домой, просто домой. Я ничего не хочу. Я устала ждать. Я ждала и ждала сорок два года. Единственное, чего я хочу, — это покоя.

— Ты думаешь, что найдешь покой в баре для байкеров? — задал весьма дельный вопрос Джим-Билли, и я повернулась к нему.

— Я думаю, что могу приходить вовремя, хорошо делать свою работу, чувствовать себя довольной, потому что хорошо постаралась и поработала, и уходить домой, не думая о байкерском баре. Я смогу думать о себе или о том, чего бы мне хотелось съесть на ужин и что интересного может идти по телевизору. Я буду ложиться спать, не думая ни о чем, чтобы потом вставать и опять вовремя приходить на работу. — Я повернулась обратно к блондинке. — Вот что я думаю. Я не ищу ничего захватывающего. Я не ищу приключений. Я ищу самое обычное, потому что мне этого довольно. Вот чего я ищу. Вы можете дать мне это?

Блондинка ничего не ответила, просто смотрела мне в глаза. Ее лицо оставалось невыразительным и жестким довольно долгое время.

Потом она сказала:

— Я Кристал. Принесу тебе бланк заявления.

* * *

Я стояла возле окна в своем гостиничном номере, отведя рукой занавеску, и смотрела на бассейн.

Гостиница в Карнэле не представляла собой ничего особенного. Длинное двухэтажное здание, все двери выходят вперед, четырнадцать номеров сверху, четырнадцать — снизу. Я жила на первом этаже в номере тринадцать. Комнаты были чистыми, в моей стояла огромная двуспальная кровать, а на стене висел телевизор, который, должно быть, купили лет пятнадцать назад. Низкий комод с четырьмя ящиками и прикроватные тумбочки крепились прямо к стене и не имели ножек. В стенном шкафу лежали две дополнительные подушки и одно дополнительное одеяло. На ванной и раковине красовались потеки ржавчины, но тем не менее они тоже были чистыми. В целом все было ниже среднего уровня, но мне сгодится.

А вот бассейн совсем другая история. Большой, но кристально чистый. Лежаки вокруг были не самыми новыми, но вполне приличными, видно, что ими часто пользовались и хорошо заботились.

Я перевела взгляд с бассейна на небольшой домик, в котором оформляли постояльцев. Небольшой, но ухоженный домик с маленьким вторым этажом. Перед ним стояли большие вазоны с недавно высаженными цветами. Лето еще не наступило, стояла поздняя весна, так что цветы еще не разрослись в полную силу.

Карнэл находится в Скалистых горах, в маленькой долине, окруженной холмами, которые, в свою очередь, окружали горы. В конце мая в воздухе еще чувствовался холодок, и я подумала, есть ли у этих цветов надежда.