– Клянусь, Михаил Сергеевич. Больше не будет.

Как мне это развидеть…

Москва, ул Правды

22 февраля 1985 года

Комбинат Правды, расположенный на улице Правды – был одним из крупнейших производственных зданий Европы, и один из виднейших памятников архитектуры русского авангарда. Восьмиэтажный редакционный корпус, вытянутые этажи, закругленные углы, делающие здание похожим на огромный корабль. Памятник надежд молодого советского государства – того, где еще не горел Вечный огонь на Красной площади.

Два человека стояли у стекла в одном из кабинетов и смотрели на зимнюю Москву. Один из них был еще при делах, другой – нет, персональный пенсионер союзного значения. Оба в прошлом не раз конфликтовали – но теперь конфликты были забыты перед лицом опасности, объединяющей их. Как говорится, лучше всего дружится не просто так – а против кого-то и здесь эта истина работала на все сто процентов…

– Кучер все, да? – спросил Георгий Цуканов, бывший личный помощник Брежнева и один из лидеров Днепропетровских. Под Кучером – конечно понимался Константин Устинович Черненко

– Да – ответил академик Ричард Косолапов, редактор журнала "Коммунист" и один из теневых идеологов и серых кардиналов режима – я у него в больнице был. Не выйдет уже…

Цуканов ударил кулаком по стеклу, оно глухо задребезжало

– Как упустили, а?

Предыстория всей этой встречи была мрачной и мало известной даже профессиональным "кремленологам".

В конце семидесятых годов, когда стало понятно, что дни Брежнева сочтены – на высотах власти началась грызня нескольких сплоченных группировок за пост генсека. Группировки были самые разные, некоторые складывались по национальному признаку, некоторые – по личной лояльности лидеру. Но всех их объединяло одно – готовность на все ради своих целей.

Сам Брежнев, кстати, понимал, что чувствует он себя плохо, работать нормально не может – но те же самые группировки все как один уговаривали его не уходить – ибо борьба за власть не была закончена.

Изначально, Брежнев рассматривал два варианта с своим преемником – оба предусматривали, что для Брежнева создается какой-то церемониальный пост, а всю текущую работу должен будет выполнять другой человек. И первоначально – Брежнев рассматривал совсем необычную кандидатуру – Шарафа Рашидова, главу узбекских коммунистов. Рашидов кстати перерос свою должность, он был не только хозяйственником, но и дипломатом, на его счету – урегулирование третьей и последней по счету войны между Индией и Пакистаном, подписание мирного договора в Ташкенте, который больше не был нарушен. Брежнев надеялся, что Рашидов добьется урегулирования конфликта в Афганистане на приемлемых для СССР условиях и помирится с Ближним Востоком. Мусульманин во главе СССР, причем из уважаемого всеми мусульманами места, из Бухары и Хорезма – сильный ход.

Однако, цепочка подозрительных событий – обрушение трибуны на Ташкентском авиазаводе, когда Брежнев едва не погиб, убийство Ибрагимова, скандал с хлопком и взятками – закрыли Рашидову путь наверх.

Вторым претендентом был Щербицкий, глава компартии Украины. Назначение должно было произойти в ноябре 1982 года, но за несколько дней до этого Брежнев уснул и не проснулся. При том, врачи считали, что его здоровье улучшалось.

Русская партия проиграла изначально – ее единственный оставшийся наверху представитель, Андрей Кириленко был так плох, что не мог связать двух слов. Через несколько дней после смерти Брежнева его отправили на пенсию.

Выиграли КГБшники. Юрий Андропов – неожиданно для всех занял кресло Генерального секретаря. И так же неожиданно для всех умер спустя всего шестнадцать месяцев после того как занял этот пост. Хотя для осведомленных людей это неожиданностью не было – Андропов был болен настолько, что еще в семидесятые предпринимались попытки оформить ему инвалидность, что закрыло бы ему дорогу наверх. После андроповской встряски – консерваторы взяли свое и следующим генсеком стал Константин Устинович Черненко, ничем не примечательный украинец родом из Сибири, бывший "второй человек" при Брежневе.

Время Черненко отнюдь не было вторым изданием застоя. При нем продолжалась разработка планов экономической реформы, начатых еще в семьдесят девятом, была создана комиссия по совершенствованию управления, планировалось повышение роли профсоюзов, местного самоуправления (местных Советов) и разрешение кооперативов (Рыжков пользовался наработками, сделанными еще при Черненко). В основу экономической реформы был положен венгерский опыт, планировалось снизить долю госсектора в экономике до пятидесяти процентов, тридцать должны были составлять кооперативы и двадцать – мелкие предприниматели, кустари на патентах. Планировалось так же дать право некоторым предприятиям на самостоятельную внешнеэкономическую деятельность. Продолжалась борьба с коррупцией, просто не так громогласно, как при Андропове. При этом – во внутренней политике Черненко проводил курс на реабилитацию Сталина и сталинизма, был восстановлен в партии с вручением партбилета В.М. Молотов…

Однако, никто не ждал и не предполагал, что Черненко, этот еще крепкий, сибирского здоровья старик – вдруг сляжет. Говорили, что он слег от рыбы, которую ему преподнес министр внутренних дел Федорчук – но кроме него, эту рыбу ели еще несколько человек, а отравился почему-то один Черненко?

Таким образом, все противоборствующие кланы вновь оказались перед проблемой выбора. От Черненко – ждали хотя бы двух – трех лет спокойной жизни, такой как при Брежневе, на остатках былого величия и старого Политбюро. Но оказалось что год – и снова надо решать, снова подвергать опасности систему, потому что в ней – любая смена первого лица была стрессом и испытанием на устойчивость.

– Как упустили, как упустили. Решать надо. Решать сейчас.

Косолапов зачем-то посмотрел на часы

– Сколько.

– Двух нету.

…

– У них кто, как ты думаешь?

– И гадать не надо – Горбач.

– С…а – Косолапов зло выругался – он еще ведь щенок. Лиха не видавший.

– Щенок не щенок. У нас и такого нет.

– Как нет? А Щербицкий? Гришин? Романов в конце концов…

– Щербицкий не пойдет, у него сын наркоман. Гришин стар… давай, не будем обманывать себя, а? Никто больше не проголосует за генсека на год – два, всем надоело. Романов…

…

– Мы не успеем выдвинуть Романова. Просто не успеем. И никто не выберет человека не из Москвы, это надо понимать.

– Горбач в Москве без году неделя!

– Он проживет как минимум лет десять.

…

– На твоем месте Ричард, я бы думал, что с него попросить.

Расстроенный Косолапов сел на один из гостевых стульев, начал мерно стукать кулаком по столу. На лице его было написано отчаяние

– Надо. Надо.

– Надо. Только знаешь, что?

…

– У нас нет выбора – и это самое плохое. Горбач чужой, я это кожей чувствую. Для него ленинизм – это просто слова.

Цуканов зло посмотрел на академика

– А для нас что – дела что ли?

Косолапов изумленно уставился на собеседника

– Ты чего?

– Того! Надо хоть иногда в народ то выходить. Смотреть, слушать. Что сейчас творится. Все хищничают, спекулируют, веры нет никакой. На партсобраниях спят. Громыхают словами – а веры, веры настоящей – нет.

– Ну, так очернять тоже не стоит.

– Стоит. Стоит, стоит…

Цуканов зло смотрел на Москву за стеклом

– Знаешь, я все больше уверяюсь в том, что Андропов был прав – мы не знаем общества, в котором живем. Может, мы заблудились. А может…

– Что – может?

– Может, мы должны потерять то что имеем – чтобы оценить это.

– Ты что говоришь то.

– Говорю как есть. Юрий Владимирович, чтоб его, был человеком умным, как не крути. При нем готовились самые разные варианты обновления партии…

Цуканов осекся

– Теперь это все в наших руках…