Я сидел в кабинете Элиота в Кливлендском сити-холле; рядом по коридору располагался кабинет мэра. Мы пили кофе с ромом. Элиот прятал бутылку рома в нижнем ящике рабочего стола. Я пообещал не сдавать его Капоне, так как Элиот в свое время ревностно стоял за соблюдение сухого закона.

— Полагаю, следует позвонить отцу, — заметил Элиот. — Пригласить его приехать для опознания.

Я уже думал об этом.

— Может быть, подождем, пока... О Господи Иисусе, пока не отыщется голова?..

Элиот пожал плечами:

— Кольцо и родимое пятно дают нам все основания уведомить отца.

— Могу позвонить.

— Нет, ты поговоришь с ним после меня, — это то, что должен сделать я. — И он позвонил. Разговаривая очень тактично, через несколько минут передал трубку мне. Если на месте преступления я счел его холодным и бесчувственным человеком, то теперь, увидев, как увлажнились его глаза, я изменил свое мнение о нем.

— Это моя девочка?! — еле слышно спросил низкий голос на другом конце провода.

— Думаю, да, мистер Дженсен. Боюсь, что это именно она.

Я расслышал, как он всхлипывал.

Затем проговорил:

— Мистер Несс сказал, ее тело... расчленили. Почему вы утверждаете, что это она? Откуда... вы знаете, что это она?

Я сказал ему о кольце и родимом пятне в форме слезинки клубничного оттенка.

— Я должен приехать, — сказал он.

— Может быть, не нужно, — я прикрыл трубку. — Элиот, может, его опознания достаточно?

Он кивнул.

— Обойдемся.

Мне пришлось немного поспорить с Дженсеном. В конце концов он согласился, чтобы мы переправили останки дочери домой поездом. Я обещал сегодня же связаться с похоронным бюро и сопровождать тело.

Я передал трубку Элиоту, чтобы тот повесил ее.

Мы обменялись взглядами, и Элиот, не склонный к клятвам, сказал:

— Отдал бы десять лет жизни, лишь бы только поймать этого подонка.

— Сколько времени понадобится для обследования тела?

— Поговорю со следственным отделом. Уверен, сможем отправить ее домой через день-другой. Где ты остановился?

— В отеле «Стадиум».

— Больше ты там не живешь. У меня свободная комната. Ты знаешь, я теперь холостяк.

Мы еще не добрались до этой темы в наших разговорах. Брак Элиота всегда казался мне идеальным, поэтому я был буквально потрясен, когда несколько месяцев назад узнал о его разводе.

— Весьма сожалею, Элиот.

— Я тоже. Но я кое с кем встречаюсь. Ты, наверное, ее помнишь, она тоже из Чикаго.

— Кто?

— Эви Мак-Миллан.

— Художница из журнала мод? Красивая женщина.

Элиот застенчиво улыбнулся.

— Вечером ты ее увидишь, в Кантри-клубе, организую подружку и для тебя. Не хочу, чтобы ты встревал в мои отношения.

— Да как ты можешь говорить такое? Неужели ты мне не доверяешь?

— Еще много лет назад я усвоил одно правило, — заявил он, поворачиваясь к столу, заваленному бумагами, — никогда не доверять чигакским полицейским — даже бывшим.

На открытой террасе Кантри-клуба оркестр из десяти музыкантов исполнял мелодии Кола Портера, а мягкий ветер с озера Эри поигрывал волосами женщин. Вокруг было множество симпатичных женщин в платьях с низкими вырезами, обнаженными плечами, и в их распоряжении множество мужчин в вечерних костюмах. Однако вечер не был официальным, и, поскольку здесь же присутствовали многие любители гольфа, отдыхая после дневных баталий, мелькало немало спортивных костюмов, среди которых попадались и деловые, наподобие моего. Некоторые из женщин вообще были одеты по-будничному, как, например, высокая, стройная блондинка в розовой кофточке и светло-зеленой плиссированной юбке. Сидя со мной за небольшим металлическим столиком, выкрашенным в белый цвет, она поинтересовалась, не отведаю ли я бакарди. Воздух благоухал как цветочный сад:

пахло, конечно, цветами, но аромат духов исходил от моей собеседницы.

— Я с удовольствием закажу для вас порцию бакарди, — неловко сказал я.

— Нет, — возразила она, прикасаясь к моей руке и глядя на меня желтовато-зелеными глазами. — Вы гость. Угощаю я.

Элиот танцевал со своей подружкой Эви, привлекательной брюнеткой лет тридцати пяти; она всегда казалась мне умной, но немного какой-то печальной. Они улыбались, глядя на меня.

Блондинка в розовом и бледно-зеленом принесла два бакарди, поставила на стол и улыбнулась.

— Да, — шаловливо проворковала она. — Вас подставили. Я та девушка, про которую говорил Элиот. Если вы надеялись встретить кого-то в вечернем туалете, не обессудьте. Только что мне просто пришлось загнать мячи в лишние девять лунок.

— Если вам нужен парень в смокинге, — ответил я, — то это не по адресу. К тому же я ни разу не играл в гольф. Что еще у нас общего?

Хитрая улыбка не сходила с ее лица, пока она делала глоток бакарди.

— Элиот, мне кажется, если я выпью еще этого нектара, то, возможно, и выдам свой секрет.

После нескольких бокалов она и впрямь его выдала.

Но мне показалось это беспардонной ложью.

— Ты тайный агент?! — воскликнул я, тоже слегка захмелев.

— Ш-ш-ш... — прошептала она и поднесла палец к накрашенным губам.

— Это секрет. Правда, в последнее время я этим очень мало занималась.

— Чем занималась?

— Ну, тайной работой. Все можно истолковать двояко, поэтому мне не очень хочется рассказывать.

— Я и не думал совать нос в чужие дела.

Оркестр заиграл танго.

Я поинтересовался, как она начала работать на Элиота, чему я, честно говоря, не верил ни секунды, даже будучи под хмельком.

Однако рассказанное оказалось правдой, что подтвердил сам Элиот, когда подошел узнать, как мы поладили с Вивиан (так, оказывается, ее звали), пока девушки отправились в дамскую комнату.

Вивиан Чалмерз была дочерью банкира (довольно преуспевающего), в тридцать лет разошлась с мужем, без детей, с многочисленными связями в обществе, с авантюрным складом характера, отличная охотница, заядлый игрок в гольф и теннис и вообще «всесторонняя спортсменка». Когда Элиот предложил ей помочь ему вывести на чистую воду несколько злачных заведений, которые он намеревался как следует потрясти, Вивиан сразу же согласилась. Будучи дамой из «общества», она могла посещать их, не вызывая ни у кого ни малейших подозрений. Несколько лет она была одним из наиболее активных агентов в битве, развернутой Элиотом против так называемой Мейфилдроузской банды, контролировавшей проституцию, азартные игры и рэкет в окрестностях Кливленда.

— Но постепенно все стихло, — с оттенком ностальгии в голосе посетовала она. — Элиот прилично вычистил эти места, к тому же он больше не хочет пользоваться моими услугами.

— Тайный агент может действовать эффективно лишь до поры до времени, — заметил я. — Довольно скоро противоположная сторона начинает подозревать.

Вивиан пожала плечами с явным разочарованием и позволила мне заказать еще порцию бакарди.

Мы вышли из зала прогуляться, обошли вокруг поля для гольфа и в дальнем конце его уселись на траву. Приятно дул ветер с озера. Над лункой с номером тринадцать трепетал флажок.

— Тринадцатая, — заметил я.

— А?

— Тринадцатая жертва.

— Да. Элиот мне рассказал. Рассказал и о твоей сегодняшней «удаче», как ты нашел дочь своего клиента. Чертовски, наверное, обидно?

— Обидно.

— Досадно, что никак не поймают этого сукина сына.

Она была немного навеселе. Тем не менее меня удивило, что такая «светская женщина» выражается подобным образом.

— Наверное, Элиоту тоже не по себе, — заметил я.

— Еще бы, чертовски не по себе. Это единственная «соринка» в его глазу. Здесь его считают героем. Он оттеснил мафию на задворки и сделал много полезного для города, начиная с того, что очистил полицейский департамент от коррумпированных чиновников, заточил в тюрьму рэкетиров, снизил вдвое смертность в дорожно-транспортных происшествиях, заложил Детский городок...

— Ты случаем не влюблена в него?