Даже если предположить немыслимое, что группа вооруженных до зубов громил ворвется в здание, их штурм обречен на провал. Уже через пять минут после первых выстрелов здесь будет рота ОМОНа, и непрошеным гостям несдобровать… Зная все это, омоновцы бестолково проводили время: таращились на медсестер и отпускали соленые шуточки насчет их ночной работы.

Заметив вышедшего из палаты Жаркова, один из сержантов тотчас смахнул с лица довольную улыбку (пару минут назад он успел переговорить с молоденькой медсестричкой и напросился к ней на чай).

– Все спокойно? – поинтересовался Жарков. Хотя понимал, что вопрос явно лишний: весь этаж был оцеплен.

– Так точно, товарищ майор! – отозвался молодец, легка вытянувшись.

– В палату никого не впускать… кроме медперсонала.

И эта фраза была лишней, что прекрасно понимая Марков. Сержанты дело знали и наверняка пристрелили бы даже крысу, надумавшую проскочить в приоткрыто дверь.

– Ясно, товарищ майор.

Жарков не оборачиваясь пошел по длинному коридору, зная, что вслед ему нацелены две пары внимательных глаз.

Крюков не мог объяснить себе сам, что заставило его молчать о визите к Гаврилову. Одним только чувством стpaxa это нельзя было объяснить. Скорее всего, сработал инстинкт самосохранения: кто знает, в чью мышеловку он попал – а вдруг кто-то имеет зуб на Андрея и расправляется с его компаньонами?…

Крюков лежал, разглядывая на потолке едва заметные трещинки. В самом углу качалась небольшая полупрозрачная сеточка паутины. Паук выбрал не самое удачное место для охоты: за все это время Владилеи Сергеевич не заметил ни одной мухи.

Не было даже вездесущих комаров.

В этой палате он сам невольно ощутил себя пленником, угодившим в липкую паутину. Впрочем, его окружи толстые стены, а в коридоре бдительно несли вахту крепкие ребята в камуфляжной униформе. От этой мысли на него вдруг снизошло успокоение. Он уже начал забываться в легкой зыбкой дреме, как вдруг послышался стук открываемой двери. Крюков приоткрыл глаза.

В палату тихо вошел высокий мужчина в белом халате. В руках он нес блестящий поднос, накрытый белой салфеткой. За его спиной замаячил здоровенный сержант в камуфляжной форме. Бель и халат обернулся и негромко, но сердито выговорил охраннику:

– Я попрошу вас выйти! Мне нужно сделать больному инъекцию. Следите, пожалуйста, за коридором.

Охранник послушно выскользнул из палаты и прикрыл дверь.

Врач подошел к кровати и поставил поднос на тумбочку. Краем глаза Крюков заметил шприц и бутылочку с какой-то жидкостью.

– Повернитесь на левый бок! – тихо скомандовал врач.

Крюков удивился: когда его привезли сюда, хирург, делавший операцию, настрого приказал ему лежать только на спине и по возможности не двигаться.

– Я не могу… Разве вы не знаете… – слабым голосом проговорил Крюков.

Но врач, ни слова не говоря, откинул одеяло и, взяв в руку шприц, грубовато толкнул Крюкова в бок. Потом без подготовки вонзил иглу в ягодицу – и Крюков ощутил пронзительную боль.

– Больно! – прохрипел – Ничего! Все будет в порядке! – Крюкову почудилось, что врач при этих словах зловеще хмыкнул.

Мужчина в белом халате с подносом вышел из палаты раненого и поспешно зашагал по коридору. Дойдя до двери с табличкой «Ординаторская», он чуть замедлил шаг и прислушался. За дверью гудели женские голоса. Он миновал дверь, зашел за угол и оказался перед дверью с табличкой «Запасной выход». Достав из кармана ключ, он поколдовал над замком, отпер дверь и исчез в полумраке.

Сбегая вниз по лестнице, мужчина стянул с себя белый халат и, скомкав его, бросил в угол, на ходу он вытащил сотовый телефон и, набрав номер, глухо произнес:

– Яков Степанович! Готово! Пять кубиков – клиент заснет вечным сном!

Выбежав на улицу, он огляделся по сторонам и неспешно двинулся по асфальтированной дорожке к воротам.