Я стояла у окна и смотрела на дождь. Мерзкий, монотонный, гнусный дождь. Один из тех дождей, которые никогда не заканчиваются. Смотришь на такой дождь, и в голове крутится только одно слово: безнадега.

Совершенно не верится, что где-то на Земле может быть другая погода. А ведь может!

Вчера в это же время я возмущалась, что слишком жарко. Что жить можно только в тени и что солнце мне смертельно надоело.

Да-а.

Сегодня утром я прилетела из Египта. Мы с Сергеем долго думали, куда поехать в отпуск, планировали время, выбирали место… А потом внезапно поняли, что просто не можем больше ждать, схватили первые попавшиеся под руку путевки и уехали. Египет так Египет. Главное условие – двуспальная кровать в номере.

К сожалению, мы оба смогли вырваться только на неделю. У него висит срочная работа, мне негде и не с кем оставить дочку. Меня и так совесть замучила, что я сама еду к морю, а ребенка в городе оставляю. Но если подумать трезво, то Машку с Сергеем знакомить пока рано. То есть познакомить, конечно, можно, но не в угаре медового месяца, а как-нибудь поспокойнее. Лучше, чтобы он к нам в гости приехал.

Мы знакомы уже полгода, но в связи с тем, что живем в разных городах, накал страстей со временем абсолютно не уменьшился. Вернее, знаем друг друга мы уже года полтора, но у нас была совершенно детективная история знакомства и первый год мы потеряли. Жалели потом страшно. Но, с другой стороны, если бы мы не «дружили» целый год, может, и не было бы такого взрыва, когда мы наконец сообразили поцеловаться.

Я сначала боялась ехать вместе в отпуск. Одно дело приезжать в гости на выходные, а другое – провести неделю в одном номере. А вдруг он носки по комнате разбрасывает? А вдруг сморкается за столом? Или швыряет на пол в душе мокрые полотенца?

Но, оказывается, вся эта ерунда имеет значение только дома. Или мы просто уже вышли из возраста, когда это имеет значение? Это в восемнадцать лет важно, чтобы он ботинки возле двери оставлял. А в тридцать проще убрать ботинки, чем об этом говорить.

А в отпуске, оказывается, вообще на все наплевать!

Когда из всех дел, которые нужно сделать за день, есть только одно – успеть на завтрак, вопрос, куда он повесил мокрое полотенце, совершенно перестает волновать. Тем более что горничная все убирает.

А если честно, мне с Сергеем просто потрясающе комфортно. Такое ощущение, что я знаю его всю жизнь. Удивительно, что меня в нем ничего не напрягает и не раздражает. Помните, как говорила главная героиня в фильме «Москва слезам не верит»? У него нет недостатков! То есть недостатки, конечно, есть, но он мне с ними еще больше нравится. Получается, что это и не недостатки вовсе, а достоинства.

Я абсолютно ничего не узнала о Египте! Нам было смертельно жалко тратить драгоценное время на осмотр достопримечательностей: выполнили свою «программу-минимум» и забились в комнату. Долго потом смеялись, что вполне можно было снять номер в гостинице где-нибудь под Москвой и не тратить деньги на самолет.

Хотя это и неправда. Жара на улице, общая атмосфера праздника явно добавляли чувственности в наши отношения. Все в отеле называли нас «наши молодожены» и относились с нежностью и умилением. Подкармливали. Особенно Сергея. Особенно женщины. Видимо, чтобы подкрепить его исчезающие силы. Хотя силы и не думали исчезать. У меня энергия просто била ключом, я не знала, куда ее девать. То есть знала… Но она потом еще сильнее била… Замкнутый круг.

Мы вместе вернулись в Москву вечерним рейсом, нас в аэропорту встретила Наташка, моя одноклассница, и тут же отвезла на вокзал. Меня запихали в поезд, так и не дав опомниться.

Опомнилась я уже дома.

Дома, конечно, очень хорошо. Все родное. Машка соскученная. Мы с ней весь день валялись на полу и разбирали подарки, а в остальное время она ходила за мной хвостиком, даже заснула у меня на руках. Совесть меня совсем измучила: все-таки нужно было ее с собой взять!

Часов в десять я аккуратно выползла из-под Машкиной ручки и отправилась на кухню. Вот тут-то меня тоска и догнала.

В это время мы с Сергеем обычно выползали на улицу. Уже не жарко. Можно валяться в шезлонгах и болтать. Или гулять где-нибудь и болтать. И съесть чего-нибудь. И выпить. И целоваться на каждом углу… Тут мне совсем взгрустнулось.

А от Сергея ни слуху ни духу. Вернее, он, конечно, позвонил с утра и узнал, как я доехала. А потом за весь день только одна SMSKa. Очень ласковая и милая, но одна… Я понимаю, у него сегодня первый рабочий день, его там рвут на части, но так хочется, чтобы он и обо мне вспоминал. Неужели ему там не одиноко? У меня хоть Машка есть, а он сидит один в пустой квартире… Или в гости куда-нибудь пошел? Или на работе еще? Или спит уже давно, а я тут зря страдаю?

Рука дернулась к телефону. Позвонить? А что сказать? Хотел бы, сам бы позвонил. Лучше позвоню завтра с утра. Во-первых, с работы, а во-вторых, не в таком мрачном расположении духа. А то кому охота общаться с угрюмой женщиной?

Я честно попыталась лечь спать. Легла. Сна ни в одном глазу. Одной неудобно. То жарко, то холодно, то кровать слишком просторная. Попыталась что-нибудь почитать, схватила какой-то женский роман, тут же наткнулась на эротическую сцену. Ужас! Вот теперь точно не засну. Мрачно встала и начала бродить по квартире. Посмотрела в окно. И увидела, что пошел дождь. И даже в темноте было понятно, что это один из самых затяжных дождей в моей жизни. Одно слово – безнадега.

Первый рабочий день после недели отпуска схватил меня за горло и не разжимал костлявой хватки до позднего вечера. Просто поразительно, до чего люди бывают беспомощны. Половина вопросов, которые дожидались моего возвращения из Египта, не стоила и четверти выеденного яйца. Это все от безответственности некоторых работников. Типичная ситуация: верстальщик, допустим, Иванов появляется с вопросом: «Можно сделать так-то или эдак-то. Как нужно?» И я тут же отвечаю: «Так-то». Или «Эдак-то». Совершенно понятно, что никакого анализа я при этом не делаю, а просто подбрасываю в уме монетку. Потому что обычно лучше принять плохое решение, чем никакого. Если что, потом поправим.

К тому же если я выбираю заведомую глупость, верстальщик, допустим, Иванов начинает переминаться с ноги на ногу и робко говорит: «Но ведь если сделать так-то, то получится то-то, а это уже плохо». И тогда я делаю мысленное внушение внутренней монетке и меняю мнение на противоположное. И все. Неужели без меня нельзя было этим заняться?

А может, зря я на них наезжаю? Это сейчас мне все кажется простым и ясным, после недельного курортного карнавала, во время которого я даже загореть не смог. А ведь солнце жарило всю неделю так, как у нас жарить не умеют. Вот Катя – та совсем шоколадная вернулась, хотя валялась со мной в одной постели. Может, она тайком бегала загорать, пока я спал? Вряд ли. Даже во сне я четко знал, где она и что сейчас делает. И никогда она не удалялась от меня дальше чем на расстояние от кровати до душа.

Мне казалось, что я по-прежнему ощущаю Катю, вижу, как стоит она у окна, зябко кутается во что-то и смотрит на дождь. Почему дождь? Кто его знает. У меня за окном никакого дождя не было, но и солнца не было, а летели куда-то понукаемые нетерпеливым ветром рваные кучевые ошметки. Что, кстати, вполне соответствовало моему состоянию души. Но Катя смотрела на дождь. Это я знал наверняка.

Несколько раз я дожидался пауз, когда вокруг не крутились страждущие со своими вопросами, и протягивал руку к телефону – позвонить, поддержать, узнать, правда ли у них там дождь. Но всякий раз телефон опережал на долю секунды и взрывался нахальным трезвоном. Звонили то авторы, то партнеры, то полузабытые университетские товарищи. К обеду чехарда временно прекратилась, но на сей раз у Кати было намертво занято. Я успел только набрать и отправить что-то душевное в виде SMS – и тут обед закончился. То есть у меня он даже не успел начаться, но вот сотрудники родного издательства подкрепили силы и набросились на меня с утроенной энергией. Чтобы было интереснее, дважды меня вызывал к себе директор, имел со мной деловой разговор.