— Слово имеет начальник Восточнокаспийской морской инспекции Рыбоохраны Кадыров… — прокричал тот же срывающийся голос. Замолчал.

На холмик у могилы поднялся Кадыров:

— Я не умею говорить на похоронах… Пусть земля горит под ногами у этих подлых нарушителей закона, поднявших теперь еще и руку на человека… Только за первый квартал этого года коллектив районной инспекции, душой которой был Сергей, изъял десятки километров красноловных сетей, калад — этих варварских средств пиратского лова… Пятьсот сорок рыб осетровых пород на сумму свыше ста тысяч рублей… Спи спокойно, дорогой Сережа! Дело, за которое ты отдал свою жизнь, мы доведем до конца…

Туру кто-то окликнул сзади:

— Саматов…

Начальственного вида мужчина — лысый, с профессорской бородой «клинышком» — снисходительно протянул мясистую руку.

— Зампредисполкома Шалаев… Ты Советскую власть уважаешь, дорогой?

— Конечно, — Тура развел руками.

— Что-то не заметно. Облисполком без рыбы сидит. С осетринкой… Что?.. Никого в последнее время не задержали? Уже недели две не было в заказе.

— Нет, по-моему, — сказал Тура. — Не слыхал.

— Видимо, мимо тебя проплывает, — посетовал он. — И икорка, и красная рыбка… Я знаю: в восьмой магазин сдали вчера на Шаумяна… Ты смотри, не давай им тебя отстранить от кормушки…

— А кто сдал? — спросил Саматов.

— Это ты должен знать, — зампред засмеялся. — Кто у нас начальник водной милиции? Ты или я? Ты отвечаешь за борьбу с браконьерами — ты и смотри! — Шалаев двинулся сквозь толпу.

На холмик у могилы поднялся следующий оратор — странный бородатый человек:

— …Он любил все живое, не только рыб. Он любил повторять: «Каждая нация перед лицом мира несет ответственность за сохранение природы…» Прощай, Сережа… — В конце он расплакался.

Жена Пухова — русая, в черном плаще с черной косынкой, маленькая женщина тихо всхлипывала, по обеим сторонам ее стояли похожие друг на друга, такие же рыжеволосые, как убитый Пухов, мальчики лет восьми — чисто и скромно одетые. На лицах детей было полное непонимание происходящего, а еще желание делать все, как хотят старшие.

В толпе провожавших в последний путь убитого инспектора было много вдов. Саматов увидел еще вдову только что погибшего Сейфуллина, она стояла рядом с Анной Мурадовой.

Анна и Тура обменялись кивками. Потом Бураков негромко отдал команду.

Сухой треск выстрелов согнал несколько птиц с окрестных памятников.

Оркестр сразу перешел на бодрый марш.

Ритуал похорон был давно отлажен.

Мужчины забросали могилу землей. Вдова Пухова, его дети, другие женщины в черном бросили по нескольку комьев земли.

Впереди, за памятниками, Тура увидел браконьера Мазута, тот стоял рядом с женщиной в черном. Лицо ее Туре не было видно. Браконьер что-то говорил женщине. Она обернулась. Касумов указывал женщине на Туру. Тура узнал ее: это была та женщина, которую он видел вместе с убитым Пуховым.

Тура обернулся к стоявшему позади него Орезову:

— Кто это? Впереди, рядом с Мазутом?

— Та? Это Верка. Жена Умара Кулиева, которого приговорили к расстрелу… Я, пожалуй, посмотрю за ними…

У маленькой проходной висела вывеска: «Учреждение МВД № 1/25».

По забору, надставленному рядами колючей проволоки, по «автозаку», стоявшему рядом с воротами, по зеленой форме охраны безошибочно угадывалась местная тюрьма, или иначе — «следственный изолятор».

Вышедший из проходной человек в зеленой форме с потрепанным портфелем отдал честь вахтеру и быстро двинулся по тротуару в сторону ближайшего перекрестка, где шумел небольшой восточный базарчик.

У базарчика человека в зеленой форме ждал Мазут. Он стоял напротив ларька, торговавшего магнитофонными записями. Рядом был припаркован мотоцикл браконьера.

По другую сторону перекрестка, у магазина «Ткани», волновалась и беспокойно оглядывалась Верка — жена приговоренного к расстрелу Умара Кулиева.

Человек в зеленой форме, не глядя по сторонам, двинулся между рядами продавцов, торговавших сухофруктами.

Заметив его, Мазут оставил мотоцикл, направился в тот же ряд, навстречу.

Они поравнялись где-то посредине, где было больше всего покупателей.

Мазут спросил:

— У вас закурить найдется?

Человек незаметно огляделся, достал портсигар, открыл его, протянул Мазуту.

В одной половине портсигара лежали несколько сигарет, в другой — две отдельно.

— Я возьму эти две? — спросил Мазут.

— Конечно.

Он кивнул головой.

Мазут сунул сигареты в верхний карман и сразу прошел дальше. Человек в зеленой форме, как ни в чем не бывало, повернулся к прилавку с курагой.

Верка у магазина «Ткани», увидев Мазута, углубилась в ближайшую от нее улицу, Мазут уже хотел следовать за ней, но внезапно заметил Мириша Баларгимова. Тот что-то говорил по рации, показывая в сторону Мазута.

Не дожидаясь других действий со стороны Мириша, Мазут бросился назад, к мотоциклу. Включил зажигание, вскочил в седло, дал газ…

Тура был у себя в кабинете, когда ему неожиданно позвонил полковник Агаев.

— Можешь сейчас заехать? Мне не хотелось бы говорить по телефону.

— Сейчас буду.

Тура сложил бумаги в сейф, закрыл его, вышел в приемную.

Его образцовый секретарь Гезель поправляла в это время цветы на столе.

— Что мне отвечать, товарищ подполковник, если вас будут спрашивать?

— Я в областном управлении, у Агаева…

— Хорошо.

— Да! Вот еще что… Гезель! У меня к тебе просьба… Ты знакома с женой Умара Кулиева, осужденного браконьера…

— Конечно! Я училась с ней!

— Ты можешь меня связать с нею так, чтобы об этом никто не знал?

— Это очень легко! Она недавно приходила ко мне. Вас не было… Долго сидела, рассказывала про Умара… Она ведь и Умар еще с пятого класса… Гезель покраснела. — Как муж и жена…

— Мне надо с ней поговорить!

— Не знаю. У нее билет в Москву. Едут хлопотать в Верховный суд… Как раз сегодня…

— Тогда, как только она вернется…

Машину Тура припарковал у областного управления. Быстро взбежал по ступеням.

Друзья сидели в просторном светлом кабинете Агаева в уголке за журнальным столиком — Агаев и Тура.

Объясняя ситуацию, Агаев был максимально предупредителен и ровен, как всегда, в отношении Туры — человека, спасшего когда-то самое дорогое и близкое ему существо — двухлетнюю дочь.

— Задержан Мазут… Прокурор области настоял… — объяснил Агаев. — В тайнике, рядом с его «козлятником», вблизи метеостанции, обнаружили пистолет и патроны… Там же нашли бинокль и фотоаппарат Пухова… Такие дела. Я решил, что лучше будет, если ты узнаешь обо всем непосредственно от меня…

— Разрешите? — секретарь внесла на подносе чай, печенье, сахар, постелила перед каждым салфетку, поставила чашки с блюдцами.

— Спасибо, Тамара… Кудреватых — директор Сажевого комбината… У нас ведь все мнят себя крупными специалистами по борьбе с уголовной преступностью… Уже звонил Первому, катит на тебя бочку. Но ты не бери в голову. Ты новый человек тут! Мало ли что случается… Пей! — Агаев разлил по чашкам чай.

— И где сейчас Мазут? — Тура осторожно взял свои чашку и блюдце.

Все в кабинете Агаева было утонченное, подобранное со вкусом. Вот и эта посуда… Часть дорогого сервиза…

— В Красноводске. В следственном изоляторе. Довиденко решил отправить его отсюда подальше.

— Он арестовал его?

— На четырнадцать суток…

— Интересно, откуда к Довиденко поступили сведения? — спросил Тура.

— Я с ним не разговаривала. Вообще, мы не очень ладим. Ему бы только подмять нас под себя… Скорее всего, был анонимный звонок…

Саматов допил чай и рывком поднялся.

— Я еду в прокуратуру.

— Ничего, Тура, — Агаев проводил его в приемную. Офицеры, ждавшие в приемной, сразу поднялись при их появлении.

— Скоро тебе будет легче. По моим сведениям, тебе дали зама. Он уже едет.

— Зама? — переспросил Тура. — И кто он?

— Твой земляк напросился. Силов. Майор Силов. Знаешь? Как он?