— Богиня! Ты должна воззвать к Светлой Матери, Соня. Ты — ее Посвященная, она придет к тебе на помощь! Ей одной подвластны жизни даймонов. Она сотворит то, что не под силу ни мне, ни тебе! И я обрету свободу!

Так вот почему он избрал ее — Соню! Не за отвагу. Не за владение мечом.

Но лишь потому, что она могла призвать Великую Мать.

Воительница стиснула зубы. Щупальца Гедрен уже почти касались ее лица. Она ощущала смрадный запах, исходивший от даймона, — запах тления и смерти.

Что за силу обретет Калидор, если Богиня убьет его сестру? Каким богом он станет для тех, кто поверит в него?

Картины одна омерзительнее другой проносились в сознании девушки. А он еще предлагал ей место рядом с собой…

Этому не бывать!

Решение пришло внезапно, словно само собой.

Не раздумывая ни мгновения, Соня нырнула вниз, уходя от хватки пульсирующих щупалец. Извернулась. Покатилась по полу. Вскочила…

Клубящееся облако, щетинясь сотнями мелких отростков, устремилось в погоню. Кончики их налились алым — точно измазанные в крови. И девушке показалось, на каждом распахнулась крохотная пасть…

До Калидора, невозмутимо наблюдающего за схваткой, оставалось не больше десятка шагов.

…Метательный нож сверкнул в воздухе серебристым сполохом.

Глаза даймона, за миг до того зеленые, как море, засеребрились, словно отражая блеск клинка. Серебром всплеснулись белоснежные стены. И потоки серебряных искр разлетелись по угольно-черному плитам, там, где на пол мягко опустилось тело Калидора.

Нож Сони вошел ему в глазницу по самую рукоять.

Время остановилось. Порвалась нить мгновений, и они раскатились, словно сверкающие жемчужины, наполняя мир тихим звоном.

— Что ты сделала, смертная? — послышался наконец шепот. Едва слышный, бесплотный — Соня не знала, принадлежит он Калидору или Гедрен. — Зачем?..

Клубящееся облако — даймон-что-был-Гедрен — внезапно съежилось… и исчезло, унесенное стремительной воронкой, узкий конец которой уходил в разверстый в последнем крике рот ведьмы.

Соня взглянула на Калидора. Ярко-синяя кровь толчками выплескивалась из раны. Ее становилось все больше и больше… вот она уже хлестала потоком, заливая все вокруг. Содрогающееся, пульсирующее озеро ширилось — и наконец кровь обоих колдунов соприкоснулась.

В месте их слияния поднялось облачко голубовато-зеленого тумана. Обе жидкости отпрянули в разные стороны, точно наделенные собственной волей… а затем устремились навстречу друг другу.

Синяя волна взметнулась до самого потолка — и опала, подобно лазурным лепесткам миарна, что зацветает высоко в горах в единственную ночь летнего солнцестояния… А потом рассыпалась роем голубых искр. Словно вспыхнул в последний раз — и прогорел небесный костер.

— Ты предлагал мне стать твоей невестой, — усмехнулась Соня. — Будем считать — это окончательный отказ!

Перед глазами вдруг все закружилось, словно ее подхватил гигантский водоворот. Мир смешался в безумии красок, звуков и ощущений.

Она невольно зажмурилась — так велико было напряжение.

И столь же внезапно все кончилось. И наступил покой.

Соня открыла глаза. И увидела, что стоит не в пустынном зале с белоснежными куполообразными стенами и угольно-черным полом, а на том самом месте, где совсем недавно любовалась закатом и смотрела на озеро, в застывших водах которого отражался таинственная цитадель. Только теперь ни крепости, ни озера больше не существовало. Мир-между-мирами сгинул навеки, вместе с магией, его породившей.

Она стояла на идеально ровной скальной площадке; внизу неспешно проплывали облака, и распухшее багровое солнце осторожно сползало с небес, прячась за зубчатой кромкой гор. Их поединок с даймоном в реальном мире длился не больше мгновения.

Пора было уходить. Там, внизу, они с Калидором оставили лошадей…

У самого края она оглянулась в последний раз. Показалось ей — или по каменной поверхности и впрямь пробежала едва заметная рябь?.. Девушка начала спускаться по склону.

Налетевший ветер донес до нее отголоски далекого смеха.