С несколько иной стороны на подобную связь между своими экономическими и философскими исследованиями в этот период указывал и сам Маркс. Вскоре после окончания работы над рукописью «Немецкой идеологии», 1 августа 1846 г. в письме издателю Леске Маркс следующим образом объяснял, почему он прервал работу над политической экономией и занялся критикой немецкой идеологии: «Дело в том, что мне казалось крайне важным предпослать моему положительному изложению предмета полемическую работу, направленную против немецкой философии и против возникшего за это время немецкого социализма. Это необходимо для того, чтобы подготовить публику к моей точке зрения в области политической экономии, которая прямо противопоставляет себя существовавшей до сих пор немецкой науке»[254].
К этому следует добавить, что не только логика идеологической борьбы, но и логика развития самой марксистской теории требовала в это время разработки материалистического понимания истории как методологической основы пролетарской политической экономии. Это ясно показали как экономические работы Маркса, созданные непосредственно после «Немецкой идеологии» – в особенности «Нищета философии» и «Наемный труд и капитал», – так и все дальнейшее развитие марксистской политической экономии.
Обратим далее внимание на то, как отражается понимание связи между производительными силами и производственными отношениями в самой поздней части рукописи «Немецкой идеологии»[255]. Здесь явственно выступает такая функциональная зависимость: производительные силы – разделение труда – форма собственности. (Из дальнейшего анализа будет видно, что существует определенное соответствие между понятием производственных отношений и понятием формы собственности.) Таким образом, здесь разделение труда играет роль «третьего в союзе», оно опосредствует связь между производительными силами и производственными отношениями, производительные силы через разделение труда определяют производственные отношения.
В «Немецкой идеологии» вообще категория разделения труда играет относительно бóльшую роль, чем в последующих произведениях Маркса и Энгельса. Так, на второй стадии работы[256] предыстория и основные этапы развития буржуазной частной собственности рассматриваются как непосредственное следствие развития разделения труда; хотя уже на этой стадии достигнуто понимание того, что за развитием разделения труда стоит развитие орудий производства, т.е. производительных сил.
Вспомним теперь, что как раз в самом конце «Экономическо-философских рукописей» Маркс обратил пристальное внимание на разделение труда: «Рассмотрение разделения труда… представляет величайший интерес» и т.д.[257] Не путем ли углубленного исследования разделения труда пришел Маркс к открытию диалектики производительных сил и производственных отношений? Это представляется очень правдоподобным. Действительно, с одной стороны, разделение труда есть следствие и проявление развития производительных сил, с другой – основа разделения производителей на определенные группы и всего общества на классы, т.е. основа производственных отношений. Не через анализ ли этой двойственности разделения труда пришел Маркс к открытию диалектики производительных сил и производственных отношений? Ответ на этот вопрос может дать только специальное исследование, в частности анализ эксцерптов 1845 г.
Во всяком случае складывается впечатление, что в ходе экономических исследований 1845 г. выявилась необходимость разработки материалистического понимания истории как методологической основы новой политической экономии и сложились предпосылки для выяснения диалектики производительных сил и производственных отношений; в «Немецкой идеологии» выясняется диалектика производительных сил и производственных отношений и на этой основе осуществляется первая всесторонняя и целостная разработка всего материалистического понимания истории; это первое великое открытие Маркса становится методологической основой всех дальнейших исследований в области политической экономии, и через 12 лет Маркс делает здесь свое второе великое открытие – создает теорию прибавочной стоимости. Можно добавить, что если первоначально материалистическое понимание истории еще выступало в определенном смысле как гипотеза, то применение этой концепции к анализу капитализма подтвердило и обогатило ее и превратило ее в доказанную теорию[258]. Так в истории марксизма осуществлялось взаимодействие между развитием материалистического понимания истории и развитием марксистской политической экономии.
Теперь необходимо уточнить смысл открытия, впервые зафиксированного и первоначально разработанного в «Немецкой идеологии». Сказать, что это – открытие диалектики производительных сил и производственных отношений, строго говоря, было бы не вполне точно. В «Немецкой идеологии» ни разу не формулируется тезис: производительные силы определяют производственные отношения. Ни прямо, ни косвенно.
Понятие производительных сил существовало и в домарксистской политической экономии[259]. Можно считать, что в системе категорий марксизма это понятие было переосмыслено[260]. Но понятие производственных отношений – если не терминологически, то во всяком случае по существу, по своему содержанию – является специфически марксистской категорией, и притом одной из центральных категорий материалистического понимания истории. Поэтому необходимой предпосылкой для выяснения соотношения производительных сил и производственных отношений является выработка понятия производственных отношений. К этому в значительной степени сводится проблема. Сводится, но не исчерпывается. То и другое, как увидим, не вполне совпадают.
Понятие производственных отношений в «Немецкой идеологии» по существу уже есть, есть уже и сам этот термин. Но форма отстает здесь от содержания. Это понятие кристаллизируется здесь в содержании таких терминов, как «гражданское общество», «способ общения», «форма общения», «отношения общения», «отношения производства и общения», «форма собственности», «отношения собственности» и, наконец, «производственные отношения». Понятие это еще не определяется здесь достаточно точно, но в общих чертах оно уже складывается (следует учесть и различную степень зрелости разных частей рукописи).
Но вот что странно: когда в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс рассматривают производительные силы, они никогда не соотносят их с производственными отношениями. Соотносительно здесь рассматриваются: производительные силы и форма общения, производительные силы и форма собственности. Попробуем свести эти два случая к терминологии развитого марксизма.
1) В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс выясняют самые фундаментальные основы существования и развития человеческого общества. Одним из исходных положений материалистического понимания истории становится здесь определение деятельности людей. Деятельность людей имеет две стороны: производство (отношение людей к природе) и общение (отношение людей друг к другу)[261]. Производство и общение взаимно обусловливают друг друга, но определяющей стороной является производство. Общение – это процесс взаимодействия людей между собой. В этом процессе складываются определенные отношения между людьми – отношения общения. Это – общественные отношения в широком смысле (а не общественные в противоположность личным), т.е. все вообще отношения, складывающиеся внутри общества (в отличие от отношений между обществом и природой). Форма общения – это определенный тип общения, определенный тип отношений общения. Таким образом, положение «производительные силы определяют форму общения» эквивалентно положению «производительные силы определяют общественные отношения». Такая интерпретация подтверждается тем, что в работах Маркса, написанных особенно в период непосредственно после «Немецкой идеологии», фигурирует именно такая формула: производительные силы определяют общественные отношения[262].
