— Это ужасно!

— Да. Если бы категорию можно было определит ещё у младенцев — было бы проще, они не знали бы другой жизни. Но когда тебя, в десять лет, просто вышвыривают из семьи к едва знакомым людям, которым ты особо не нужен, но тебя терпят, потому что родители платят за содержание…

— Я такого не понимаю! Как можно отдать своего ребёнка?

— Бездарный ребёнок в знатной семье — это хуже, чем бастард, уродец или умственно-неполноценный. Позор, от которого нужно избавиться. Счастье ещё, что у нас в семье все имеют хотя бы четвертую. Но я волнуюсь за Акерлея, с ним пока ничего не ясно. Я слышала, что такой ребёнок однажды родился даже в королевской семье. Бедняга, представляю, каково ему было.

— А одарённые, которых берут «наверх» и делают наследниками? Им, наверное, проще?

— Наверное. В бытовом плане. Но попасть из родной семьи в чужую, где тебя, конечно, сделали наследником, но ненавидят те, кого ты этим ущемил, а ущемлены все, кроме приёмного отца, да и для него ты лишь приобретение, не более… А порой ненавидит и он, потому что пришлось сделать наследником чужое дитя — таковы правила. Каково ребёнку жить в подобной семье?

— Но зачем родители его отдают? Одно дело — избавиться от позора, хотя мне никогда такого не понять, и совсем другое — отдать одарённое дитя.

— Продать, — уточнила я. — Никто бесплатно одарённого ребёнка не отдаст. По закону отдать обязаны, но по этому же закону тот, кто забирает, тоже обязан отдать кругленькую сумму за престижного наследника.

— Как всё это сложно и… неприятно, — дракона заметно передёрнуло. — Как можно торговать своими детьми? Погоди, так вот что имел в виду дед? Тебя тоже продали? Только почему же так поздно? — Я молчала, не зная, что ответить, не выдав себя, но Вэйланд сам сделал вывод: — Ах, да! Высшая категория проявляется намного позже. Кстати, а после второй тебя почему не забрали?

— Мой отец — виконт. У крестьян меня забрали бы уже с третьей, со второй — у кого-то из нетитулованной знати. Но не у виконта.

Я почти не врала. То, что я рассказывала, соответствовало нашим обычаям, просто меня не касалось. Дочерей не забирали в наследники, от них не избавлялись, сбагривая бедным родственникам. Их продавали в жёны, поэтому, при любой категории, они оставались в семье до брака. А вот с кем будет тот брак, с герцогом или свинопасом — зависело от дара девушки. И неизвестно, кому было хуже, одарённым или нет.

— То есть, тебя должны были забрать в ещё более знатную семью? — уточнил Вэйланд.

— К герцогу Кенастонскому, — я это даже скрывать не стала, зачем? Дракон никогда не встретится с моим несостоявшимся тестем, я ничем не рискую.

— И тебе настолько не хотелось стать наследником герцога, что ты решился на побег?

Я подняла голову, взглянула прямо в глаза дракону и честно ответила:

— В той семье я бы долго не прожил. А жить очень хотелось. Лучше всю жизнь скрываться и терпеть лишения, чем пара лет в роскоши — и смерть.

— Поня-атно, — протянул дракон. — Вряд ли прежний наследник потерпел бы подобную конкуренцию.

— Сам ли он приложил бы руку или нанял кого-то, но «несчастный случай» со смертельным исходом мне был гарантирован. Я ведь не первый такой.

— Ну и хорошо, что сбежал, для них потеря, а для меня — удача. Я обязан тебе жизнью, и поверь, не позволю кому бы то ни было причинить тебе вред. Никакой ваш герцог, даже открой люди границу, до тебя не доберётся. За тебя горой встанут оба короля, да и я не последний дракон в нашем королевстве. — Вэйланд усмехнулся. — Да, кстати, я говорил, что являюсь самым сильным боевым магом среди драконов?

— Нет. Это значит, что ты сильнее всех?

— Можно и так сказать. Ты рассказал о вашей магии, но у нас всё иначе. Магия драконов — это что-то вроде нейтральной энергии, которая дарована каждому в той или иной степени. Изначально мы можем использовать её по-разному, но, как правило, она подстраивается под занятие своего хозяина. Я — боевик, использую эту энергию для нападения. К счастью, только на тренировках — мы уже более двадцати тысяч лет ни с кем не воюем.

— Тогда зачем она, если не воюете?

— Так потому и не воюем, что развили в себе эту способность. Когда-то, в стародавние времена, на наше королевство нападали, и не единожды. Да, мы сильны в нашей крылатой ипостаси, но нас было мало, а наши земли — такой лакомый кусочек. Они очень плодородны, а недра таят множество полезных ископаемых. Люди, оборотни, орки — многие народы пытались нас победить, в какой-то момент мы были уже на грани исчезновения, пока не научились вот этому.

Мы как раз пролетали над тем полем, где, по словам Вэйланда, молодёжь тренировалась использовать свою магию. Дракон вытянув свободную лапу, и на ней вдруг появился странный, полупрозрачный шар, похожий на огромный мыльный пузырь с огнём внутри. Размахнувшись, дракон швырнул шар в центр поляны, и он взорвался, расшвыряв куски земли и языки пламени на четверть поляны, оставив после себя воронку, раза в два больше самой большой из тех, что там уже были. Я вздрогнула и вжалась в ладонь, робко выглядывая между огромными пальцами — мне показалось, что языки пламени могут долететь даже до нас.

— Не бойся, Элай, на нас же защита. Я бы никогда не подверг тебя опасности.

— Защита? — огляделась, помахала лапкой, ничего не увидела и не почувствовала.

— Энергетический щит невозможно заметить тому, кто не владеет защитной магией, — усмехнулся дракон. — Смотри. Видишь тот куст.

Проследила за пальцем с огромным когтём, кивнула. Палец сделал какой-то жест.

— А теперь, смотри!

Дракон опустился ниже, завис прямо над одиноким кустом и выпустил струю пламени. Поляна полыхнула огнём, а когда он потух, я увидела, что на ней появилась огромная проплешина, в центре которой, к моему удивлению, продолжал стоять невредимый куст в кругу такой же невредимой травы.

— Я накрыл куст защитой. И, как видишь, она сильнее моего огня.

— Здорово! — восхитилась я. — Какой у тебя сильный огонь. Но ты и сам огромный. А вот у меня он слабенький, хотя лесной пожар устроить я всё же умудрился.

— Твой огонь?

— Да. Хочешь — покажу? — Дракон кивнул. — Сними защиту с куста.

Огромный палец совершил уже другой пасс. Взглянув на недоверчивую морду, я сосредоточилась и выдохнула струю пламени. И спалила кустик вместе с окружающей его травой.

— Вот! Я же говорил, что умею. Мы берём все немагические способности тех, в кого обращаемся. Силу орка, ночное зрение кошки, острый нюх волка, и огонь дракона тоже.

— Элай, огонь — это не физическая способность. Это часть боевой магии.

— О… — слов не осталось.

— Элай, где ты этому научился? — Савьер, всё это время маячивший неподалёку, подлетел к нам, удивлённо глядя на меня.

— Не знаю. В первый раз я испугался разбойников, заорал — и выдохнул огонь. Я же рассказывал! — это уже Вэйланду.

— Ты сказал, что закричал и случайно устроил пожар, — дракон нахмурился, вспоминая. — Я подумал, что ты костёр крылом разметал или дыханием сдул с кострища во время крика.

— Нет, я огонь именно выдул. Думал, это умеют все драконы. Как летать.

— Нет, — покачал головой коричневый. — На уровне бытовой магии мы можем управлять огнём настолько, чтобы зажечь свечи или костёр. Но выдыхают пламя только боевые маги, да и то через несколько лет после начала обучения.

— О… — снова шок.

— Странно это. Ты владеешь частью боевой магии, но при этом не можешь открыть окно, — Вэйланд задумчиво посмотрел на меня, мне же осталось лишь плечами пожать и развести лапками. А что я могу сказать, если и сама ничего не понимала?

— Думаю, со временем это можно будет выяснить, ваше высочество. А сейчас лучше бы нам вернуться — скоро ужин, а потом мы с его величеством улетим в столицу.

— Да, конечно. Я и не заметил, как время пролетело. Возвращаемся.

— А какая у вас магия, Савьер? — я решила ещё немного узнать, пока мы не прилетели, неизвестно, когда ещё выпадет шанс.