Гравилет немного снизился и теперь летел над долиной, с двух сторон которой возвышались многокилометровые горы.

– Мы, значит, высадимся в самом глубоком месте планеты?

– Нет. Это всего лишь самое глубокое место материка, но никак не планеты. 'Океан' намного глубже.

– Эм-м-м... Океан? Касс рассказывал только о 'морях'.

– Смотри. Чоданга, по сути, трехъярусная. Высокие скальные плато называются 'островами'. Ниже – 'моря'. А еще ниже – основная поверхность планеты. На самом деле 'моря' – это огромные возвышения над поверхностью Чоданги высотой в восемь-десять километров. И из этих возвышений поднимаются высокие скальные плато – 'острова'. Так, например, наша колония находится на высоте двадцать три километра над нулевой отметкой.

– А что там, в самом низу?

– Там высокое давление, высокая влажность, жара, еще один облачный слой, вечный туман. Там темно даже днем, прямая видимость – метров пятьдесят. Еще там есть моря – настоящие, с водой, а не условные. Это – неизведанное место, вся Чоданга, если на то пошло, практически не изучена. И – там на дне есть живые существа, по сравнению с которыми земной слон – как кот по сравнению с тобой.

Уже в конце полета они прошли на малой высоте над равниной, по которой величественно шло стадо здоровенных шестиногих колобков: крупный, почти со слона ростом, но гораздо более массивный вожак и несколько животных помельче. Стайка малышни резво носилась между старшими. На гравилет никто из шестиногов внимания не обратил вообще.

– Они привыкли? – полюбопытствовал Леонид.

– Нет, шестиноги попросту никого не боятся, на них крайне редко кто-либо охотится.

– Они не выглядят опасными.

– Именно что не выглядят. Совершенно безобидные существа, если только не напасть на них. Взрослые особи питаются зеленью, которую трескают нередко вместе с ветками, а то и съедают деревья целиком. Их желудочные ферменты – очень едкие и токсичные вещества. Встречая хищника, который мог бы напасть на детеныша, шестиног отрыгивает часть съеденного, и даже если не попадет во врага – дикая вонь отбивает нюх надолго. В качестве крайней меры раненный или схваченный шестиног, как взрослый, так и малыш, специальными мышцами рвет свои внутренние органы, смешивая несколько секреций с желудочным соком, и взрывается. В прямом смысле, с огнем, грохотом и ударной волной. В качестве поражающих элементов – все тот же желудочный сок, притом кипящий.

– Странный метод защиты, – заметил Леонид, – я всегда полагал, что смысл самообороны заключается прежде всего в том, чтобы пережить нападение.

– С точки зрения отдельного индивида – да. Но если говорить о видовой вражде – математика иная. На каждого хищника всегда приходится много жертв, и потому для травоядного вида размен 'один к одному' является выигрышной стратегией. Итог – шестиноги врагов практически не имеют. Хищники, которые могли бы представлять для них угрозу, либо держатся подальше, либо попросту уничтожаются. Точно так же, заметь, ведут себя и люди. Танк, на который твой дед разменял свою жизнь, имел большее значение, чем один человек, не так ли?

Наемник кивнул:

– Да, действительно. Хотя я бы не стал проводить параллели – мой дед не математикой руководствовался.

– Кстати, я об этом тоже хотела спросить, – сказала Лаш, – зачем бросаться под танк, если можно бросить гранату?

Леонид пожал плечами:

– Я не знаю всех подробностей, только то, что рассказал очевидец. Во время боя выводили полевой госпиталь. Враг наступал, и когда раненых и персонал собрались эвакуировать глубже в тыл, внезапно появились немецкие танки. Дед был в охранении, и когда начался ад кромешный, пытался увести оврагами нескольких медсестричек и группу раненых. Их заметили, погнались двумя танками. У деда была связка противотанковых гранат, но уничтожить ими танк можно было только при условии, что гранаты взорвутся под танком, днище у него – самое тонкое. Он вначале сумел увести оба танка за собой, но потом уже некуда ему было деваться. Группе он приказал разделиться на две части и уходить разными путями. Дед должен был уничтожить танк наверняка: если танк останется только один, хотя бы половина спасется. Да и потом – даже если бы он выжил, уничтожив танк, куда от второго деться посреди поля? Канава не вариант, там раненые сидели, он привел бы врага прямо к их укрытию. А вообще, это легко – сидеть сейчас и обсуждать, что да как. У деда были секунды на принятие решения, от которого зависели жизни многих – и я горжусь тем, какое он принял. В итоге, когда первый танк взлетел на воздух – от взрыва гранат сдетонировала боеукладка – второй испугался и дал задний. Дед спас всех, получил орден посмертно. А один из тех раненых после войны нашел бабушку и отца, он-то и рассказал о последнем бое деда.

В это время включилась внутренняя связь.

– Расчетное время прибытия – две минуты, – сообщил Лихач. Готовимся к посадке.

***

Лагерь разбили на опушке, в ста метрах от ближайших деревьев. 'Разбили лагерь', в общем-то, сказано слишком громко: просто посадили гравилеты да и все. Тот, кто путешествует в собственном же доме, в чем-то еще не нуждается. В качестве меры предосторожности андроиды под чутким руководством Леонида, старательно изображавшего полное понимание процедуры и видимость активного управления персоналом, установили защитный периметр: два десятка двухметровых треножников-детекторов и шесть установок-репеллентов. Каждый такой агрегат содержал в себе как дополнительные системы обнаружения, так и целый спектр оборонительного оснащения: дымовые ракеты, яркие фейерверки, мощный прожектор, звуковую сирену, ультразвуковой свисток и голографический проектор. Все эти средства позволяли практически гарантированно отвадить от лагеря любую живность: даже безмозглый садовник и неприкасаемый шестиногий колобок боятся по крайней мере огня.

Примерно в полукилометре от лагеря над лесом возвышалась самая что ни на есть натуральная пирамида, только с восемью сторонами вместо привычных четырех, вся увитая зеленью вроде ползучего плюща. Такие пирамиды, по словам археологов, разбросаны в достаточном числе по всем возвышенностям.

– Их строители – очень примитивные существа, – пояснил Тарта, – исчезнувшие много тысяч лет назад. О них мы знаем предельно мало: только найденные скелеты и грубые орудия. Они умели строить из камня, но если следов других построек не сохранилось, то ритуальные пирамиды – вот они.

– А что вы там говорили о следах еще более древней цивилизации?

– О, вот тут самое интересное. Пирамиды строились не где попало, а в местах присутствия следов той самой более древней расы. Дело в том, что образования искусственного происхождения обнаружены не только на 'материках', но и в самом низу, и даже на дне реальных океанов, кроме того, следы строительства обнаруживали под землей шахтерские дроиды. Причем те, которые на дне, по своей структуре сложнее. Особенность Чоданги в том, что на ней, теоретически, могло возникнуть два разумных вида. Причем не исключено, что одни поклонялись другим.

– Это мог быть один и тот же вид, только разные культуры, – заметил Леонид.

Археолог кивнул:

– Теоретически – да. На практике – вряд ли. Еще одна особенность Чоданги – ярусность животного мира. Лишь очень немногие высокоорганизованные существа имеют подвиды, одни из которых живут на материках, а другие – на дне. По всей видимости, из-за критической разницы условий, эволюция для верхнего мира и нижнего идет отдельно на протяжении миллионов лет. И есть основания полагать, что более древняя раса происходит снизу.

– И что с ними случилось?

– Верхние, скорее всего, вымерли. А о нижних мы знаем еще меньше, и не исключено – они все еще живут там, внизу.

До конца дня экспедиция занималась запуском пары летающих разведывательных дронов. После часового облета местности стало ясно, что ничего особо крупного поблизости от пирамиды нет. Правда, как стемнело – началось форменное веселье, потому что стая из нескольких стрекозмей, похожих на ту, которую Леонид сгонял с радара, только помельче, облюбовала себе отдельно стоящее дерево в двадцати метрах от периметра. Детекторы сразу же их обнаружили, репелленты попытались принять адекватные меры, но не тут-то было. В ответ на запуски дымовых ракет и звук сирены змеи принялись ругаться всем оркестром, на вспышки фейерверка и прожектор отреагировали, расправив крылья, которые стали переливаться ядовито-насыщенными цветами. Даже изображение хищника – большого мохнатого шара с дюжиной щупалец, парящего над землей – эффекта не возымело. Точнее, эффект-то был, но совсем не тот, который требовался: существа принялись ожесточенно и угрожающе щелкать хвостами.