— Надеюсь, — продолжал он, что.., это.., не заставит вас отказаться от должности.

Это. Не «занятие любовью». И даже не «хороший секс». Всего лишь ЭТО.

— Нет, — вздохнула она.

— Хорошо. — И чтобы она не заблуждалась, будто его тоже радует ее решение, добавил:

— Для Томми будет тяжело перенести такую потерю.

— Для меня тоже. Я искренне люблю его. — Не говоря уже о его опекуне.

— Так мы будем… — Он беспомощно развел руками, показывая нехватку нужных слои

— Забудьте это. Будто ничего и не случилось, — с горечью произнесла она, не в силах подавить мучившую ее обиду. А чего она ожидала? Что он посчитает себя обязанным жениться на ней? Потому что в минуту необъяснимой слабости они не устояли?

— Сомневаюсь, чтобы я был способен забыть, — возразил он.

Следующие три дня Николь почти не видела командора. И он совсем не уделял времени Томми.

Он не приходил домой к обеду, а только звонил чуть раньше семи.

— Скажите Тому, что я желаю ему спокойной ночи. Хорошо? Я опять задержусь в офисе, есть работа.

Прекратились семейные завтраки. Когда они с Томми спускались вниз, Пирса уже не было. Он явно избегал Николь. Но ее больше всего мучило, что его отсутствие может возродить страхи, которые испытывал Томми первое время после гибели родителей.

— Николь, дядя Пирс живет с мамой и папой? — спросил он в среду. — Поэтому он больше не приезжает домой?

Николь не знала, как ответить мальчику.

Пирс появлялся редко. Зато Луиза Трент присутствовала почти постоянно. Она сновала по дому с записной книжкой и карандашом. Обнаружив, что Красотка обитает в доме, Луиза, не теряя времени, объявила свое мнение.

— Что здесь делает эта тварь? — во вторник спросила она, без приглашения врываясь в кухню.

— Если вы имеете в виду собаку, то она здесь живет. — Жанет, замешивавшая хлеб на рабочем столе, окинула ее суровым взглядом.

— В доме? Не могу поверить, что командор Уорнер знает об этом.

— Знает, — бросила Жанет, яростно взбивая тесто, и обратилась к Николь:

— У вас готовы лепешки, чтобы ставить в духовку?

Николь сидела за столом и помогала Томми разделить его собственный комок теста на маленькие чумазые кружки.

— Все готово, — ответила Николь, вытирая влажным полотенцем руки Томми, запачканные в муке.

— Вы знаете, у меня аллергия к собакам. — Луиза прикладывала к своему совершенному носику платок, обшитый кружевами, и отгоняла прыгавшего в экстазе щенка. Красотка вроде бы не могла поверить, что не все люди влюбляются в нес с первого взгляда.

— Не могу сказать, чтобы я знала. — Жанет не шелохнулась. — Не могу сказать, чтобы это меня волновало. Собака здесь останется.

— Ну, это мы еще посмотрим. В любом случае я не хочу, чтобы она во время уик-энда болталась под ногами.

— Что будет на уик-энд? — спросила Николь, когда они остались одни.

— Мисс Луиза планирует в субботу справлять новоселье. И догадайтесь, в чей дом она собирается вселяться? — печально хмыкнула Жанет. — Смею сказать, что она представляет это репетицией перед тем, как примет на себя роль постоянной хозяйки. Но если она рассчитывает командовать в кухне, то ей стоит лучше подумать. Пока я не услышу о перемене, я принимаю приказы только от командора. И больше ни от кого.

Николь тоже было о чем подумать. Ей придется видеть, как Луиза виснет на Пирсе и каждое второе предложение начинает со слова «милый». Конечно, самой Николь будет неприятно, но есть, и более важные вещи.

— Наверно, лучше, если я заберу Томми на весь день. Мисс Трент любит маленьких мальчиков не больше, чем щенят.

— Вы правы, — согласилась Жанет. — Если бы дом принадлежал ей, она бы обоих заперла в конуре в дальнем конце сада, подальше от дома.

В четверг в середине утра Пирс неожиданно приехал домой, чтобы забрать какие-то бумаги. Николь поймала его на ходу и высказала свое предложение.

— Совершенно не согласен, — непреклонно объявил он. — Я хочу, чтобы Том был здесь.

— Почему? — удивилась Николь. — Ему не доставит удовольствия ходить среди незнакомых людей. Особенно в такое время. Он лучше всего чувствует себя до шести вечера.

— Том может показаться раньше, а потом вовремя лечь спать. — Пирс перебирал бумаги на столе, потом резко отодвинул их в сторону и взорвался, что бывало с ним редко:

— Вы позволяете ему здесь играть, когда меня нет? Я ничего не могу найти в этом беспорядке!

— Нет, я не позволяю ему играть здесь, когда вас нет, — фыркнула она, разозленная и тем, что он избегал ее взгляда, и несправедливым обвинением. — Он уже забыл дорогу сюда, потому что вы в последнее время редко бываете дома. Не удивлюсь, если он не узнает вас, когда вы в следующий раз соизволите появиться.

— Николь, я еще служу на флоте. И у меня есть работа, которую надо делать. — Стальные ноты в голосе отражались в глазах, когда он мельком скользнул по ней взглядом. — Очень важная работа, если вам интересно. И вам надо бы знать, что служба даст мне возможность содержать этот дом. И вас.

Это «и вас» довело ее до крайности. Будто самое обременительное, что ему приходилось нести, это плата женщине, которой он воспользовался.

— Буду счастлива, командор, получать меньшую зарплату, если это облегчит ваш груз. И уверяю вас, что Томми тоже будет счастлив жить не в такой богатой обстановке, если он сможет больше времени проводить с вами. Ведь предполагается, что вы заменяете ему отца.

— Ох, ради Бога, неужели вы думаете, что я не помню об этом? — Он так сильно ударил тяжелым справочником по столу, что от сотрясения бумаги разлетелись по полу. — Сейчас у меня все мысли о новом эсминце. Намечены встречи, деловые поездки, но приходится их откладывать, потому что на пути встают личные вопросы. И вдобавок желательно, чтобы я приспособил библиотеку для бездельников, которые будут здесь слоняться на уик-энд,

— И еще у вас есть ребенок. И он должен быть превыше всего. Ради Бога, расставьте правильно приоритеты! Могут же другие мужчины.

Он снова мрачно посмотрел на нее.

— Но я — не другие мужчины. Я себе рисовал не такое будущее. Не знаю, понимаете ли вы это. Оказаться инвалидом и расстаться с любимым делом — уже плохо. Я начал осуществлять новую карьеру, но не успел и дух перевести, как на меня свалилось отцовство.

— И вам предстоит еще много пройти, — язвительно заметила она. — Или, по-вашему, только вы здесь такой страдающий? А Томми? Черт с ними, с вашими разбитыми мечтами, что чувствует Томми?

Ее слова попали в цель. Он прекратил лихорадочный поиск бумаг. Закрыл лицо рукой.

— Вы правы. Что бы вы ни думали обо мне, Николь, я с радостью взял ответственность за его судьбу. Другое дело, готов я к этому или нет. Я люблю Тома. И очень любил Джима. Том — большая часть моей жизни и всего, что происходит в этом доме. Поэтому я и хочу, чтобы он появился перед гостями в субботу вечером. Пусть хоть на несколько минут.

— Хорошо. К шести часам я одену и подготовлю его для показа. А в семь заберу. — Она направилась к двери.

— Я хочу, чтобы вы тоже были.

— Не представляю, зачем. — Она замедлила шаг и посмотрела ему в лицо. — Служащих обычно не включают в светские мероприятия.

— Вы больше чем служащая, Николь. — Он тяжело вздохнул, будто произнести эти слова ему оказалось труднее, чем он полагал.

— Я бы предпочла не…

— Отказа я не принимаю.

— Это приказ, командор? — Ее возмущало, что он применяет власть, когда хочет добиться своего.

Губы его недовольно сжались. Как от ее тона, так и от самого вопроса.

— Если вы так поняли, да, это приказ. — Пирс помолчал, словно ожидая, что она отдаст честь и, подчинившись, выйдет из комнаты. Но вместо этого Николь пристально смотрела на него. Взгляд искрился от негодования.

— Как пожелаете, командор.

И в нем закипела злость. Скулы сжались. В глазах сверкали голубые электрические разряды.

— Да, так желаю! — гаркнул он, будто высокий чин, который ставит на место нарушившего субординацию младшего офицера. — И кроме того, вам оплачивается полный рабочий день.