Он вышел из каюты, закрыв за собой дверь, почти желая услышать чей-нибудь неожиданный голос, хоть какой-нибудь звук, окрик, типа «Кто идет?» или «Что вы здесь делаете?» От этой жуткой тишины он весь покрылся холодным потом. Питту начали мерещиться неясные тени в темных углах. Его сердце бешено колотилось. Прошло более десяти секунд, пока он стоял здесь без движения, заставляя свой мозг вернуться к рациональному мышлению.
— Скоро начнет светать, — подумал он. — Надо поспешить. — Он спустился вниз по проходу к левому борту, совершенно не заботясь о скрытности, и начал открывать двери других кают. Каждая маленькая каюта была похожа на темную нору. Быстрый осмотр при помощи тусклого фонаря дал ту же самую картину, что и каюта капитана. Он обследовал радиорубку. Передатчик был теплый и настроен на очень высокую частоту, но радиста не было. Питт закрыл дверь и поспешил на корму.
Сходные трапы, проходы на левом и правом борту — всё сливалось в один длинный темный тоннель. Нужно было оставаться начеку, чтобы не потерять направление в этом лабиринте. Голый, в одних плавках, в темном кошмаре серого цвета и стальных стен, он споткнулся о выступ переборки и упал, ударившись голенью и выронив фонарь. У него непроизвольно вырвалось проклятье.
Фонарь упал на палубу, линза выскочила, и свет погас. Он встал на четвереньки и, бормоча ругательства, быстро ощупал все кругом. После нескольких секунд его рука натолкнулась на алюминиевый корпус. Стекло линзы тихо звякало внутри фонаря. Он достал его, вставил на место и включил фонарь. Свет горел так же тускло как и раньше. Питт облегченно вздохнул и осветил слабым огоньком коридор. Луч выхватил дверь, на которой было написано: «Пожарный проход — трюм № 3».
Огромные емкости трюма выглядели очень внушительно. Фонарь Питта высветил громадное стальное помещение с несметным количеством мешков, лежавших а несколько ярусов от самого пола до верхних люков. В воздухе стоял сладкий терпкий запах. «Какао с Цейлона», — решил Питт. Он достал нож и проделал им маленькое отверстие в грубой материи одного из мешков. Твердые гладкие бобы посыпались на палубу, громыхая и стуча, словно градины, ударяющие о крышу сборного металлического гаража. Быстрый осмотр при свете фонаря показал, что это действительно были очищенные бобы какао.
Вдруг он услышал шум. Звук был смутный и неясный. Он застыл неподвижно, прислушиваясь. Звук прекратился так же резко, как и возник, и тишина снова окутала необитаемый корабль, погруженный во мрак вместе со своими скрытыми тайнами. Может, это корабль-призрак, подумалось Питту. Еще одна Мария Целеста или Летучий Голландец. Единственное, чего недоставало, — штормового моря с дождем, заливающим верхние палубы, ярких вспышек молний в ночи и раскатов грома.
В трюме больше нечего было осматривать. Питт поднялся и направился в машинное отделение. Он потерял восемь драгоценных минут, пока нашел нужный проход. Сердце корабля было еще теплым от разогретых двигателей, там пахло горячей соляркой. Он стоял на площадке над огромными безжизненными механизмами и пытался отыскать хоть какие-нибудь признаки, которые указывали на добросовестную человеческую деятельность. Луч света выхватил из темноты блестящие трубы, которые протянулись вдоль переборок геометрически параллельными линиями, заканчиваясь массивными клапанами и створками. Затем слабый луч упал на аккуратно сложенную ветошь. Над этим тряпьем находилась полка, где стояло несколько чашек с остатками кофе, и слева от них был поднос с разбросанными инструментами, на которых были видны жирные масляные отпечатки. «По крайней мере, хоть кто-то работал в этой части корабля», — с облегчением подумал он. Он знал, что большинство машинных отделений содержались в такой же чистоте, как и госпитальная палата, но здесь было грязно. "Где главный механик и его помощники? Не могли же они в самом деле испариться.
Питт уже собрался уходить, но остановился. Это снова был он, тот самый загадочный звук, отдававшийся эхом внутри корпуса корабля. Он замер, полностью затаив дыхание. Это был странный сверхъестественный звук, словно киль корабля царапал о подводную скалу или коралловый риф. Питт невольно содрогнулся. Звук напоминал ему царапанье мела о школьную доску. Звук длился около десяти секунд, затем он стал перемежаться с лязгом металла о металл.
Питт никогда не сидел, обливаясь холодным потом в одиночной камере смертников в Сан-Квентине, ожидая, когда тюремные охранники отведут его в газовую камеру. Но ему и не нужно было там находиться, чтобы описать те ощущения, потому что он точно знал, какими они были. Находиться одному в жуткой обстановке в ожидании шагов смерти, приближающейся из черной неизвестности, было леденящим кровь занятием. Тогда Питт подумал, что нужно побыстрее убираться отсюда. Он бежал назад по узким проходам, вверх по металлическим лестницам, пока, наконец, не очутился на палубе и его легкие с облегчением не вдохнули свежего ласкового воздуха на палубе.
Раннее утро было еще темным, и трубы вонзались в бархатную поверхность неба. Чувствовалось легкое дуновение ветерка. На капитанском мостике радиоантенна колебалась взад и вперед вдоль Млечного Пути, а под ногами Питта палуба тихо покачивалась на мягких волнах. Он задумался на мгновение, вглядываясь в темную линию побережья Тасоса, лежавшего в миле отсюда. Затем посмотрел вниз, на гладкую черную поверхность воды; она казалась такой зовущей, такой мирной.
Фонарь продолжал гореть. Питт выругался про себя, потому что не выключил его, когда выбрался на открытую палубу. «Этот свет может легко выдать мое присутствие», — подумал он и быстро погасил фонарь. Затем осторожно, чтобы не порезаться о разбитое стекло, он отвернул крышку фонаря и вытащил остатки стекла. Выбросив через перила мелкие осколки, он прислушивался, пока тихий всплеск не достиг его слуха.
Питт собирался уже выкинуть за борт и фонарь, но потом отверг это решение. Отсутствие фонаря на полке в рулевой рубке будет равносильно тому, что капитан, если там был капитан, получит телеграмму, где говорится: «Перед самым рассветом на борту вашего судна находился бродяга, который обшарил его от носа до кормы». А это не совсем разумно с такими людьми, которым удавалось перехитрить почти каждую таможенную инспекцию в мире. Сам факт отсутствия стекла на фонаре будет весьма рискованным, но Питт решился на это.
Он посмотрел на часы и поспешил назад к рулевой рубке. Светящиеся стрелки показывали 4.13. Скоро взойдет солнце. Питт взобрался на мостик и положил фонарь на полку. Его торопливость была почти неистовой. Он должен был покинуть корабль, надеть подводное снаряжение и успеть отплыть метров на двести до восхода солнца.
Верхняя палуба оставалась все еще пустынной, по крайней мере, так казалось. Вдруг хлопающий звук раздался позади Питта. Его охватил новый прилив страха, и он ловким движением выхватил нож. Его нервы были натянуты до предела и близки к панике, кровь стучала в висках. «Господи, — подумал он, — я не могу попасться сейчас, когда я так близок к спасению».
Оказалось, это была всего лишь чайка, которая прилетела из ночной темноты и опустилась на вентилятор. Птица скосила маленький черный глаз на Питта и вопросительно наклонила головку. Нет сомнения, её удивило, что какой-то сумасшедший человек бегает по кораблю в предрассветной мгле в одних плавках и судорожно сжимает в руке нож. От облегчения Питт почувствовал сильную слабость в коленях, это был страх, его сильно трясло. Когда он поднимался на корабль, то не ожидал, что может там найти только тишину вместе с неизвестным ужасом. Он безвольно наклонился над поручнем, крепко уцепившись за него. При таком темпе у него может случиться разрыв сердца или умственное помешательство еще до восхода солнца. Он сделал несколько глубоких вдохов, медленно выдыхая воздух, пока страх не исчез.
Не оглядываясь назад, он перелез через поручень и спустился вниз по якорной цепи, вздохнув с облегчением, когда покинул враждебный корабль.
