Нэнси даже не заметила, как уснула. Забывшись тяжелым сном под утро, она не услышала, как почти бесшумно отворилась дверь и обнаженный по пояс Дон вошел в спальню и направился к своей туалетной комнате. Его глаза, устремленные на нее, горели страстью. Конихан не произнес ни звука, но сквозь сон она внезапно почувствовала, что он здесь, совсем близко.

Нэнси открыла глаза и увидела, как он достает из шкафа рубашку. Она затаила дыхание. Еще небритый, с растрепанными волосами, падавшими на лоб, он напомнил ей большого, угловатого мальчишку. Неожиданно, словно ощутив на себе ее взгляд, он обернулся, и его горячий взор показался ей далеко не невинным.

— Доброе утро, — прошептала она. Девушка испугалась, что он заметит ее трепет, пожирающее ее страстное желание. Не будь этого, она бы равнодушно приветствовала его и потянулась за халатом. Так и есть! В его серых проницательных глазах она прочитала, что он все понял.

— Доброе утро, — буркнул он хрипловатым от сна, ненатуральным голосом. — Как спалось?

Ее первым поползновением было сказать, что она спала как убитая, но вместо этого Нэнси села на постели, натянув до подбородка простыню, и честно признала:

— Ты снился мне всю ночь.

Дон задержал дыхание. И это после того, как она заставила его ютиться на диване, томясь желанием и воображая ее в самых соблазнительных позах! Поборов соблазн, он отвернулся.

— Дорогая, я все-таки мужчина, и тебе не стоит говорить такие вещи, сидя полуобнаженной в моей постели, — укоризненно проворчал он. — Лучше постарайся уснуть. У тебя еще целый час в запасе.

Нэнси собралась уже последовать его совету и лечь, повернувшись к нему спиной и заставив замолчать властный голос плоти. Но всему есть предел! Сколько можно сдерживать и контролировать свои чувства?! Преодолев неловкость и внутреннюю дрожь, девушка собрала все свое мужество, соскользнув с кровати, пересекла комнату и встала прямо перед ним.

— Я не хочу больше спать, — тихо, но твердо произнесла она. — Одна. Дон замер.

— Нэнси…

— Ты же сам убеждал меня забыть обо всем на свете, — напомнила ему Нэнси, не обращая внимания на его нерешительность. — Ни о чем не думать, а делать все, что захочется, так? Подчиниться своим инстинктам. Разве не твои слова?

— Да, но…

— И вот, я хочу, чтобы ты обнял меня. Поцеловал…

— Знаешь, никогда не думал, что ты сможешь застать меня врасплох, да еще в моей спальне, — ответил он, глядя ей прямо в глаза.

Со спутанными от сна волосами, в широкой голубой рубашке, только подчеркивающей стройность ее фигуры, она стояла так близко, что у него перехватило дыхание. Боже, как же она соблазнительна! Как нежна и сексуальна! Да еще эти прекрасные кофейные глаза, затуманенные желанием!

Все еще колеблясь. Дон пытливо всматривался в ее порозовевшее лицо.

— Любимая, боюсь, что это не самая хорошая идея, — предупредил он.

Нэнси подвинулась к нему ближе, всем своим видом демонстрируя неотвратимость принятого решения.

В голове у него промелькнуло множество причин, чтобы отвести ее и себя от греха. Что его дочь спит наверху и может в любую минуту проснуться. Что им надо собираться на работу. И многое другое… И каждая причина казалась настолько веской, что наверняка сработала бы, если бы не его отчаянное желание обладать ею. Дон чувствовал, что стоит на краю пропасти и сдерживается из последних сил. Он сознавал, что стоит ему прикоснуться к ней, как ничто уже не остановит его.

— Любимая, я настолько хочу тебя, — признался Конихан, подняв ее подбородок, так что их глаза встретились, — что просто боюсь напугать.

В его глазах застыла страсть, пальцы слегка дрожали, а голос был полон сожаления, чувства вины, что он уже не в силах справиться с фонтаном эмоций, захлестнувших их обоих.

Глупый! Неужели этот мужчина, во имя ее душевного спокойствия готовый принять обряд монашества, еще не понял, что она не считает его суперменом? Железным дровосеком? Улыбнувшись, Нэнси прижалась к нему и почувствовала, что он все еще сопротивляется. Ее глаза умиротворенно закрылись.

— Я не боюсь тебя, — промурлыкала она и потерлась щекой о его обнаженную грудь. — Неужели ты думаешь, я была бы здесь, если бы боялась?

— Нет, но…

— Поцелуй меня Дон. Пожалуйста.

Ее голос, ставший вдруг таким низким и сексуальным, заставил бы его свернуть горы, и попроси она сейчас мавзолей Тадж-Махал, он бы не задумываясь пошел искать риэлтера. Со стоном пробормотав ее имя, Дональд подхватил ее, и их губы слились в жарком поцелуе.

Дон решил ограничить их общение только поцелуями, не требуя того, чего еще она не готова дать. Он понимал, что любое его необдуманное, резкое движение может снова напугать ее. Но Нэнси дрожала всем телом, и Дон почувствовал, что ее трепет вызван не страхом. Она хотела его, и, пьянея от желания, он потерял контроль над собой и, забыв обо всем на свете, крепко сжал ее в объятиях.

Поцелуй. Это все, что она просила и ждала. Но их было множество — кратких и сладострастных, долгих и жаждущих, невинных и обжигающе-страстных. Целуя ее снова и снова, он не давал ей вздохнуть, и голова ее закружилась, ноги, руки стали ватными. Охмелевшая, словно от вина, Нэнси прижалась к нему, ощутив твердую мощь его восставшей плоти.

Где-то в глубине затуманенного сознания что-то напомнило ей о ее страхах. Страстно отвечая поцелуем на поцелуй, девушка подспудно ждала, когда же охватит ее паника, ужас, холодящий кровь. На этот раз ты не сдашься, обязательно выстоишь, внушала себе Нэнси, трепеща от желания. Ее захлестнул порыв страсти, обжигая и разнося блаженную сладкую боль во все уголки плоти, размягчая и делая ее неподвластной никакому разуму.

Оторвавшись от рта, Дон горячими губами ласкал ей щеки, подбородок, шею, и она таяла от мучительного, сладостного томления. Закрыв глаза, он представил ее обнаженной и, раздразнив себя, застонал. Как давно он мечтал об этом! Охваченный пламенем страсти, он стал неистово ласкать ее плечи, спину, грудь… Сердце его билось с бешеной скоростью, легким не хватало воздуха, горячая кровь обожгла возбужденные чресла. Грудь девушки была маленькой, упругой и безумно чувствительной. Легкое прикосновение к соску вызвало в ней бурю новых ощущений. Нэнси застонала от наслаждения, и этот стон отозвался сладкой музыкой у него в ушах. Шепча что-то, Дон подхватил ее на руки и понес к постели. Бурное, нестерпимое желание быть с ним, ощутить в себе его плоть разлилось по всему ее телу. Он лег на нее, вдавив в пушистые простыни…

Холод. Он появился ниоткуда и внезапно настиг ее, схватив за горло и вызывав сильный озноб.

Нэнси насторожилась. Нет! Ведь не кто-нибудь, а Дон обнимает ее! Это он сейчас прижался к ней, и это его ласки такие бурные и неистовые. Здесь нет никакого применения силы, нет грубого насилия, уговаривала она себя. Он никогда не обидит ее. Но охватившая ее паника, словно внезапно вспыхнувший столб пламени, начала быстро буквально пожирать девушку, поглотив разум, вызвав бешеное сердцебиение-Дон мгновенно почувствовал перемену. Только что она пылала страстью и вдруг стала ледяной как статуя. Встревожившись, он попытался успокоить ее:

— Все хорошо, любимая. Тебе нечего бояться. Расслабься. — Но увидев ее сжатый рот, испуганные глаза, Конихан понял, что она не слышит его. Идиот! О чем он думал? Чем он отличается от того подонка, что изнасиловал ее?

Немного успокоившись, Нэнси посмотрела на него и почувствовала, что барьеры, воздвигнутые ею три года назад и ограждавшие ее от мужских посягательств, начинают вдруг постепенно рушиться. В ней все последнее время жила твердая уверенность, что она не сможет никому позволить приблизиться к себе. Но Дон не только приблизился, но возбудил в ней давно забытые чувства. Неужели она влюбилась в него?!

Но как же быть? Что сделать, чтобы изжить призраки прошлого и вернуться к нормальному состоянию? Ведь в противном случае у них нет будущего. Зачем ему такая женщина, которая в ответ на его чувства может предложить лишь платоническую любовь?