– А я никуда и не собираюсь.– Кларк махнула рукой на собственные голые ступни, торчащие из хирургических штанов, которые она использовала в качестве пижамных.

Хотя отец и был лучшим ученым Колонии, его дедуктивные навыки оставляли желать лучшего. Ведь, даже с головой уйдя в свои любимые исследования, он не мог не знать, что медицинская одежда не является последним писком высокой моды для шестнадцатилетних девушек.

– В любом случае, тебе лучше бы держаться подальше от лаборатории,– сказал он так непринужденно, словно эта мысль только что пришла ему в голову, хотя на самом деле твердил об этом пять раз на дню с тех пор, как они переехали на новую квартиру. Совет утвердил заявку родителей на специализированную частную лабораторию, потому что эксперименты их нового проекта нуждались в круглосуточном контроле.

– Обещаю,– подчеркнуто терпеливо сказала Кларк.

– Просто приближаться к радиоактивным материалам опасно,– крикнула мама. Стоя перед зеркалом, она поправляла прическу.– Особенно без надлежащих средств защиты.

Кларк снова и снова повторяла свое обещание, пока родители в конце концов не ушли, и она смогла вернуться к своему планшету, не переставая лениво думать краем сознания, что сказали бы друзья Гласс или она сама, узнав, что Кларк пятничным вечером корпит над эссе. До этого Кларк была совершенно равнодушна к курсу земной литературы, но последнее задание неожиданно ее зацепило. Вместо предполагаемого исследования об изменении взгляда на природу в поэзии предшествующего Катаклизму периода им вдруг задали сравнить литературные вампиромании XIX и XXI веков.

Несмотря на то что читать было очень интересно, Кларк, похоже, в какой-то момент задремала. Когда она вытянулась на диване, настроенное на суточный цикл освещение потускнело, а комнату заполнили непривычные тени. Она встала и собралась было перебраться в свою спальню, но тут тишину нарушил какой-то странный звук. Кларк обмерла: этот звук был очень похож на крик. Девушка заставила себя сделать глубокий вдох. Ей следовало бы знать, что бывает, если начитаться перед сном вампирских историй.

Кларк развернулась и двинулась по коридору в сторону спальни, но тут раздался другой звук. Это был вопль, от которого у Кларк по спине побежали мурашки.

Прекрати, одернула себя Кларк. Ты никогда не сможешь состояться как врач, если позволишь своему сознанию выкидывать такие фортели. Тебе просто беспокойно в темноте новой квартиры. Утром все опять придет в норму. Кларк провела ладонью по сенсору двери спальни и уже собралась войти, но тут снова услышала звук – это был полный муки стон.

С забившимся сердцем Кларк повернула назад и пошла по длинному коридору, который привел ее к лаборатории. Вместо сканера сетчатки глаза тут была кнопочная панель. Кларк провела по ней рукой, подумав между делом, сможет ли вычислить пароль, потом присела и прижалась к двери ухом.

Дверь слегка завибрировала, до Кларк снова донесся звук, и дыхание в горле перехватило. Этого не может быть. Но звук снова повторился, теперь более отчетливо.

Это был уже не просто крик боли. Это было слово.

«Пожалуйста».

Пальцы Кларк немедленно скользнули на панель, и она набрала первое, что пришло ей в голову: «Пангея». Это был пароль, которым защищала свои файлы ее мама. Экранчик пискнул, и на нем появилось сообщение об ошибке. Она попробовала слово «Элизиум», название мифического подземного города, где, если верить сказкам, которые родители рассказывают перед сном своим детям, укрылись после Катаклизма люди. Снова ошибка. Кларк напрягла память, пытаясь отыскать в ней нужное слово. Ее пальцы зависли над клавиатурой. «Люси». Так называли ископаемую женщину, самого древнего человека из когда-либо найденных земными археологами. На этот раз прозвучала целая серия длинных гудков, и дверь, отворяясь, скользнула в сторону.

Лаборатория была куда больше, чем думала Кларк, больше всей их квартиры. Ее заполняли ряды узких коек, как в больнице. Взгляд Кларк перебегал с одной постели на другую.

На каждой койке был ребенок. Это в основном были дети, подключенные к всевозможным мониторам показателей жизнедеятельности и капельницам. Большинство детей спали, но некоторые, опершись на подушки, играли с планшетами. Одна маленькая девочка, едва ли старше трех лет, сидела на полу возле кроватки и играла с потрепанным плюшевым мишкой, в то время как в ее ручку по гибкой трубочке текла из капельницы прозрачная жидкость.

Ум Кларк судорожно искал объяснение увиденному. Должно быть, это больные дети, которым требуется круглосуточный уход. Может быть, они страдают какой-нибудь экзотической хворью, и только мама знает, как именно их следует лечить. Или, возможно, отец вплотную подошел к изобретению нового лекарства, и ему нужен двадцатичетырехчасовой доступ к пациентам. Родители, наверное, знали, что Кларк тоже заинтересовалась бы этой проблемой, но болезнь наверняка заразна, и они лгали дочери ради ее же безопасности.

Снова раздался крик, который привел сюда Кларк, только теперь он прозвучал гораздо громче. Девушка двинулась к койке в дальнем углу лаборатории, откуда доносился крик.

Девушка примерно ее лет (одна из самых старших в этой комнате, решила Кларк) лежала на спине, ее русые волосы веером рассыпались по подушке вокруг личика в форме сердца. Какое-то мгновение она молча смотрела на Кларк.

– Пожалуйста,– сказала она дрожащим голосом,– помоги мне.

Кларк взглянула на ярлычок монитора показателей жизнедеятельности. Там значилось: «ОБЪЕКТ 121». Тогда она спросила:

– Как тебя зовут?

– Лилли.

Кларк неловко было стоять, и, когда Лилли откинулась обратно на подушку, Кларк пристроилась возле нее на постели. Кларк только начала учиться на врача и никогда еще не общалась с пациентами, но уже знала, как важен врачебный такт.

– Я уверена, тебя скоро выпишут домой,– сказала она.– Сразу, как только ты почувствуешь себя лучше.

Девушка подтянула колени к груди, уткнулась в них головой и что-то пробормотала так неразборчиво, что Кларк ничего не смогла понять и переспросила:

– Что ты говоришь?

Мельком оглядев помещение через плечо, она удивилась, что здесь нет ни медсестры, ни студента-медика, которые подменяли бы ее родителей. Если с одним из детей что-то случится, помочь ему будет некому.

Подняв голову, девушка посмотрела куда-то мимо Кларк. Она закусила губу и подождала, пока отступят набежавшие на глаза слезы. Ее взгляд был пустым. Когда она наконец заговорила, это был еле слышный шепот:

– Еще никому тут не становилось лучше.

Кларк с трудом подавила дрожь. Заболевания в Колонии были редкостью. С тех пор как на Уолдене был блокирован последний мор, эпидемий больше не случалось. Кларк осмотрела лабораторию, чтобы понять, какую именно болезнь лечат тут родители, и ее взгляд уперся в большое табло у дальней стены. На нем мелькали данные, образуя большую таблицу: «Объект 32. Возраст – 7 лет. День 189. 3,4 гр. Эритроциты. Лейкоциты. Дыхание. Объект 33. Возраст – 11 лет. День 298. 6 гр. Эритроциты. Лейкоциты. Дыхание».

Вначале Кларк ничего не заподозрила. С помощью такого табло родителям наверняка очень удобно отслеживать состояние здоровья маленьких пациентов. Если не считать того, что «Гр» не имеет никакого отношения к жизненно важным показателям. Грей – это единица облучения. Кларк четко усвоила этот факт, поскольку ее отец и мать много лет изучали воздействие радиации. Их нынешняя задача состояла в том, чтобы определить, какой уровень излучения является безопасным для человека – это требовалось знать для возвращения на Землю.

Кларк смотрела на бледное личико Лилли, и из темных глубин подсознания выползала леденящая кровь догадка. Девушка попыталась загнать ее обратно, но догадка заполнила все ее существо, задушив на корню все возражения так, что осталась лишь истина, такая ужасная, что Кларк задохнулась.

Исследования ее родителей уже не проводились исключительно на клеточных культурах. Теперь ученые перешли к опытам над людьми.