– Что, если я принадлежу ей все равно, когда бы ты меня ни назвала?

– А что, если так и есть, и это значит, что она держит тебя в своих руках и никому не позволит причинить тебе вреда?

Мгновение он молчал, а потом пробормотал:

– Я боюсь умереть.

– Ты не умрешь. – Она заставила свой голос быть жизнерадостным и уверенным. Ее сын воспринимал все слишком близко к сердцу и был нежным до глубины души. Это волновало ее. Ей не следовало рассказывать эту сказку. – Арин, ты помнишь про секрет?

Он слегка улыбнулся.

– Да.

Она собиралась рассказать ему, что кошка повара родила котят. Но что-то в его осторожной улыбке тронуло ее сердце, и она наклонилась к его уху. Она сказала то, что никогда не следует говорить ни одной матери, однако это было правдой. Гораздо позже, когда к ее горлу прижимался валорианский кинжал, и до последнего нажатия оставалось мгновение, она вспомнила об этом и была рада, что не промолчала.

– Тебя я люблю больше, – сказала она.

Она положила ладонь на его теплый лоб и благословила его сны. Затем она еще раз поцеловала сына и вышла.