Телега накренилась над оврагом, правое колесо скользнуло в рытвину, грозя перевернуть старую колымагу. Пегая кобыла испуганно всхрапнула и дернула уздечку. Мужчина лет сорока с лицом заросшим щетиной и красными воспаленными от пыли и недосыпания глазами натянул удила. В дороге Дерфор провел много часов. Он сделал один привал ночью, когда факел стал едва освещать извилистую тропу -пару часов беспокойного сна, когда явь и сон переплетаются между собой, а кошмары стремятся вырваться на свободу. Каждые десять минут мужчина торопливо открывал глаза, находил взглядом укрытого покрывалом сына, прислушивался к его тяжелому дыханию…Вздох облегчения, смешанный с горечью, срывался с уст Дерфора, у него было еще десять минут сна! Десять минут подобия покоя. Наверно в селении откуда был родом Дерфор, еще не пропели первые петухи, а мужчина вновь запрягал пегую кобылу, чтобы отправиться в путь. Ночь несла прохладу, а рассвет пришел с палящим солнцем. Соломенная шляпа с широкими полями дарила скупую защиту. Дерфор то и дело отвлекался от дороги, чтобы обернуться назад и убедиться, что Марьян дышит. Мальчик был укутан двумя покрывалами, но его все равно бил озноб. Неизвестная в их селении болезнь унесла жизни десятка человек. Местная знахарка пару дней назад вынесла вердикт: «копайте могилу, малец не проживет и трех дней!» Дерфор любил своих детей, так что вместо рытья могилы, он запряг кобылу в телегу и отправился в обитель велесок.

- Отец, воды во фляге осталось совсем немного.

Дефорт сгорбился, не осмеливаясь взглянуть на дочь. Девочка сама вызвалась сопровождать отца и младшего брата, ей не было еще и девяти, а жизнь уже заставила ее рано повзрослеть. Мужчина слышал, как урчит живот дочки от голода, ведь все что у них было на завтрак-это только похлебка, которая не могла насытить ребенка.

- Постарайся беречь воду, скоро мы доедим до обители-там пополним запасы. Говорят, вода в колодцах подле обители чудотворная. Наберем фляги и отвезем немного маме с мальчиками.

- Отец, а жрицы…- девочка запнулась.

- Что, милая?

- Они ведь вылечат Марьяна?

Дерфор все-таки обернулся, смахнув сначала слезы рукавом.

- Конечно, вылечат.- Осевшим голосом пообещал мужчина.- Голод закончится, поля начнут приносить урожай…все у нас будет хорошо.

- Как раньше?- с робкой надеждой спросила девочка.

- Как раньше.- Солгал Дерфор, пересохшими и треснувшими губами.

Не успели пропеть петухи, а люди уже толпились под стенами храма Велесы. Березы опоясывали обитель, их ветви украшали врата, они олицетворяли чистоту и невинность, они же устилали путь в загробный мир. Жрицы в голубых одеяниях невозмутимо следили за толпой просящих, зная, исцеление будет даровано лишь десяткам! Севернее от храма виднелись деревянные столбы с нацарапанными кое-как именами - там покоились все те, кто раньше срока прошел березовой тропой…

Женщины не способные зачать и выносить плод, мужчины, попавшие под влияние рогатого бога виноделия Прокуса, калеки, которых приносили на богатых носилках или же покоившихся на потертой парусине, грудные дети слепые от рождения, немые, глухие, преступники отдавшие десятилетия жизни на каторжных работах, а теперь харкающие кровью и черной слюной… Они все были равны перед ликом великой богини Велесы! Ее милость была безгранична, как и ее гнев! Богиня-девственница и Матерь всех людей. У нее было много имен, но истинное одно-Велеса.

Среди разношерстного человеческого потока можно было увидеть обособленный островок - людей с красными волдырями, язвами с сочащимся гноем, струпьями и маленькими красными точками, россыпью веснушек покрывающие гниющие носы. Красная смерть, пришедшая на смену чуме, забирала жизни тысяч! Заразившиеся, из-за страха быть изгнанными из своих домов, скрывали первые признаки хвори-так болезнь кочевала из семьи в семью, из селения в город. Из сотен людей, жаждущих исцеления, аудиенции у целительниц удостаивались десятки, спасенные рассказывали о могуществе богини Велесы, но большинство больных были обречены умирать в страшных мучениях! Жрицы обители проповедовали о божественной сущности болезни-будто она была наказанием за свершенные преступления и грехи.

За пределами королевства ученные и маги изучали болезнь, пытались предугадать ее появление, стремительное распространение и необычное протекание. Смерть десятка магов и сотни целителей не остановила исследований, но пока было получено больше вопросов-нежели ответов.

Служанки храма, приставленные к воротам, отсеивали бедняков и нищих от аристократов и богачей. Равные в загробном мире души, при жизни они имели разные привилегии. Золото диктовало правила далекие от равноправия великой Матери!

Бедняков служанки проводили к послушницам и юным жрицам, не прошедшим все ступени инициации, а тех у кого кошельки были набиты звонкой монетой, принимали мудрые жрицы, слава о которых гремела по всей Полевии и даже за ее пределами. Мертвых к жизни жрицы не возвращали, но случаи исцеления неизлечимых болезней то и дело заставляли сомневающихся склонить колени перед ликом Велесы.

Имя богини было известно и за пределами небольшого королевства Полевия, но только здесь ее авторитет был непререкаем! И ни одна другая вера не могла соперничать с возросшим влиянием культа. Пять храмовых комплексов венчали Полевию, в каждом городе и деревушке стояли небольшие часовни, чтобы верующие могли каяться в грехах перед святым ликом, ведь никто не знает, когда раскаянье охватит человека. На пороге часовни можно было встретить-чиновника, со спрятанной в грудном кармане взяткой, судью, который отправил на каторгу невиновного, вдову, избавившуюся от плода, мужчину возвращающегося из постели любовницы к законной избраннице…За один золотой или пригоршню мелочи можно было купить искупление! И только нищие покупали искупление молитвами и постом, ведь им нечего было пожертвовать богини кроме искреннего раскаянья…

Днем жизнь жриц протекала на глазах прихожан, но внутренний устой велесок был скрыт от посторонних-настоятельница хранила в секрете древние церемонии и обряды! И хотя жрицы носили имена, для прихожан они были сестрами-безликими и безголосыми, ибо в каждой велеске была частица богини. Предать сестер или храм-означало предать Велесу! Наказание к провинившимся женщинам было сурово, но и оно проходило за закрытыми дверьми. Все дни жрицы проводили в молитвах, а треть года постились, их пища была простой, а обжорство порицалось. В первый месяц нового года каждая велеска получала три наряда-два платья для обихода и одно для праздничных церемоний. Жрицы не пользовались украшениями или косметикой, они не имели личных вещей, каждая вещь в храме принадлежала Велесе, как и сами женщины! Жизнь служительниц была суровой-лишенной веселья и смеха, и все-таки всегда находились женщины, мечтающие посвятить жизнь Велесе! А в последние годы желающих надеть голубую одежду жриц стало больше, ведь сама королева Полевии Ольга стала прихожанкой велесок! Она постилась вместе с сестрами, соблюдала культовые праздники, три раза в неделю работала в столичном храмовом комплексе наравне с другими жрицами. Изменился и королевский двор, теперь вместо обильных яств и возлияний царские обеды отличались скупостью блюд и их простотой. Слухи доносили, что королева сняла парик и заплела волосы в косу, а вместо платьев с глубоким декольте стала заказывать закрытую одежду, не позволяющую разглядеть даже тень ложбины на груди.

Придворные фрейлины, не пожелавшие следовать за своей королевой в ее вере, сменились суровыми велесками, которые сопровождали Ольгу в храм и направляли ее в королевских буднях.

Верховная жрица Полевии стала ближайшей подругой королевы. Упрямые слухи доносили до отдаленных провинций, что велеска была вхожа даже в спальню царской четы, и король, который восходя на престол одинаково благосклонно или безразлично относился ко всем культам, в последние годы стал явно выделять целительниц, введя верховную жрицу в совет при монархе.