Хотя, если задуматься, Бастиана всё же «казнили». Его прежняя личность исчезла. Осталось лишь тело и шанс для родителей не допустить прежних ошибок в его воспитании.

— Элайора, я хочу попросить у вас прощенья за моего сына, — опускаясь передо мной на колени, склонил голову Гровер. — Это наша с женой вина, мы невольно поспособствовали тому, что Бастиан возомнил себя выше остальных. И это едва не закончилось трагедией. Простите нас.

— Встаньте, пожалуйста! — мне было ужасно неловко, что дракон стоит передо мной на коленях, склонив голову. Дракон, сильное, волшебное существо, так унижается, а ведь это не он совершил преступление. Но чувствует себя виноватым, а вот Бастиан вообще не раскаялся.

Мне стало жалко Гровера. Я помню, каким ударом для него стало известие о покушении на Вэйланда, организованное его сыном, а теперь — вот это.

— Это не ваша вина, — добавила, когда дракон поднялся с колен.

— Уверена, вы даже не догадывались, что Бастиан задумал нечто подобное. Если бы догадались — не позволили бы ему совершить то, что он сделал.

Почему-то я была твёрдо в этом уверена. Не знаю, почему, просто, как говорится, «сердце подсказало».

— Согласен с Эллой, — Вэйланд положил ладони мне на плечи и придвинул к себе. — Я даже представить не могу, в чём может быть твоя вина, дядя.

— Когда Бастиан родился, то был таким чудесным ребёнком, — вздохнул Гровер. — И эти его светлые волосы… Он был для нас, словно лучик солнца, казался чудом, посланным небесами. И мы не скрывали это от него, постоянно это повторяя.

— Для любых родителей их ребёнок — особенный, это нормально, — пожал плечами Реарден.

— Я тоже считал Вэйланда самым замечательным ребёнком на свете, — улыбнулся король. — Про Силинду вообще молчу, она — девочка, и этим всё сказано.

Давняя боль привычно кольнула сердце, но быстро отступила. Да, для своих родителей я никогда не была особенной или даже просто значимой. Зато новая семья приняла меня как родную. И вообще — я теперь «дракон», не стоит переживать о прошлом, нужно смотреть в будущее.

— Но мы с женой, видимо, перестарались. И не заметили, как Бастиан решил, что более достоин трона, чем Вэйланд. Ещё и эльфы эти…

— Кстати, мы нашли того, кто морочил твоему сыну голову «избранностью» эльфийской крови. Второй помощник посла будет выслан из королевства в ближайшие дни. К счастью, посол и его первый помощник были не в курсе того, что тот задумал, поэтому дипломатического скандала не будет.

— Но зачем ему это было нужно? — удивился Вэйланд.

— Надеялся с помощью Бастиана занять пост посла, — хмыкнул король. — Каждый ищет свою выгоду.

— Жаль, что нельзя наказать его как-то более серьёзно, — нахмурился мой жених. — Подумаешь, высылка.

— Савьер выяснил, что этот эльф лишь нашёптывал Бастиану о его избранности, никаких советов по твоему устранению не давал — сам знаешь, Кристалл Правды не обмануть. Но и высылка — тоже достойное наказание, нормальной карьеры ему уже точно не сделать. Эльфам тоже не пришлось по душе подобное поведение того, кто, по идее, должен ратовать за мир между нашими королевствами, а не подзуживать к смене власти.

— Ладно, пусть эльфы сами разбираются со своим провинившимся, — махнул рукой Реарден. — А у нас есть и хорошие новости. Вэйланд и Элла хотят о чём-то нам сообщить, не так ли?

— Так, — расплылся в улыбке мой жених. Потом взял мою руку и приподнял, демонстрируя окружающим моё запястье с браслетом. — Отец, дядя, поздравьте меня, Элайора согласилась стать моей женой.

— Замечательно! — расплылся в улыбке король, потом обнял сына, а следом и меня. — Чего-то подобного я и ждал со дня на день. Очень раз за тебя, сынок. Добро пожаловать в семью, Элла.

Я мысленно выдохнула. Да, Вэйланд говорил, что для драконов неважно, кто я такая, но всё равно, в глубине души я побаивалась реакции его родственников. Но раз уж даже его отец, к тому же король, так обрадовался — можно больше не переживать.

— Я тоже сразу понял, что эта парочка просто предназначена друг для друга, — улыбнулся старый король. — Мне-то сразу было известно, кто такая Элла, а вот тебе, внучек, наверное, нелегко пришлось, особенно когда она стала такой красавицей.

— Ты всё видел — и молчал? — укоризненно покачал головой Вэйланд, притягивая меня к себе, после того, как мы побывали в объятиях обоих королей.

— Не моя тайна, — пожал плечами Реарден. — Но я делал всё, чтобы дать тебе подсказки. Предложил обращаться к Элле, как к девушке, например.

— Так и знал, что ты это специально! — с наигранной обидой пробормотал Вэйланд, но не удержал выражение лица и заулыбался.

— Конечно, — судя по улыбке, старому королю вообще не было стыдно.

— Я рад за вас, — Гровер тоже улыбнулся нам, хотя и не такой сияющей улыбкой, как его отец и брат. Мне почему-то подумалось, что ещё не скоро он сможет от всей души радоваться чему бы то ни было. Слишком много боли он пережил за последние дни. — Радостная новость нашей семье сейчас точно не помешает. Будьте счастливы. А я, пожалуй, пойду. Нам с женой пора уносить нашего сына. Постараемся не повторить с ним прежних ошибок.

— Мы можем увидеть Бастиана? — спросил Вэйланд.

— Конечно, — вздохнул Гровер. — Думаю, так даже лучше. Увидите, что больше он для вас не опасен.

Мне не очень хотелось смотреть на того, кто меня едва не убил. И не только меня. Но, наверное, так и правда будет лучше.

Следом за Гровером, мы вошли в одну из спален. На ковре сидела его жена — нужно будет спросить у Вэйланда, как её зовут, а то неудобно как-то, всё же, скоро мы станем родственниками, — а рядом, положив голову ей на колени, свернувшись калачиком, лежал Бастиан. Женщина что-то тихонько напевала, гладя короткие волосы сына, а тот словно дремал, засунув в рот большой палец.

И именно этот самый палец меня окончательно убедил, что бояться нечего. Передо мной уже не тот страшный дракон, взрослый боевой маг, который пытался меня убить. Я видела перед собой ребёнка. Очень большого, но всё же ребёнка.

Женщина обернулась на звук наших шагов, Бастиан открыл глаза, настороженно посмотрел на нас с Вэйландом и подался к матери, прижимаясь, словно бы ища защиты. Потом увидел Гровера, широко улыбнулся и, вынув изо рта обслюнявленный палец, радостно воскликнул:

— Па-па!

Гровер опустился на колени рядом с сыном и тоже погладил его по голове.

— Сейчас мы полетим домой, сынок. Ты ведь любишь летать, правда?

— Тать! Тать! — радостно забормотал Бастиан и протянул отцу руки.

— Нет, сынок, ты ведь уже большой и умеешь ходить ножками. Пойдём.

Он встал и помог подняться сыну, который тут же вцепился в его руку, потом оглянулся.

— Мама, тать!

— Конечно, моё солнышко, — женщина поднялась, приняв помощь Вэйланда, украдкой смахнула слёзы, а потом улыбнулась сыну. — Мы полетим все вместе, высоко-высоко, как ты любишь.

Следом за Бастианом и его родителями из комнаты вышли два стража — я узнала их по одинаковой коричневой одежде. Всё это время они тихонько сидели в углу, я и заметила-то их, лишь когда они встали.

Мы с Вэйландом остались в комнате — я придержала его, потому что хотела задать пару вопросов не при всех.

— Разве Бастиану нужна охрана? Он же не помнит ничего. Или нет?

— Он помнит только свою жизнь примерно до года. Траэрн вернул его в то время, стерев всё, что было позже. А охрана… Разум у Бастиана теперь детский, а вот тело взрослое. Он может случайно причинить боль себе или окружающим. Ну, знаешь, как младенцы хватают окружающих за нос или волосы, просто потому что не понимают, что причиняют этим боль. Но ручки у младенцев слабые, а представляешь, что будет, если Бастиан вцепится в волосы матери? Сама она просто не вырвется. Или он может попытаться вылезти в окно, залезть на шкаф и упасть с него, да всякое возможно. Для этого и нужны стражи — удержать и уберечь.

Я предпочла поверить Вэйланду на слово — у него явно гораздо больше опыта общения с младенцами, чем у меня. Собственно, у меня его нет вообще, младенцами младших сестёр и брата я видела лишь на руках у кормилиц, когда нас вечерами приводили и приносили к родителям на несколько минут, и нужно было быть послушной девочкой и хорошо себя вести. Поэтому внимания я на них не обращала — это была лишь «кукла» на руках няни, не более. А общаться с остальными детьми, младшие начинала лет с трёхчетырёх, когда уже были достаточно большими, чтобы мы могли играть в какую-нибудь общую игру.