На узкой кирпичной лестнице «Королевской таверны», стоявшей на холме в предместьях Натчеза, раздались уверенные шаги. Нолан Эллиот настороженно огляделся вокруг и небрежно кивнул в знак приветствия группке мужчин, идущих ему навстречу.

В «Королевской таверне», как всегда, было полно народу и стоял страшный шум и гам. Здесь собирались и аристократы, и всякий сброд – обменяться последними новостями и разработать планы будущих сделок. Нолан, который вот уже больше двух часов выслушивал местные байки, стал протискиваться к выходу сквозь гомонившую толпу. Он намеревался добраться до постоялого двора в конце Натчезского тракта – так называлась полная опасностей дорога, петлявшая по лесу, через долину к Натчезу и окрестным городкам.

Завсегдатаи таверны представляли собой весьма пестрое общество. Слухи и сплетни текли тут так же обильно, как ром или мадера. Именно здесь Нолану Эллиоту довелось послушать кое-кого из сливок общества, равно как и бродяг и бандитов, которым нетрудно было развязать языки, отсыпав пригоршню монет. Нолан выяснил все, что ему было нужно. По правде говоря, за эти три дня он узнал больше, чем в любом другом месте за три недели.

Пригнувшись, чтобы не задеть ветку дикого персика, Нолан решительно шагнул вперед. Стряхнув листья с иссиня-черных волос, он протянул загорелую руку, чтобы открыть железный засов калитки и выйти за ограду, как вдруг цепкие пальцы сжали его запястье, и свет фонаря упал на размалеванную потаскушку. Женщина вызывающе ухмыльнулась.

– Ты один, красавчик? – проворковала она, оглядывая щеголеватый костюм незнакомца.

– Один, – ответил Нолан, небрежно усмехнувшись. – Но мне тут с тобой недосуг.

Грубо накрашенное лицо помрачнело, и Нолан подумал, что толстый слой краски сейчас потрескается от огорчения. Он нашарил в кармане монету и протянул ее шлюхе.

– В другой раз, – буркнул он, обходя полногрудую толстуху.

– Ловлю на слове. У меня недурная память на лица, а уж такую мордашку, как у тебя, красавчик, я и подавно не забуду! – крикнула она ему вдогонку. – Когда опять появишься в наших краях, спроси Фелицию.

Нолана передернуло от отвращения. Омерзительная шлюха! Будь она чуть поумнее, давно бы оставила свое ремесло и пошла бы попрошайничать. Тем более что фигура у нее квадратная, да и лицом не вышла.

Ускорив шаг, он направился к своему жеребцу, привязанному в тени у изгороди. Нолан вскочил в седло, пришпорил коня и поскакал прочь от гула голосов и звуков музыки, доносившихся из «Королевской таверны».

По небу плыли облака, заволакивая луну и звезды, не давая их свету посеребрить обрывистые берега Миссисипи. Ночь выдалась ненастная, порывы завывающего ветра мешали расслышать разговоры случайных прохожих.

Натчез, как и все земли Луизианы, напоминал веселую вдовушку, которая каждые несколько лет меняет фамилию. Сначала город принадлежал французам, потом испанцам, затем снова французам. После того как Британия завладела восточным берегом Миссисипи, поселение превратилось в уменьшенное подобие Старой Англии. И, наконец, французы отдали Луизиану Америке.

Нолан задумчиво смотрел на темную улицу, по обеим сторонам которой росли цветущие магнолии, пахучие сосны и дикий виноград. Он уже не однажды бывал в Натчезе, и каждый раз этот городок с пятью тысячами жителей необъяснимым образом притягивал его своей многоликой пестротой. Натчез-Андер-зе-Хилл[1] кишел игорными притонами, борделями, разбойниками и грабителями. Грязные, тускло освещенные улочки соседствовали с красно-коричневыми, излучавшими надменное аристократическое спокойствие особняками, где собиралось утонченное высшее общество и устраивались балы и вечеринки. Натчез был одновременно и величественным, и по-разбойничьи буйным. Да, здесь не возбранялось проводить время как душе угодно – кутить по ночам с красотками, вином и песнями или посещать изысканные вечера с богатыми наследницами. Иногда искатели приключений получали в Натчезе даже больше, чем рассчитывали.

По губам Нолана скользнула слабая усмешка. Скоро его мечты сбудутся, и тогда он утолит свои более прозаические желания в Натчез-Андер-зе-Хилл. Вот уже три недели он вынужден подавлять свои инстинкты, чтобы сосредоточиться на деле и собрать информацию о легендарной испанской Библии и ее карте сокровищ.

С этой испанской Библией вот уже много лет были связаны самые невероятные и фантастические истории. И теперь ею заинтересовались искатели приключений, охотники за сокровищами и грабители. Библия была собственностью одной респектабельной семьи в Натчезе и принадлежала Меррилу д'Эвре. Но после загадочной смерти Меррила месяц назад по Натчезу поползли разные слухи. Его смерть потрясла город – одних больше, других меньше. Хотя Меррил пользовался уважением у сограждан, он все же сумел нажить себе и врагов. Но кто из них был виновен в его гибели, для всех оставалось тайной.

Пока Меррил д'Эвре не разбогател, он был и мошенником, и отчаянным повесой, и добытчиком пушнины – словом, настоящим сорвиголовой. Когда ему улыбнулась удача и он нашел сокровища по легендарной испанской карте, он немедленно приобрел обширную плантацию в Верхнем Натчезе. Благодаря золоту, привезенному с Дикого Запада, он стал владеть землей у испанцев.

Богатство позволило ему войти в высшее общество, стать уважаемым человеком и к тому же жениться на девушке, чье происхождение по знатности было чуть ниже королевского. Позже ему не раз случалось бывать на Диком Западе, но он всегда возвращался к своей прелестной жене-англичанке, которая встречала его с распростертыми объятиями. Жизнелюбивый, общительный Меррил был принят местной аристократией, оставаясь в то же время нарушителем закона, и не утратил тяги к приключениям. Он принадлежал одновременно к обоим мирам и разгуливал, не опасаясь ни грабежа, ни нападения, пока месяц назад его не настигла чья-то пуля.

Наверное, этот авантюрист стал с возрастом чересчур доверчивым и беспечным. А может, алчность и стремление к власти завладели одним из его сообщников. Никто толком не знал, что случилось с д'Эвре, – все только строили предположения. Его коня обнаружили пасущимся у обрыва, спускавшегося к Миссисипи. Дорогое седло валялось тут же, обагренное кровью. Свидетели клялись, что видели дерущихся и слышали роковой выстрел той душной ненастной ночью. Они также уверяли, что господин д'Эвре упал с обрыва в мутные воды Миссисипи. Но поиски ничего не дали – видимо, бурная река поглотила искателя приключений, унеся его в последнее и самое долгое путешествие. Некоторые считали, что непоседа-француз и сам бы предпочел отплыть к месту своего упокоения по реке. Для того, кто всю свою жизнь не знал покоя, это был самый подходящий конец.