— Что? — Директор остановилась перед дверью и повернулась ко мне. — Вы что-то сказали? — спросила она и наклонила голову с приторно-сладкой улыбкой.

— Нет, я просто отметил, что все вы, женщины Родины, прекрасны.

Маленькая женщина, которая совсем не была красавицей, покрылась вишнево-красным румянцем и откинула волосы назад с тихим «спасибо».

Афина пихнула меня локтем и бросила предупреждающий взгляд как раз перед тем, как открылась дверь, и мы оказались перед примерно сорока учащимися.

— Да пребудет с вами мир, — обратилась директор к ученикам. — Как вы, возможно, слышали из новостей, в данный момент пять северян приехали на Родину с визитом, и вот, один из них решил посетить сегодня нашу школу. — Директор выглядела так, словно вот-вот лопнет от волнения и гордости.

Я не стал говорить, что это был выбор Афины, а не мой. Не было нужды афишировать, что она держала меня в ежовых рукавицах из-за того дурацкого проклятия.

Я обвел взглядом комнату и когда увидел мальчика, поприветствовавшего Афину легким взмахом руки, я чуть не пошатнулся. Это было все равно, что увидеть себя в том возрасте с этими темными волосами и длинными ресницами, которые я ненавидел, потому что они делали меня слишком женственным для мальчика.

— Я здесь, чтобы встретиться с Тристаном, — произнес я и услышал коллективный вздох, охвативший учеников.

Тристан сел прямее, его глаза расширились, и он указал на себя.

— Со мной?

Афина вышла вперед, и многие дети помахали ей и улыбнулись, как будто она была давним другом. Некоторые даже склонили перед ней головы.

— Доброе утро, дети, — сказала она бархатным голоском, который вынудил меня бросить на нее взгляд и пожелать, чтобы она говорила таким голосом со мной.

— Я понимаю, что вы озадачены тем, почему мы прервали вас посреди урока. Для тех из вас, кто меня не знает, я Афина, жрица, которая живет на старой мельнице за городом. — Она полностью завладела их вниманием и продолжила. — Это Ханс, он наставник и назначен Советом сопровождать Финна МакКамхайла, нашего гостя из Северных земель.

— Как у вас дела? — спросил я и поднял руку в знак приветствия.

В комнате царило оживление, и я не знал, было ли это из-за того, что мы прервали скучный урок, или из-за того, что они искренне интересовались моей персоной.

— Тристан, — произнесла Афина. — Сегодня мы ходили навестить твою маму Карину, и она взяла с нас обещание зайти в твою школу и поздороваться. Она сказала, что ты ничего не боишься и что, по ее мнению, тебе будет приятно лично познакомиться с северянином.

Тристан вздернул подбородок и улыбнулся мне.

Афина жестом пригласила Тристана подняться и присоединиться к нам, встав перед классом. Паренек моментально подскочил и подошел прямо ко мне. Он был одного роста с Хансом, и это меня удивило, потому что я считал, что все мужчины на Родине низкорослые.

— Какой у тебя рост? — спросил я его.

— Один метр семьдесят семь сантиметров.

— Извини, мы в Северных землях не используем метрическую систему. Ты знаешь, сколько это футов?

Тристан покачал головой, пока я сравнивал его тело со своим.

— В тебе примерно пять футов десять дюймов, это довольно не плохо. Ты будешь моего роста, когда вырастешь.

— А какой у тебя рост? — спросил Тристан, глядя на меня снизу вверх.

— Шесть футов два дюйма — один из самых низких параметров роста среди северян, но то, чего мне не хватает в росте, я компенсирую обаянием и умом, — ухмыльнулся я.

— Может у вас есть вопросы к Финну? — подала голос Афина, тем самым подбадривая детей.

Одна девушка хотела узнать, правда ли, что в Северных землях нет представительниц женского пола.

— В Северных землях живет около миллиона человек, но только сто десять из них — женщины. Вот почему они все очень ценны для нас, — ответил я и посмотрел на Афину. — Я тоже могу задавать вопросы?

— Да, конечно. — Она улыбнулась и указала на детей. — Я уверена, что дети охотно ответят на все вопросы, касающиеся посещения школы на Родине.

Я уже многое знал с тех пор, как провел время с учащимися экспериментальной школы в Северных землях. Десять из них были с Родины, и они уже ответили на мои вопросы, поэтому я решил немного позабавиться.

— Хорошо, — произнес я и расставил ноги на ширину плеч. — Я хочу адресовать свой вопрос парням, узнать сколько у них подружек.

Дети начали хихикать, но никто не хотел отвечать, поэтому я сосредоточился на Тристане.

— А как насчет тебя? Сколько у тебя подружек?

Он покачал головой и ответил уверенным голосом.

— Нисколько. Мне не нужна подружка.

Снова хихиканье и покачивание головой.

— Ха. Знаешь, когда я впервые увидел тебя, то подумал, что ты мой младший брат или что-то в этом роде, потому что, клянусь, ты моя точная копия, когда я был в твоем возрасте, но теперь я убежден, что мы не родственники.

Тристан уставился на меня в недоумении.

— У любого моего родственника мужского пола была бы, по крайней мере, одна девушка, — заявил я с ухмылкой. — Видишь ли, мы прирожденные соблазнители.

Тристан прикусил губу и открыл было рот, чтобы задать вопрос, но директор его опередила.

— Вы знакомы с Перл Пилотти? — спросила она.

— Конечно, Перл вышла замуж за одного из моих лучших друзей, Хана. Он наш правитель, возможно, вы слышали о нем.

Маленькая женщина выглядела пораженной, пока заламывала свои руки.

— Я прочитала все статьи и просмотрела все интервью. Они очень эффектная пара.

— Это правда, что Хан — ваш правитель, потому что он ваш лучший воин? — спросил ребенок.

— Хан потрясающий, но нашим лучшим воином считается его брат Магни, который тоже мой близкий друг. Мы знаем друг друга с детства, и просто для протокола, он не просто наш лучший воин. Магни — лучший воин во всем мире.

— Ох, — испуганно моргнула директриса. — Похоже он очень опасен.

Я пожал плечами.

— Уж точно не рекомендую его провоцировать. — Повернувшись к классу, я добавил: — У меня есть еще один вопрос. Кто из вас умеет ходить на руках?

Трое детей подняли руки.

— Да ладно, — сказал я. — Все мальчики в Северных землях умеют ходить на руках с шести лет, а вы хотите сказать, что только трое из вас могут это делать?

— Зачем нам ходить на руках? — спросил Тристан с озадаченным выражением на своем чересчур симпатичном личике.

— Почему бы и нет? — спросил я. — Это весело, к тому же это отличный способ укрепить тело. Я все время это делаю, хотите посмотреть?

Они наградили меня одобрительными возгласами и аплодисментами, пока я не устроил им шоу, предназначенное лишь для того, чтобы добиться от них определенной реакции, когда моя рубашка сползла и выставила на всеобщее обозрение мою татуировку. Я всегда наслаждался тем шоковым эффектом, что оказывало на людей мое маленькое представление. На сегодняшний день эта группа стала моей лучшей аудиторией.

— О, Мать всего земного, он киборг! — воскликнул один, и другие повскакивали со своих стульев, чтобы лучше рассмотреть.

— Что? — спросил я, когда снова встал на ноги. — У вас здесь нет киборгов?

— Настоящих киборгов нет. Мы заменяем только конечности и глаза, но не внутренние органы. Это законно в Северных землях? — спросил Тристан, его взгляд опустился на мою рубашку, которая теперь скрывала татуировку.

Ханс и Афина в унисон покашляли, и я понял, что у меня есть всего пара секунд, прежде чем они откроют правду.

— А что насчет мозгов, Тристан? У вас даже нет киборгов с компьютерами вместо мозгов?

— Нет, — воскликнул он, устремив на меня свои большие выразительные глаза. — Только имплантаты, но даже на них введены ограничения из-за того, что произошло во время Токсичной войны. Я очень хотела имплант на свой день рождения, но мама мне его не разрешила.

Поразительно, насколько доверчивыми были ученики. Мне было так весело подшучивать над ними, что не хотелось рассказывать, что мозговые имплантаты запрещены в Северных землях — и не без оснований. Еще в середине двадцать первого века, когда появились первые имплантаты, в кратчайшие сроки операция по их вживлению стала обязательной. Миллионы людей ухватились за возможность владеть неограниченным количеством языков и получать мгновенный доступ ко всей информации из Интернета. Но с началом Токсичной войны активизировались хакерские атаки, а в сознание людей внедрялись вирусы, что привело к серии жестоких убийств и всплеску трагических самоубийств. Когда стало ясно, что происходит, люди в отчаянии начали избавляться от имплантатов, но лишь немногим это удалось.