Лесничий привстал на месте и схватил мальчика за плечо.

– Что ты мелешь? Какой тол, какой огонь?

Лицо лесничего стало напряженным, веко левого глаза часто запрыгало.

– Дядя, – робко позвал Василек.

Степан Лукич потер двумя пальцами висок, прищурился и негромко сказал:

– Тол, говоришь? Нужно ехать. Не спугнуть бы...

Он с минуту смотрел в ствол снятой со стены берданки, думая о чем-то своем, потом щелкнул затвором и сказал:

– Слушай боевое задание. Я сейчас оседлаю Каштана, и мы поскачем в город. Дело серьезное, парень. Там все и расскажешь. Пошли...

Звонко, словно по стеклу, процокали копыта, и опять стал слышен шум ветра.

Иванко ошибся, думая, что огонек горит близко. Мальчик поднялся по склону горы, перешел два ручья – огонек мерцал все так же далеко.

Иванко уже пожалел, что ушел от землянки. И вдруг совсем рядом он услышал приглушенные шаги.

Мальчик свалился лицом в траву. Кто-то шел прямо на него. Иванко отполз за широкоствольный бук и стал наблюдать. Среди деревьев показался неясный силуэт человека. С ним рядом шла собака.

Собака потянулась в сторону Иванки и глухо заворчала.

– Тихо, Волк, – сказал человек и носком сапога легонько ударил собаку в бок.

Иванке стало жутко. Что-то небывалое и странное творилось с ним. Страх пригибал его к земле, но уже не сковывал ноги, не вселял растерянность, наоборот, он был не в силах побороть желание ползти за этим человеком.

И Иванко полз. Он старался ползти как можно скорее, чтобы не потерять силуэт незнакомца из виду, но Иванко боялся собаки, и это сдерживало его.

Лес шумел. Легкий ветерок, налетевший час назад, расшатывал деревья. Иванко обрадовался шуму; он заглушал его движения, а ветер, дувший в лицо, обезоруживал собаку.

Незнакомец шел уверенно и быстро. Вот неглубокий распадок и замшелый валун, который Иванко только что огибал. А вот и землянка.

Иванко замер. Первой мыслью было – свистнуть и этим предупредить Василька. Мальчик уже поднес к губам два пальца, но в последнюю минуту раздумал: все равно поздно, да и куда уйдешь от собаки.

Мальчик притаился за деревом. У самой землянки собака вырвалась вперед и заметалась вокруг ели, на которой час назад сидел Иванко.

Незнакомец позвал собаку и исчез в землянке. О том, что он там, Иванко догадался по тусклому свету, пролившемуся сквозь щели в дверце.

Преодолевая страх, мальчик подполз к землянке и приник к щели.

Землянку освещал поставленный вертикально фонарик. Незнакомец сидел на корточках и рассматривал вскопанный пол. Собака сидела у закрытой двери. Василька не было. Иванко облегченно вздохнул. Значит, Василек ушел отсюда раньше. Нужно уходить и ему, Иванке. Или лучше дождаться утра – ночью все равно заблудишься – и поискать дорогу.

Внезапно незнакомец встал, подошел к рюкзаку, быстро достал из него небольшой чемоданчик, раскрыл его. Чемоданчик засветился изнутри матовым светом.

Незнакомец надел наушники и застучал ключом передатчика.

Иванко отполз в сторону и нырнул в чащу.

Майор Хайдаров оторвался от карты.

– Сколько километров вы прошли от села по дороге, можешь сказать? – спросил он у Василька, сидящего на стуле в углу комнаты.

Василек растерянно покачал головой.

– Там – землянка, – наконец пробормотал он.

– Землянок после войны в лесу много, – сказал майор.

Сержант Федор Прончихин смотрел на Василька и видел, как тому хочется спать.

– Старую мельницу проходили? – спросил майор.

Василек кивнул.

– Мост тоже проходили?

Василек снова кивнул.

– Обелиск со звездой, памятник над братской могилой у вас справа или слева остался, когда сворачивали в лес? – спросил Хайдаров и распорядился: – Принесите мальчику чаю покрепче и поесть.

Василек вспомнил, что от памятника они свернули влево в распадок, и сказал об этом майору. Хайдаров сделал пометку на карте и обратился к высокому хмурому лейтенанту, молча сидевшему в углу комнаты.

– Что думаешь обо всем этом, Крайков?

– Думаю, он. Гонта, товарищ майор, вернулся. Сигнальный огонь для своих. Помните – «совы вылетают в сумерках». Видимо, остались еще в горах бункера Куда вот только слетятся эти совы?

– Зачем, по-вашему, ему понадобилась собака? – спросил майор.

– Собака гарантирует Гонте безопасность, ночью в лесу она – его глаза и уши.

– И связной, – добавил Хайдаров, – вероятней всего, она хорошо обучена и знает кого-то из «сов». Так, Федор? – обратился майор к сержанту.

– Бывало такое, товарищ майор... – откликнулся Прончихин. – Собаку обучить всему можно.

– Иванко сказал, что эта землянка – «волчье логово», – вспомнил Василек, услышав фамилию Гонта.

Лейтенант и Хайдаров переглянулись.

– Иванко так сказал... Там еще фанерка была и на ней надпись: «Заминировано».

– "Волчье логово", товарищ майор, – сказал Прончихин, – нужно торопиться.

– Враг задумал диверсию. Это ясно. Ребята случайно обнаружили тол и смешали Гонте все планы. Надо полагать, он обнаружил, что раскрыт и спешно радировал об этом за границу. Меня беспокоит судьба мальчика. Он мог попасть в лапы к Гонте. На вас, лейтенант Крайков, возлагается особое задание: если засада у землянки сорвется, прочешете седьмой и восьмой квадраты. Возьмите Прончихина и двух проводников с собаками. Связь по радио – через каждые полчаса.

Майор прошел к окну мимо вставшего Крайкова и распахнул форточку. Ночной ветер ворвался в комнату, качнул сизое облако папиросного дыма над столом, тронул края штор, едва слышно прошуршал картой.

– Вашей четверке придется действовать осмотрительно, а главное – самостоятельно, – снова заговорил Хайдаров. – Помните – собака у Гонта для связи. Не трогать ее ни в коем случае. Она может привести к бункеру. Гонта вынужден будет предупредить своих о провале операции. На этот случай он и взял собаку. И последнее. Бандит будет уходить тем же путем, что и пришел, скорей всего заболоченным участком границы. Он – местный и, видимо, знает о болотах то, чего не знаем пока мы. Все. Желаю успеха.

Машина резко сбавила скорость, ее тряхнуло, и это вывело из задумчивости лейтенанта Крайкова.

Он знал, что его группа – только звено в большой цепи, опоясавшей район «волчьего логова». В радиусе пятидесяти километров уже шли дополнительные дозоры, ложились в густые заросли секреты. В это невидимое кольцо, которое замыкалось у самой границы, попали и непроходимая чаща, и непролазное болото, и целый десяток глухих распадков. Весь отряд поднят на ноги.

Лейтенант мысленно прошел по карте. Он знал ее наизусть. Еще раз проверил линию своего маршрута и взглянул на часы. Полчаса четвертого. Через пятнадцать минут высадка.

Крайков тронул шофера за плечо: давай быстрее. Но как ни старался шофер развить скорость – ничего не получалось. Машина с трудом пробиралась по свежевырубленной просеке.

Крайков нахмурился и посмотрел на Прончихина. Тот молча курил. Светлячок его цигарки то съеживался в темноте, то разбухал, и тогда было видно круглое обветренное лицо, покрытое сетью мелких морщинок.

Прончихин прошел всю войну разведчиком, имел не одну награду, отличался молчаливым, замкнутым характером. Семьи у него не было: погибла на Псковщине в оккупации. Из родных остался дядя – дальневосточный рыбак.

Прончихина ценили в отряде как следопыта и чрезвычайно сметливого бойца. Ему поручали обучение молодых пограничников, и не было на заставах Закарпатья солдат, которые бы не прошли школу Прончихина.

До рассвета оставались считанные минуты. Легкий пар начинал струиться от земли, на плащах появился влажный налет: падала роса. Стали видны очертания деревьев по сторонам, а через минуту уже можно было различить разлапистые ветви елей.

К заданному квадрату подъехали, когда совсем рассвело. Через минуту проворный «газик» скрылся из виду, а пограничники двинулись к землянке.