– Значит, у нас – сказал полковник – товарищ Горбачев хорошо владеет английским. Так?

…

– Не слышу! Что, язык проглотил!? Там то только так чесал!

– Так точно.

– Откуда узнал?

– Марина… ну то есть Марина Михайловна, супруга моя – им преподавать назначена… Ну то есть товарищу Горбачеву. Она в МИМО преподает, и…

– И?

– Ну, она сказала – странно, ей при первом занятии показалось, что товарищ Горбачев знает язык намного лучше, чем хочет показать. Она и удивилась – зачем ему тогда учить язык, если он и так его знает…

– Ясно. А ты не нашел ничего лучшего, как это обсудить с подчиненными, так?

За спиной полковника висел на стене плакат. На нем было написано – не болтай, в такие дни подслушивают стены. Недалеко от болтовни и сплетен до измены….

– Ты куда кстати едешь?

Кононенко все понял

– Во Францию, Игорь Иосифович

Полковник достал опечатанный журнал, полистал. Зачеркнул одно и вписал другое

– Во Францию поедет Беклемешев. А ты вместо него поедешь в Судан. По пути подумай над своим поведением

– Есть.

Полковник внимательно смотрел на подчиненного

– Все понял?

…

– Это хорошо, что настучали мне. Если бы настучали Володхину…

Кононенко все понимал. Володихин – секретарь парткома. Если бы про разговоры в курилке настучали ему, он бы собрал партсобрание и влепил бы выговор за политическую незрелость. А с таким выговором не то, что в Судан – в Болгарию не выпустят.

– Как наказывать остальных болтунов решай сам – сектор твой. Но в этот год – ты считай, на карандаше. Еще один залет – и пойдешь обратно самиздатчиков и баптистов ловить.

– Есть.

Полковник спрятал журнал

– Дурак ты. Тут даже стены имеют уши. И завистников на твое место – полон пруд. Иди.

Москва, СССР

Старая площадь

19 марта 1985 года

Утром – заехал на Старую площадь, пока тут остаюсь. Принесли рабочий график визитов – согласовывать. Это ведь тоже – высокое византийское искусство, куда генсек в первую очередь поедет, тем больше благоволит. Я выбрал Киев как место первого визита. Украина.

Затем – пришли с министерства обороны. Первым я принимал генерала Ивашутина.

Ивашутин – легенда, двадцать пять лет во главе ГРУ, больше столько никто не отработает даже близко. У него на могильной плите напишут – жизнь отдана разведке. И это не просто слова – так и есть. Ивашутин обладал великолепной, практически компьютерной памятью – мог говорить о чем угодно, об обстановке в любой точке земного шара по памяти.

И тот факт, что я принимаю начальника ГРУ первым из военных, раньше чем министра обороны и начальника генерального штаба – тоже думаю отметят.

Понятно, что начальник ГРУ пришел с папкой с докладом, но я буквально за несколько минут пролистал его и отложил в сторону. Настало время для серьезного разговора…

– Товарищ Ивашутин… как вы считаете, мы можем победить в Афганистане?

Ивашутин явно не ожидал такого вопроса, но сориентировался быстро

– Полагаю, что сможем, товарищ Генеральный секретарь.

– А я думаю, что нет. Кстати, я Михаил Сергеевич. По крайней мере, с таким подходом к делу мы точно не победим.

Ивашутин… я прекрасно понимал, о чем он сейчас подумал. Это не так сложно, читать мысли людей. Он подумал, что я сейчас начну разнос начальственный.

И ошибся.

– Смотрите. Афганистан. Давайте, подойдем к карте.

Мы подошли к карте. Карта на стене – один из признаков кабинета большого начальника, вместе с телевизором и двойной дверью.

– Посмотрите. С этой стороны Пакистан, с этой – Иран. По сути у Афганистана только три соседа – мы, Пакистан и Иран. Кстати, как Пакистан себя ведет в последнее время?

– Сейчас затишье… Михаил Сергеевич. Снег, горы сейчас непроходимы. Наши радиопосты на границе отмечают снижение активности работы их радиостанций.

– Хорошо. Пакистан – враждебен нам, там у власти одиозный военный режим, с американской военщиной в качестве лучших друзей. Иран?

– Иран после событий семьдесят девятого враждебен нам, Михаил Сергеевич. Они называют нас Малым сатаной.

– В таком случае, мы имеем страну, нетвердой, я бы сказал социалистической ориентации, окруженную с двух сторон из четырех, даже из трех, учитывая Белуджистан – врагами Советской союза, да \еще и с хронической распрей в руководстве. Кармаль так и пьет?

Такого резкого вопроса – Ивашутин тоже не ожидал.

– По нашим данным держится… в рамках.

– Кой там в рамках! Война идет! А он…

Я вернулся за стол

– Товарищ Ивашутин. Вы опытный человек, фронтовик. Много чего повидали. Скажите, это правильно, когда мы юнцов туда направляем? Туда, за речку? А то что мы там делаем? Заставы эти, посты – они кому нужны? Каждый такой пост – мишень для душманов. Причем им для успеха надо быть сильными только в одном месте – там где они намерены нанести удар. Нам же надо быть сильными везде. Несправедливо немного, вам так не кажется? Душманам что надо – в день один, два, три наших пацана – не больше. И так – год, два, три…

Я говорил и видел – достаю. Достаю до цели… ну не может этот мужик, офицер, генерал, фронтовик и разведчик – этого не понимать. Прошли те времена, когда в почете были те, кто гнал личный состав волнами в атаку, на пулеметы. Сейчас для офицеров, для нормальных офицеров солдаты – это чьи-то дети, направленные для прохождения. И попавшие в Афган. Не просто так – такой процент жертв офицеров… они то свою дорогу, свой путь сознательно выбрали.

– Товарищ Горбачев – сказал Ивашутин – если партия прикажет… я сам готов туда идти.

Я хлопнул ладонью по столу

– Нет! Нет!

…

– Партия не прикажет! Надо брать ответственность на себя! И воевать так, чтобы гибли их дети. А не наши!

Я достал листок бумаги, ручку. Начал писать записку, одновременно говоря

– Товарищ Ивашутин. Записку, которую я пишу – отдадите товарищу Маргелову, из ВДВ. Он сейчас в группе генеральных инспекторов, то есть относительно свободен. О разговоре здесь никому. Записка товарищу Маргелову – это на случай, если вопросы возникнут, к нему или к вам. Вот еще одна записка, это к товарищу Смирнову Леониду Васильевичу[51].

…

– Товарищ Маргелов сейчас от должности командующего ВДВ освобожден, в группе генеральных инспекторов, то есть у него более – менее день свободен, в то время как вас от текущей работы никто не освобождал… и вряд ли в ближайшее время освободит. Потому товарищ Маргелов сможет работать над планом мероприятий на постоянной основе, а вы окажете ему помощь – вы и товарищ Смирнов.

…

– Мне нужно проработать вариант, когда мы выведем полностью из Афганистана срочников, оставим только сверхсрочников, офицеров и спецназ. Контролировать всю, и даже большую часть территории Афганистана невозможно, да и смысла нет никакого. В конце концов, есть афганская армия, афганцы сами должны защищать завоевания своей революции. Никто, в том числе и мы не обязаны защищать завоевания Апрельской революции вместо них самих….

…

– Как вариант, продумайте оставление всего юга, кроме может быть Кандагара и всего Востока кроме может быть Джелалабада. Еще один вариант – продумайте отступление в районы, в которых велика доля национальных меньшинств, то есть не пуштунов. И которые имеют мощные естественные рубежи такие как Саланг.

Ивашутин достал блокнот и начал записывать

– Второе. В Пешаваре находится так называемая "семерка", в том числе такие одиозные личности, как Раббани, Хекматияр, Халес. Руки у них в крови и афганцев и советских солдат, отступать им некуда, да и не отступят они. Если умеренные, такие как Гилани останутся одни, они могут пойти на переговоры с Кабулом и создание правительства национального согласия. Но пока живы Раббани, Хекматияр, Халес – этого не может произойти, потому что эти люди готовы на все, в том числе и убить всех умеренных, выступающих за прекращение бойни и переговоры. Следовательно…