Вонь шла от пруда. Я двинулась к нему, нос не отпускал запах, глаза бегали в поисках рептилий. Над головой крикнула обезьяна, на землю пролился поток мочи. Затряслись ветки, на землю посыпалась листва. Вонь с каждым шагом становилась все сильнее.

Через пару метров я остановилась и навела бинокль на плотную завесу из пальм и рвотного чая, отделявшую меня от пруда. Прямо на его границе расплывалось бесформенное облако.

Я медленно двинулась вперед, осторожно пробуя землю ногой. У кустов вонь стала невыносимой. Я прислушалась. Тишина. Присмотрелась к кустам. Ничего. Сердце билось как сумасшедшее, по лицу тек пот.

"Вперед, Бреннан. До пруда еще далеко, тут нет аллигаторов".

Я вынула из кармана бандану, закрыла ею нос и рот, присела посмотреть, что же так заинтересовало мух.

Они взмыли вверх как одна, с жужжанием кинулись на меня. Я отмахнулась, но они тут же вернулись. Отгоняя мух одной рукой, я укутала вторую банданой и приподняла ветки рвотного чая. Насекомые запрыгали по лицу и руке, возмущенно жужжа.

Мух привлекла неглубокая могила, спрятанная под ветками. Из нее на меня уставилось человеческое лицо, черты его размывались и менялись в неверном свете. Я наклонилась ближе, потом в ужасе отшатнулась.

Не лицо – обглоданный падалыциками череп. То, что показалось мне глазами, носом и губами, было на самом деле тучами мелких крабов, примкнувших к бурлящей на черепе массе, которая поедала остатки плоти.

Оглядевшись, я сообразила, что здесь побывали и другие. Справа лежала искалеченная грудная клетка. Кости руки, все еще скрепленные усиками высохших связок, выглядывали из подлеска в паре метров от меня.

Я отпустила ветку и села на корточки, парализованная ледяной тошнотой. Краем глаза заметила, как подходит Сэм. Он говорил, но слова не доходили до меня. Где-то в миллионах миль отсюда взревел и затих мотор.

Мне хотелось оказаться в другом месте. Стать кем-то другим. Тем, кто не чувствовал столько лет запах смерти и не наблюдал за конечным распадом тел. Тем, кто не собирал день за днем человеческие скелеты, оставленные сутенерами, взбешенными любовниками, свихнувшимися наркоманами и психопатами. Я приехала на остров, чтобы отдохнуть от жестокости своей работы. Но даже здесь смерть нашла меня. Мне стало плохо. Новый день. Новая смерть. Смерть каждый день. Боже, сколько еще таких дней мне предстоит?

Я почувствовала руку Сэма на плече и подняла голову. Второй рукой он зажимал рот и нос.

– Что это?

Я кивнула на куст, Сэм откинул ветки ногой:

– Черт!

Я согласилась.

– Сколько он здесь пролежал?

Я пожала плечами.

– Несколько дней? Недель? Лет?

– Захоронение послужило на пользу фауне твоего острова, но по большей части тело не пострадало. Я не могу сказать, в каком оно состоянии.

– Его вырыли не обезьяны. Им мясо не нужно. Скорее чертовы канюки постарались.

– Канюки?

– Хищники. Они любят пировать на останках обезьян.

– Я еще подозреваю и енотов.

– Да? Я знал, что еноты любят рвотный чай, но мертвечину...

Я снова взглянула на могилу.

– Труп лежит на боку, правое плечо почти на поверхности. Запах явно привлек любителей падали. Наверное, его раскопали и съели канюки с енотами, потом, когда разложение ослабило связки, они вытащили руку и челюсть, – я кивнула на ребра, – съели часть грудной клетки, вытащив ее из ямы. Остальное скорее всего находилось слишком глубоко, или туда было трудно добраться, поэтому они оставили труп в покое.

Я палкой подтянула руку поближе. Локоть остался на месте, но конец длинной кости отсутствовал, пористое содержимое выступало из-за грубо обгрызенных краев.

– Видишь, как обгрызены края? Животные. А здесь? – Я указала на маленькое круглое отверстие. – След от зуба. Что-то мелкое, может, енот.

– Дьявол!

– Естественно, крабы и насекомые тоже в стороне не остались.

Он встал, наполовину развернулся и пнул земляной комок ногой.

– Иисусе, что теперь делать?

– Теперь надо звонить местному следователю, а он или она позвонит местному антропологу.

Я поднялась и стряхнула землю с джинсов.

– И каждый из них поговорит с шерифом.

– Просто кошмар какой-то. Я не могу позволить посторонним излазать весь остров!

– Им не обязательно лазать по острову, Сэм. Они только приедут, заберут тело и, может, пустят ищейку на случай, если здесь есть еще трупы.

– Как, черт?.. Дьявол! Это невозможно.

По виску Сэма покатилась капля пота. Он то сжимал, то разжимал челюсти.

На мгновение мы замолчали. Вокруг жужжали мухи. Наконец Сэм прервал тишину:

– Ты должна это сделать.

– Что сделать?

– Что угодно. Вырыть труп. – Он махнул рукой в сторону могилы.

– Ни за что. Здесь не моя территория.

– Мне глубоко плевать, чья здесь территория. Еще не хватало, чтобы кучка проходимцев бегала по моему острову, портила все на своем пути, посылала к черту мой рабочий график и, может, даже заражала обезьян. Исключено. Совершенно исключено. Я тут хозяин, черт возьми, здесь мой остров. Я скорее буду сидеть на пристани с ружьем, чем пущу их сюда.

На лбу Сэма снова пульсировала жила, а сухожилия на шее натянулись, как проволоки. Он тыкал пальцем в воздух, подкрепляя каждое свое слово.

– За такое представление, Сэм, ты мог бы "Оскара" получить, но я все равно ничего не стану делать. Дэн Джеффер работает на полицию в Колумбии. Он же занимается антропологией в Южной Каролине, скорее всего ему и позвонит следователь. Дэн – аккредитованный специалист.

– Твой чертов Дэн Джеффер, может, туберкулезом болеет!

Спорить бесполезно, и я промолчала.

– Ты ведь только этим и занимаешься! Могла бы выкопать парня и отдать своему Джефферу!

Бесполезно.

– Почему нет, Темпе? – зло уставился он на меня.

– Ты же знаешь, я занимаюсь другим делом в Бофорте. Я обещала помочь следователю, а в среду мне надо вернуться в Шарлотт.

Я не открыла Сэму истинной причины своего отказа – мне просто не хотелось иметь дело с трупом. Я морально не готова осквернить свой священный остров уродливой смертью. С первого взгляда на челюсть меня одолевали видения, обрывки прошлых дел. Удушенные женщины, выпотрошенные младенцы, молодые люди с перерезанным горлом и тусклыми, слепыми глазами. Если убийство и пришло на остров, я его не увижу.

– Поговорим в лагере, – предложил Сэм. – О трупе никому ни слова.

Не обращая внимания на его повелительный тон, я привязала бандану к кусту, и мы повернули обратно.

Когда вернулись к дороге, там стоял потертый пикап, как раз у того места, где мы свернули в лес. В грузовике лежали мешки с едой для обезьян, сзади крепился тысячелитровый бак с водой. Джой осматривал бак.

Сэм позвал его.

– Постой-ка минутку.

Джой вытер тыльной стороной ладони рот и сложил руки на груди. Он носил джинсы и хлопчатобумажную рубашку с рукавами, но без воротника. Грязные светлые волосы свисали на лицо.

Джой ждал, пока мы подойдем, спрятав взгляд за солнечными очками, сжав губы в узкую линию. Он казался напряженным.

– Не пускай никого к пруду, – сказал Сэм.

– Алиса снова поймала обезьяну?

– Нет, – не стал распространяться Сэм. – Куда везешь корм?

– В кормушку номер семь.

– Оставь и сейчас же возвращайся.

– А вода?

– Наполнишь баки и возвращайся в лагерь. Если увидишь Джейн, пришли ее туда же.

Очки Джоя повернулись ко мне и остановились на целую вечность. Потом он забрался в пикап и уехал, бренча баком.

Мы с Сэмом шли молча. Я боялась предстоящей сцены, но решила не поддаваться на уговоры. Я вспоминала его слова, видела его лицо, когда открылась могила. Потом еще кое-что. Перед тем как подошел Сэм, я, кажется, слышала рев мотора. Пикапа? Я гадала, сколько Джой простоял на тропинке. И почему именно там?

– Когда Джой начал на тебя работать? – спросила я.

– Джой? – Он на мгновение задумался. – Почти два года назад.

– Он надежный человек?