Повернувшись обратно к лагерю, я снова начал пробираться обратно через снег и снова дующий в лицо ветер. Холод меня не заботил — от груди расползалась куда более жгучая сила. В голову лезли мысли, что стоит быть аккуратнее с медитациями — не зря же практики школы вспоминали о тех, кто не справился с ледяной энергией.

Переночевали без проблем. Нас даже в дежурство не ставили — школа обошлась своими силами.

Утром поели. Если Кира, я и люди целителя ели свою пайку, то практики заморочились, чтобы приготовить для своих на костре еду из принесенных продуктов.

Дальше бежали действительно легким бегом, который походил на очень быстрый шаг. Я уже не пялился на прозрачные силуэты духов (лучники развеивали их без проблем), не обращал внимания на зверей, выпрыгивающих из нор или выходящих навстречу — ими занимались мечники-копейщики.

Наконец добрались выдолбленной кем-то лестницы, ведущей к вершине. Ноги скользили по обледенелым ступеням. Я сжимал деревянные перила так сильно, что пальцы немели от холода.

Ветер наверху был особенно свирепым — казалось, будто буйство природы сосредоточенно именно на мне. Снег облепил лицо, забивался в воротник и рукава, но я продолжал двигаться вперед, шаг за шагом.

Когда я наконец ступил на широкую ровную площадку, то почувствовал, что ветер стих. Мы будто попали в око бури — оглянувшись, я увидел, как в шаге от меня бушует буран, будто за стеклянной стеной.

Огляделся.

Практики школы Небесного Гнева расходились по группам. Ближайшие переговаривались между собой:

— Вот здесь будет форт! — сказал один из них.

— Отличное место, — ответил другой. — Высокая точка, обзор на все стороны.

Площадка действительно была огромной — думаю, здесь можно построить не то что форт — небольшую деревеньку. Разве что убрать заснеженный холм размером с ангар для грузовых машин, и будет ровная площадка.

— Ну все! — голос командира вырвал меня из мыслей. — Жаль, что мы не встретили по пути духовных цветов, но ничего не поделаешь — ваша работа выполнена. Отдохните немного и попрощаемся.

Так мы и сделали. Посидели неподалеку от лестницы, передохнули и медленно пошли к лестнице.

Кира молча шагала впереди. За ней шли Ларн и Роган, переговариваясь между собой — вяло ругали непогоду и обсуждали планы на завтрашний вечер.

У самой лестницы я остановился и обернулся. Не знаю, что конкретно заставило меня посмотреть назад: интуиция или любопытство.

Командир, стоя у холма, достал что-то из своей котомки. Я прищурился, пытаясь рассмотреть.

Он развернул какой-то сверток и высыпал из него порошок прямо рядом с узкой черной щелью у основания холма. Порыв ветра подхватил этот порошок и втянул его в щель.

Ардан оглянулся через плечо, но я успел отвернуться и зашагал вниз. Не знаю, чему именно я стал свидетелем, но практики школы Небесного Гнева не обратили на этот ритуал никакого внимания.

С Кирой в провожатых стало попроще. Да и идти вниз было легче, чем подниматься.

На этот раз нас никто не защищал, но по расчищенному пути мы не двинулись. Когда я спросил, почему, Кира ответила:

— Потому что сейчас всех убитых жрут твари, оказавшиеся поблизости. Мы пройдем рядом, но не слишком, чтобы нас не увидели.

Уже на спуске я пожалел, что у нас нет лыж. Кстати, они вообще есть в этом мире? Китт про них не слышал.

Зимы в этом краю не бывает, только сезон дождей. Снег на горе лежит круглый год, но на гору ходят в основном практики, которые на втором-третьем ранге будут бегать быстрее любого обычного лыжника.

С другой стороны: практик на лыжах будет ходить быстрее, чем практик без них. Нужно бы обдумать идею смастерить себе лыжи.

Мы спускались вниз по извилистой тропе, цепляясь за обледенелые камни и стараясь держаться ближе друг к другу. Точнее, Ларн старался держаться поближе ко мне, чтобы подхватить в случае чего. Именно у меня были шкатулки для трав и именно я (по их мнению и неожиданно для себя самого) был ценным травником, без которого поход теряет смысл.

Ветер уже не был таким свирепым, как наверху, но холод все еще пробирал до костей. Кира шла впереди, уверенно выбирая путь.

— Держитесь ближе, — бросила девушка через плечо. — Здесь тропа узкая, под снегом встречается лед.

Я шел четвертым в колонне, стараясь не отставать и не проворонить атаку сзади. Попутно собирал травы, которые попадались на пути. Времени на это почти не было, но если растение можно было достать быстро (и не слишком явно), я это делал. Старался действовать на ходу, чтобы не замедлять группу. Одним движением срезал стебель или выдергивал корень, а потом старался незаметно спрятать в короб.

Спускались около двух часов. Наконец Кира остановилась у узкого входа в пещеру и подняла руку, давая сигнал остановиться.

Я сразу узнал это место — узкий вход, отсутствие снега на камне. Мы были здесь раньше. Именно здесь Барт оставил один из своих свертков.

— Заходим, — махнула рукой Кира. Мы пришли. Это то самое место, где нужно срезать цветок.

И первой шагнула внутрь, наложив стрелу на тетиву. Ларн последовал за ней, а здоровяк Роган пропустил меня и с шумом протиснулся следом, шоркая грудью и спиной о каменные стены.

Пещера выглядела обычной — небольшое помещение, дальняя стена завалена камнями. Я прошел несколько метров вглубь, прищурился, осматриваясь. А когда глаза привыкли к полумраку, я увидел сверток, рядом с которым стоял Ларн, внимательно разглядывая его. Кира сидела у стены пещеры и почему-то старалась не смотреть в центр.

Он лежал по центру пещеры, покрытый инеем. Без сомнения, это был тот самый сверток, который Барт оставил здесь несколько недель назад, только сейчас он был разрезан посередине.

И теперь из него росло растение, похожее на то, что срезал на моих глазах Барт. «Ледяное сердце». Оно было ростом сантиметров пятнадцать, с тонким стеблем и лепестками, которые светились мягким голубоватым светом.

Я подошел ближе, чтобы рассмотреть цветок.

И тогда я разглядел больше.

Цветок рос из груди трупа.

Я почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Сверток скрывал тело человека. Сквозь иней и тонкую рубахе были видны очертания обледенелых ребер и впалого живота. Цветок пробился сквозь грудную клетку, словно паразит, питающийся останками.

В голове вспыхнули воспоминания: тот момент, когда Барт срезал цветок на прошлой миссии… Тогда я заметил что-то странное в его основании — острые выступы, похожие на обледенелые ребра. Тогда я решил, что это просто лепестки цветка, но теперь название «Ледяное сердце» обретало иной, не столь романтический окрас.

— Черт… — выдохнул я себе под нос.

— Нормально все? — спросил Роган.

Я посмотрел на здоровяка и увидел внимательный изучающий взгляд.

— Да, — быстро ответил я, борясь с желанием заорать матом.

— Ну, тогда срезай.

Я снял со спины короб, вытащил шкатулку. Примерно прикинул, каким по высоте должен быть цветок, чтобы вместиться в нее и осторожно срезал цветок ножом.

Стебель был твердым и холодным на ощупь, как кожа мертвеца, а лепестки выглядели острыми, будто выточенными из стекла.

Я спрятал его в короб и захлопнул крышку.

— Если не хотите ночевать с ним… советую вынести наружу, — сказал я, кивая на труп. Голос я старательно держал ровным.

Роган усмехнулся.

— Вот и займешься этим сам, Китт. В конце концов, дело травников возиться с грунтом.

Я стиснул зубы, но спорить не стал. Обстановка для выяснения отношений была ну совсем неподходящая. Я опасался, что меня прямо здесь и похоронят, после того, как срежу цветок. Не стоит злить людей, которых не стоит злить. Знал бы я, что таскает на своей спине Барт, и до него бы лезть не стал.

Я подошел к телу, ухватился за ткань у головы. Потащил волоком наружу.

Тело было тяжелее, чем я ожидал. Я старательно отворачивался, но краем глаза следил, чтобы труп не выпал из свертка, потому что касаться его, перекладывая обратно, я абсолютно не хотел.