– Пока без “Шлемов”, – сказала она. – Упрощу тебе задачу.

Она сделала шаг, другой, и я огляделся по сторонам в поисках объекта, на который она могла отвлечься. В идеале, конечно, в таких случаях использовать то, что гарантированно привлечет внимание. Например, что‑нибудь яркое и цветастое. Или необычное – чего не ожидаешь увидеть в сложившейся обстановке.

Для отвлечения внимания Ирины я выбрал пышный букет, что утром слуги поставили на столе. Матильда вообще тратила много средств на украшение дома изысканными цветочными композициями. А Ирэн любила цветочные духи, так что…

– Ну? – улыбнулась она, сделав еще шаг по прямой линии.

Механизм работы “Лешего” немного напоминал мне “Алконост”. Только в “Алконосте” мы создавали иллюзию и полностью погружали в нее человека, а в “Лешем” должны были управлять вниманием жертвы. И вроде “Леший” казался проще в исполнении, но на практике я понял, что это было не так.

Осторожно, как и учила меня Ирэн, я дотянулся до ее сознания и почувствовал ее сосредоточенность на мне. И аккуратно, бережно, шажочек за шажочком начал смешать фокус ее внимания с себя на букет. Усилил восприятие запахов, добавил мысль о том, как необычно и приятно видеть свежие летние цветы поздней осенью.

Следующий шаг Ирэн был уже менее уверенным. Она чуть повернула голову в сторону стола, скользнула взглядом по еще не распустившимся бутонам пионов…

Теперь было самое важное – добавить, но очень осторожно, желание разглядеть объект внимательнее. Я вложил ей в голову ненавязчивую мысль о том, что к лепесткам так хотелось прикоснуться, вдохнуть аромат…

И она свернула к столу! Уже гораздо увереннее, словно в последний момент передумала идти ко мне, направилась к вазе и принюхалась к пышному букету.

– Есть! – осклабился я. – Получилось.

Ирэн оторвалась от букета, проморгалась и обернулась ко мне.

– Уже гораздо лучше, но нужно отработать несколько раз, чтобы ты проделывал все это быстрее. Сейчас я специально шла медленно, но в реальной обстановке никто тебя ждать не будет.

– Да понятно, – кивнул я. – Все же ты прекрасный учитель. У тебя и правда талант. Не думала о карьере в этой области?

Ирэн вытащила один маленький цветочек из букета и засунула его себе за ухо.

– Преподавание и наставничество – удел опытных. Никогда не понимала тех же студентов‑боевиков, которые, выпустившись из Аудиториума, оставались прямо там и начинали преподавать. Артефакторы еще куда ни шло, но боевики… Да и менталист‑теоретик тоже мало чему способен научить. Так что хочу сперва нюхнуть пороху, а там решим. – Она подняла на меня глаза и впервые за день хитро, даже как‑то задорно прищурилась. – И хватит прохлаждаться! Я буду тебя гонять до тех пор, пока не начнешь управляться за две секунды! Вперед!

***

Отработка “Лешего” заняла у нас весь световой день. Темнело поздней осенью в наших широтах рано: в пять часов дня уже спустились густые сумерки, стремительно переходившие в ночь. Мы как раз закончили с тренировкой, переоделись к трапезе и отправились на ранний ужин.

Но не успели рассесться, как подъездная аллея огласилась шумом автомобильных колес.

Ирка тут же вскочила и в два прыжка оказалась возле окна.

– Таааак, – протянула она, всматриваясь в темноту. – Сейчас начнется.

– Что именно?

– Сам глянь.

Кряхтя от усталости в утомленных мышцах я выполз из‑за стола и уставился на подсвеченное желтыми фонарями крыльцо. И понял, что имела в виду Ирэн.

Из императорского кортежа, гербы которого ярко светились даже в ночи, вышла Матильда. Даже не вышла – выпорхнула так легко, словно и вовсе не касалась ногами земли. Подхватила маленькую сумочку, запахнула пальто и попрощалась со своим эскортом. Лакей в ливрее с гербами императорской фамилии раскланялся, и два автомобиля из Зимнего ушли на разворот, чтобы покинуть Лебяжье.

Но была здесь и третья машина. Уже хорошо знакомый мне неприметный седан Корфа, едва различимый на фоне темных кустов и деревьев, сперва держался на расстоянии, а затем подъехал к самой лестнице.

Корф выскочил с переднего пассажирского, торопливо обогнул машину и, активно жестикулируя, начал что‑то говорить Матильде. Отсюда ничего не было слышно, а читать по губам я не умел. Но, судя по реакции обоих, беседа явно проходила на повышенных тонах.

– Скажу Василию, что число трапезничающих увеличилось, – тихо проговорил я.

Ирэн кивнула, не оборачиваясь.

– Ага. А я встречу их и постараюсь разнять, если полетят пух и перья. Дядя Вальтер был очень зол, когда я рассказала ему о поездке тетушки.

Интересно, почему?

Пока я распоряжался относительно ужина, Ирэн успела всех встретить. И когда я вышел в холл, обстановка царила напряженная, но все держались в рамках приличий.

– Добрый вечер, Михаил, – сдержанно поздоровался Корф.

– Здравствуй! – Матильда лучезарно мне улыбнулась, и это приветствие разительно отличалась от того холодного взгляда, которым она наградила меня утром.

Поразившись столь резкой перемене, я невольно коснулся ее своей силой.

И обомлел.

От баронессы исходил совершенно другой фон. Словно передо мной был чужой человек, а не наставница, слепок силы которой я так хорошо изучил на тренировках. Я хорошо помнил характер ее “фона” – рваная, колеблющаяся, нестабильная, но весьма мощная сила, которая могла скакать от пятого до седьмого ранга в зависимости от усталости, состояния и кучи других факторов.

Не столкнись я с ней лицом к лицу, я бы ни за что не сказал, что это была Матильда. Решил бы, что передо мной мощный боевик с очень крепким и предсказуемым пятым рангом. Единственное, что роднило две версии этой женщины – условный ранг и специализация. Все же Матильда была боевиком, и структура “волн”, которые я улавливал, была весьма характерной. У Ирэн и Корфа, например, они ощущались совсем иначе. А у Поли Сперанской и вовсе отличались от всего, что я видел до этого.

Сейчас фон силы Матильды был совершенно ровным. Никаких колебаний – лишь равномерное мощное “излучение” Благодати. То, что улавливали друг в друге все одаренные, но что было непостижимо для обычного человека. Матильда уверенно блистала верхней планкой пятого ранга. Еще немного – и был бы четвертый.

– Что с вами сделали? – отпрянув от удивления, прошептал я.

Матильда улыбнулась – тепло, спокойно, и в этом взгляде я считал облегчение, радость и… надежду.

– Распорядитесь, чтобы Василий открыл ту бутылку шампанского, что мне подарил месье Леруа – сказала она. – Сегодня празднуют все.

Ирэн и Корф озадаченно переглянулись, а я пялился вслед Матильде, продефилировавшей на высоченных каблуках прямиком в столовую.

– Не понимаю, – сглотнув, прошептала Ирэн. – Все видят то же, что и я?

– Да.

Корф выглядел растерянным и даже подавленным. Настолько, что даже позволил себе опуститься на банкетку возле шкафа с верхней одеждой. Но тайный советник быстро взял себя в руки и поднял на меня глаза.

– Я здесь не только из‑за Матильды. У вас завтра второй этап вступительных испытаний.

– Пришли сказать напутственное слово? – съязвил я.

– Предупредить. Готовьтесь ко всему. Особенно ты, Михаил. После инцидента на Полигоне и странной попытки вас то ли убрать, то ли напугать, я не удивлюсь, если Аудиториум попытается сделать это снова.

– Если это был Аудиториум, – ответил я.

Корф устало вздохнул.

– Потому я и говорю – готовься ко всему, Михаил.

– Да к черту Аудиториум! – вскричала Ирэн. – Что с ней сделали? Что сделали с тетушкой? Дядя Вальтер, хоть вы‑то должны знать!

Лицо Пистолетыча свело гримасой боли и мучения. Он словно растекся по банкетке, устало привалившись затылком к стене.

– Не знаю, как… правда, не знаю. Но она добилась помощи лично от императора, – выдохнул он. – Ей даровали мощь Великого Осколка для исцеления. Только Алексей Константинович мог это сотворить.

Мы с Ирэн переглянулись. Подруга побледнела.