Мартин был не на шутку разъярен. Он просто не мог поверить, что все вышло так скверно – или что Дин мог оказаться настолько туп. Он бы с радостью отделал придурка ремнем, не заломай ему руки здоровенный полицейский, в жилах которого, судя по всему, текло немало крови пещерного тролля.

А поначалу все выглядело так многообещающе. У них ушла пара дней на то, чтобы пробраться вдоль побережья. Они больше ни разу не наткнулись на полуорков, и на второй день после захода солнца, когда они перевалили через очередной холм, перед ними вдруг развернулась фантастическая панорама Ай'Эля. Город напоминал гигантскую горящую тряпку, которую стирают у берега. Оба вагина были совершенно заворожены зрелищем Ночного Огня и, как показалось, целые века простояли там, на него пялясь.

Мартин приметил, что ворота в конце насыпи охраняются, и хотел дождаться дня, чтобы войти в город, но Дин жаждал как можно скорее двигаться дальше и уговорил своего друга. Тогда они подошли прямо к полицейскому посту и заявили о себе. Общение с невероятно подозрительной вооруженной полицией настолько явно требовало такта и дипломатичности, что Мартин даже не позаботился предупредить Дина соблюдать осторожность. Казалось самоочевидным, что они, как члены племени, уже многие годы совершающего грабительские набеги на побережье, должны быть предельно благоразумны.

После того, как начальник караула достал журнал ночного дежурства, его разговор с Дином протекал примерно так:

– Имя?

– Дин, сын Динхельма.

– Занятие?

– Ученик священника.

– Возраст?

– Двадцать один год.

– Племя или родной город?

– Вагины мы.

– ХВАТАЙ УБЛЮДКОВ И МАРОДЕРОВ!

И теперь их по залитым красным свечением городским улицам вели к зданию Главного полицейского управления Ай'Эля. Хотя была ночь, никаких шансов на спасение не оставалось, ибо их эскортировали пятеро дородных полицейских, трое из которых вооружились смертоносными арбалетами, а улицы слишком ярко освещались, чтобы по ним можно было далеко убежать.

Мартин мысленно выругался. Даже если они как-то выкарабкаются, у них не останется ни единого шанса по возвращении в деревню устроить хоть какое-то подобие презентации, и в итоге его, как пить дать, бросят в бухту с привязанным к ногам каменюгой. Единственным светлым моментом здесь будет то, что та же самая участь постигнет и Дина. Или, как Мартин отныне склонен был его именовать, Плюхера.

Дождь так стремительно хлынул, что возникло впечатление, будто он страдает от головокружения и ждет не дождется того, когда ему наконец можно будет ноги на землю поставить. Ронан склонился к шее Злыдня и, похоже, отключился, а руки Тусоны уже до смерти устали его держать. До этого он слегка дрожал, но теперь перестал. Она прижала пальцы к его шее. Пальцы у Тусоны были довольно холодные, и тем не менее это было все равно что ледяной глыбы коснуться.

Встревоженная, она остановила коня и подождала, пока остальные ее догонят. Гебраль с Тарлом держались друг за друга и уже вымокли до нитки. Тьма была хоть глаз выколи, но Тусона все равно разглядела, в каком они состоянии. У них на двоих не было ни капли жира, и внезапно разгулявшийся ветер продувал их до костей. Состояние Котика также заслуживало внимания. Низкорослый осел оставался почти сухим, семеня под громадным конем как под зонтиком, пока Злыдень без всякого объявления войны вдруг не вздумал обильно помочиться. Теперь Котик, предельно липкий и вонючий, изрыгал монотонные ругательства.

– Так мы далеко не уйдем, – крикнула Тусона. Ей пришлось орать во всю глотку, чтобы ветер ее не заглушал. – Ронан не выдержит. Надо укрытие найти.

– Верно! – отозвался Тарл. Подпирающая его Гебраль зажмурилась, и ее лицо несколько секунд оставалось пустым, прежде чем она снова открыла глаза.

– Метрах в четырехстах отсюда есть что-то вроде коттеджа – крикнула она, указывая на север. – Похоже, он заброшенный.

– Годится. Сможешь показать?

Гебраль кивнула и пустилась вверх по склону холма бок о бок с Тарлом. Конь машинально за ними последовал, и Тусона сосредоточилась на том, чтобы Ронан не выпал из седла. Ветер жестоко их терзал, пытаясь сорвать всю одежду, а ливень колотил по бокам, будто град камней из пращи. Их ноги скользили и спотыкались на неровной и мокрой земле, но затем они внезапно стали спускаться в лощину, и ветер заметно стих.

Вскоре впереди замаячили темные очертания коттеджа. Он оказался каменным и имел единственную дверь по центру фасада и деревянный навес с подветренной стороны. Пока Гебраль боролась со щеколдой, Тарл помог Тусоне спустить Ронана с широкой спины Злыдня. Наполовину ведя его, наполовину таща, они все же сумели вписаться в дверной проход, а Гебраль тем временем отвела изнуренное животное под навес. Он явно использовался как конюшня – внутри было сухо и если не тепло, то по крайней мере, безветренно. Там имелся водяной желоб и даже немного сена в стенных яслях. Хотя громадному коню едва хватило места, Гебраль все же вполне комфортно его устроила, а затем прикрыла плетеную дверцу и последовала за остальными в коттедж.

Внутри Тарл с Тусоной все еще ежились и дрожали в темноте. Тусона пыталась открыть свой рюкзак и добраться до трутницы, но ее холодные пальцы наотрез отказывались работать, а Тарл так устал и растерялся, что даже не подумал воспользоваться своей Силой. Тогда Гебраль быстро произнесла заклинание Света, и в получившемся лучезарном сиянии они осмотрели свое убежище.

В коттедже оказалось две комнаты. Главная имела каменный очаг, перед которым стояла деревянная скамья. Еще две скамьи тянулись по обоих бокам стола. Никакой другой мебели в комнате не оказалось. В очаге стоял древний, почерневший котелок, в котором лежали щипцы, ложки и пара длинных вертелов. Вторая комната была намного меньше. Там поместился лишь крошечный очаг и грубо сколоченная койка.

Судя по запаху и калу, коттедж использовался кочующими козопасами, чьи стада бродили по склонам окрестных гор. Его явно приготовили для очередного жильца, поскольку у обоих очагов лежали охапки дров, и для Гебрали делом считанных секунд было соорудить два пылающих костра. Если она в чем-то была по-настоящему хороша, так это в том, чтобы извлекать огонь из ниоткуда.

Затем они стащили с Ронана мокрую одежду и закутали его во все то сухое, что только смогли найти у себя в рюкзаках. Он по-прежнему спал, холодный как лед, но дыхание его стало ровным. Общими усилиями они сумели перетащить его на койку, и Тусона накрыла его единственным сухим одеялом, а затем села рядом.

Видя ее озабоченное лицо, Гебраль положила ей руку на плечо.

– Не тревожься. Это всего лишь последствия трансформации. Он потерял форму, пока был таким старым. День-другой отдыха его излечат. Послезавтра он снова будет в порядке.

Тусона с улыбкой кивнула, но веки ее неудержимо слипались. Прошло уже много дней с тех пор, как она нормально спала. Гебраль с Тарлом понаблюдали, как она стремительно засыпает, а затем устало перебрались в большую комнату, Котик растянулся перед очагом. Пар клубами валил от низкорослого осла, и в комнате пахло горящим сортиром.

Остатки своей энергии Гебраль израсходовала на заклинание Розового Аромата, а затем тяжело опустилась на скамью, и Тарл сел рядом. Она собиралась сделать кое-что еще, использовать Силу для сушки одежды и приготовления пищи, но слишком вымоталась. На Розовый Аромат ушли последние резервы. Гебраль закрыла глаза, и последнее, что она почувствовала, прежде чем уснуть, это как руки Тарла обнимают ее, прижимая к себе.

Затем Тарл нежно улыбнулся, поудобней устроил хрупкую фигурку своей подруги на скамье, а сам сел на пол между Гебралью и Котиком. Ему хотелось задать ей массу вопросов. Она обладала поразительными способностями, но, похоже, едва о них сознавала. «А, ладно, – подумал он. – Завтра времени хватит. Мы спасли Ронана и смылись оттуда. Наконец-то мы в безопасности».

Тарл еще ничего не знал про зомби.