Что касается копейщиков, но сужение фронта тут наоборот пошло на пользу – получилось углубить построение до четырех человек. Все это в сочетании с возведенными укреплениями, магической поддержкой и какой-то матерью давало надежду пережить тот вечер.
Меж тем черная лавина достигла какой-то черты, и арбалетчики синхронно оправили вперед стальные подарочки, секунда – второй залп, еще секунд пять – третий.
«Вы подождите, я еще вас карраколировать научу», - с каким-то мрачным удовлетворением смотрел барон на своих солдат.
Болты внесли определённую сумятицу в ряды тварей – несколько штук споткнулось и полетело на землю – однако сбить наступательный порыв им не удалось.
Удар у тварей, не смотря на все приготовления людей, получился страшный. Не считаясь с потерями, монстры перли вперед, повисая на копьях, но открывая дорогу идущим следом. Паре тварей удалось просочиться сквозь частокол пик и ворваться в строй людей, что стоило защитникам семерых прежде, чем твари упали истыканные болтами как подушечки для иголок.
Не смотря на все усилия оборонявшихся, стена копий, а соответственно и их шансы на выживание быстро редела. В какой-то момент Серов понял, что еще чуть-чуть и люди не выдержат и прогнутся, прогнутся побегут и на этом все закончится. Значит пришло время ввести в бой резервы. К сожалению, в виде резерва оставалось всего полтора десятка спешенных мечников с ним самим во главе. Пришло время для его собственного Аркольского моста.
Серов потянул меч, перехватил поудобнее небольшой каплевидный щит и махнул рукой ожидавшим команды бойцам, следовать за ним. Двадцать шагов и вот перед ним истончившийся строй, из последних сил сдерживающий напор тварей. Копейщик справа от него падает, получив когтями поперек груди – капитан мгновенно заполняет собой образовавшуюся брешь. Короткий тычок и меч на удивление легко входит в шею твари, не ожидавшей такого маневра.
Удар слева – в шит как будто бьют тараном – рука простреливает болью. Не обращая на это внимание, капитан доворачивает корпус и вкладываясь всем весом срубает твари лапу у самого плеча. По ушам бьет рев боли.
«Ага, не нравится, сученыш!», - мелькает мысль, но быстро уходит на задний план, смытая мельканием перед глазами.
Попытка заблокировать удар справа мечом удалась откровенно плохо. Парировать удар монстра, который сильно превосходит тебя в силе – это совсем не то же самое, что отбивать выпады такого-же мечника. Получается лишь немного отвести удар от намеченной цели, но тварь все же цепляет кончиками когтей капитана по голове. Шлем держит удар, хоть и немного сминается, но скользнувшие дальше когти цепляют лицо, распарывая бровь и щеку как бумагу.
Вспышка боли. Капитан на секунду теряется в пространстве и пытается наугад прикрыться щитом от следующей атаки. Однако вместо удара спереди следует рывок сзади, который опрокидывает Серова за спины его бойцов. Не сильный в общем-то удар об землю видимо переполняет некую шкалу, и сознание барона погружается во тьму.
Ариен стоял посреди начерченного им рисунка концентратора и с напряжением следил за ходом сражения. Магическая сила, свитая в тугие жгуты, оплела его ауру и готова была в любой момент выплеснуться по воле человека. Ариен еще ни разу не работал с магией такой плотности – до этого у него просто не было денег на такое количество накопителей, поэтому можно сказать, что он экспериментировал. Экспериментировал в том числе и над собой – пропустив слишком большой энергии по своим магическим каналом, легко сжечь их к демонам, навсегда лишившись возможности оперировать силой. Но вариантов не было – мысль о том, чтобы сбежать, бросив остальных на съедение тварям в голову магу не приходила.
Нужно было выбрать правильный момент для удара. Так чтобы одним заклинанием перевернуть ход сражения, сломить врага и заставить его бежать поджав хвост. Даже если у него нет хвоста.
В качестве ударного заклинания он на этот раз выбрал гораздо более эффектный «огненный столб», который в отличии от «внутреннего испепеления» давал впечатляющие внешние проявления. Так как даже с подготовкой сил у мага на то, чтобы в одиночку переломить ход сражения не было, нужно было не только и не столько убить монстров, сколько напугать. Напугать как тварей, так и их кукловодов.
И вот в какой-то момент, сражение застыло в неустойчивом равновесии – обе стороны уже понесли ощутимые потери и нужен был еще один камушек, чтобы окончательно склонить чаши весов в нужную сторону.
«Сейчас», - стрельнула в мозгу мысль и Ариен позволил удерживаемой энергии наконец высвободиться. От напряжения свело руки и ноги, маг почувствовал, как трещат непривычные к такой нагрузке каналы, как горит аура. Но только после того, как заклинание полностью сформировалось Ариен позволил себе отпустить вожжи и потерять сознание.
***
В сознание барон приходил очень мучительно. Он лежал на чем-то жестком и крайне неустойчивом. От раскачивания в право-лево жутко мутило, и только понимание того, что попытка избавить себя от этого неудобства самым естественным путем приведет к еще большим неприятностям, останавливала капитана; а постоянные толчки отдавали во всем теле ноющей болью. Особенно себя плохо чувствовала левая рука и левый же бок. В добавок хотелось просто не милосердно пить – во рту, казалось, открылся филиал Сахары.
Попытка открыть глаза оказалась успешной только частично. Резанувшая по лицу боль позволила еще раз убедиться, что голова пока еще на месте, а вот, собственно, увидеть что-то перед собой не получилось – капитана окутывала непроглядная тьма.
«Глаза», - мысли в голове ползали вяло и тягуче, как будто застыли в загустевшей патоке. Попытка осмысленно думать отобрала слишком много сил, и Серов опять провалился.
Второй раз барон пришел в себя через несколько часов. Обстановка вокруг явственно изменилась. Постель больше не качало и не трясло, да и мягче она стала весьма существенно. В остальном тело ощущалось примерно так же.
- Пить, - сумел прохрипеть Александр.
В губы тотчас же ткнулось горлышко какой-то емкости, сквозь которое в рот потекла живительная влага. Напившись, капитан почувствовал себя значительно лучше: стало меньше мутить, сознание слегка прояснилось, ушла патока из головы. Пытаться открыть глаза капитан, однако, стал. Ему было откровенно страшно, что не получится, что всю оставшуюся жизни придется жить во тьме.
- Где я?
- Вы в замке Тайз, ваша милость, - отозвался звонкий девичий голос.
- Что с моими глазами? – В момент в груди сжался тугой комок…
- Ничего, ваша милоть, - и разжался. - У вас сотрясение, рана на лице – рассечена бровь и скула, сломана левая рука.
- А еще ушибы, ссадины и все такое, - голосом сотника добавило пространство.
- Элей! Я рад, что ты тоже жив. Расскажи, что было после того, как я отключился.
- Практически сразу после этого Ариен жахнул чем-то убойным, поджарил два десятка тварей и остальные сломались. Видимо, решили, чтобы более крепкий орешек, чем они думали до того.
- И что после этого?
- Дождались темноты, сделали вид, что мы никуда не уходим, разожгли костры, а сами руки в ноги и тикать. Оставили несколько человек на лошадях, чтобы они перекрикивались и создавали видимость жизни в лагере и сбежали. Оставленные уже тоже прискакали – как оказалась наша предосторожность была излишня, твари и не пытались нас догонять.
- Сколько человек потеряли? – Второй вопрос, который волновал капитана.
- Сорок один человек насмерть. Еще десяток включая тебя с тяжелыми ранами привезли на телегах. И еще одно…
- Что?
-Ариен? – Элей замялся.
- Что с ним?
- Он после того, как жахнул заклинанием упал в обморок и в себя не приходит. Третий день лежит в беспамятстве.
- Твою мать! – От эмоций Серов дернулся и тут же зашипел от прострелившей боли. – Сходили называется за трофеями в набег. Еле ноги унесли. Подожди, третий день? Это получается сражение было позавчера? Я тоже получается третий день валяюсь?
