— Да, — подтвердила Джоанна. — Я наконец-то распаковала вещи, в связи с чем пребываю в прекрасном настроении. — Она должна была говорить громко, поскольку Кэрол так и стояла в дверном проеме и расстояние между ними было слишком большим, чтобы вести непринужденную беседу; сама Джоанна, однако, подошла к самому концу цветочной клумбы, почти упирающемуся в изгородь. — Ким прекрасно провела время с Эллисон сегодня после обеда, — добавила она. — Они отлично ладят друг с дружкой.

— Ким просто восхитительное существо, — сказала Кэрол. — Я так рада, что у Эллисон появилась такая хорошая новая подружка, к тому же живущая по соседству. Спокойной ночи, Джоанна. — И она повернулась, намереваясь уйти в дом.

— Прошу вас, задержитесь на минутку! — попросила Джоанна.

Кэрол обернулась.

— Да? — сказала она, снова посмотрев на Джоанну.

«Как жаль, — подумала Джоанна, — что нас разделяет эта клумба и ограда, которые не позволяют подойти поближе. А что, собственно говоря, мешает Кэрол подойти вплотную к ограде с ее стороны? Какие сверхнеотложные дела ожидают ее в кухне, освещенной мертвенно-белым светом галогенных ламп, стены которой сплошь завешаны надраенной до блеска медной посудой?»

— Уолтер собирается прийти поговорить с Тедом, — громко произнесла Джоанна, обращаясь к силуэту полуобнаженной Кэрол. — После того, как вы уложите детей, почему бы вам не зайти ко мне и не выпить чашечку кофе?

— Спасибо, с радостью приду, — ответила Кэрол, — но мне надо натереть мастикой пол в гостиной.

— Сейчас? Ночью?

— Пока у детей не начались занятия в школе, только ночью я и могу сделать это.

— И что, это нельзя отложить? Ведь осталось всего-то три дня.

Кэрол покачала головой.

— Нет, я и так откладывала эту работу невесть сколько времени. Пол уже весь в проплешинах. А Тед, кстати, вот-вот уйдет в Ассоциацию мужчин.

— Он что, ходит туда каждый вечер?

— Почти каждый.

— Боже милостивый! А вы остаетесь дома и занимаетесь делами?

— Всегда найдется какое-нибудь неотложное дело, — ответила Кэрол. — Вам-то это наверняка известно. А сейчас мне надо навести порядок на кухне. Так что спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — произнесла Джоанна, наблюдая, как Кэрол, повернувшись, входит в дом — в профиль ее грудь выглядела неестественно большой — и закрывает за собой дверь.

Вдруг, совершенно неожиданно, она появилась в окне, расположенном над раковиной; было видно, что она регулирует уровень воды, затем берет какую-то посудину и начинает чистить. Ее рыжие волосы были аккуратно уложены и блестели при свете ламп; лицо с тонким изящным носом казалось задумчивым (и, черт подери, интеллигентным); вызывающе высокая грудь покачивалась в такт движениям рук, скребущих посудину.

Джоанна побрела назад во внутренний дворик. Нет, ей, слава богу, не известно, что всегда находится какое-нибудь неотложное дело. Не известно, что значит быть порабощенной hausfrau.[4] И кто может обвинять Теда в том, что он так недурно устроился, используя желание этой простушки постоянно пребывать в домашнем рабстве?

Только она и может обвинять его в этом. А кого же еще?

Уолтер в легком пиджачке вышел из дома.

— Не думаю, что задержусь там дольше чем на час, — сказал он.

— В этой Кэрол Ван Сент все какое-то надуманное, — задумчиво произнесла Джоанна. — Она не может зайти на чашечку кофе, потому что должна натереть пол в гостиной. Тед каждый вечер отправляется в Ассоциацию мужчин, а она остается дома и горбатится, выполняя разные домашние дела.

— Боже! — воскликнул Уолтер, недоверчиво качая головой.

— Представь, каково мне находиться рядом с ней, — сказала Джоанна, — мне, считающей Кейт Миллет[5] своей матерью.

Уолтер в ответ лишь усмехнулся.

— Ну пока, — сказал он, поцеловал ее в щеку и, пересекая дворик, направился к входной двери.

Она снова посмотрела на звезды; сейчас они светили еще ярче.

«Давай, принимайся за работу», — подумала Джоанна и пошла в дом.

Субботним утром все четверо сидят, по всем правилам пристегнувшись ремнями безопасности, в начищенном до блеска автомобиле «универсал». Джоанна и Уолтер, оба в солнцезащитных очках, обсуждают магазины и предстоящие покупки. Пит и Ким щелкают выключателями, поднимая и опуская стекла в салоне, до тех пор, пока Уолтер не вмешивается и не велит им прекратить. День солнечный, даже чересчур, — такие дни предвещают приближение осени. Они поехали в торговый центр Степфорда (витрины с белыми рамами в колониальном стиле[6] выглядят как на рождественских открытках), чтобы купить кое-что из домашних вещей, предметов гигиены и лекарств в магазинах, где предоставлялись скидки. Затем направились по Девятому шоссе в только что открытый гипермаркет, чтобы купить, опять же со скидкой (какая там очередь!), башмаки для Пита и Ким и шведскую стенку, правда уже без скидки; оттуда по Истбридж-роуд в «Макдоналдс» (биг-маки, шоколадные коктейли); потом проехали еще немного в восточном направлении до магазина антикварных вещей (восьмиугольный придиванный столик, правда без документов, свидетельствующих о принадлежности к означенной на этикетке эпохе). Проехали с севера на юг и с востока на запад вокруг Степфорда — по Энвил-роуд, Колдгрик-роуд, Ханникат, Бивертайл, пересекли нагорье Бургесс — ради того лишь, чтобы показать Питу и Ким (Джоанна и Уолтер уже успели проехать по этим местам, когда занимались покупкой дома) их новую школу и школы, где они будут учиться потом; показать им не загрязненную округу, а мусороперерабатывающий завод, который, если смотреть на него со стороны, можно принять за ангар для звездолетов; площадки для пикников, рядом с которыми сооружался муниципальный плавательный бассейн. Пит попросил Джоанну спеть «С добрым утром, звездный свет»,[7] а потом они все вместе исполнили «Оркестр Макнамары»,[8] причем каждый в финале подражал звуку какого-нибудь музыкального инструмента. Ким так старалась, что ее едва не вырвало, — слава богу, Уолтер заметил приближающуюся беду, быстро расстегнул ремень безопасности и вытащил ее из машины.

Это послужило сигналом к тому, что следует успокоиться и вести себя потише. Назад они ехали через центр Степфорда, потому что Пит сказал, что его укачало и тоже может стошнить. Уолтер обратил их внимание на белые рамы в окнах библиотеки и коттеджа, построенного два века назад, в котором сейчас размещалось Историческое общество.

Ким, приникшая к стеклу, сняла с языка тоненькую таблетку — средство против укачивания — и спросила:

— А кто живет в этом огромном доме?

— В нем находится Ассоциация мужчин, — ответил Уолтер.

Пит изогнулся, насколько позволял ему ремень, и во все глаза уставился на здание.

— Так это сюда ты ходишь по вечерам? — спросил он.

— Точно, — ответил Уолтер.

— А как ты добираешься?

— Там за холмом есть дорога.

Они догнали грузовик; в открытом кузове, ухватившись руками за борта, стоял человек в униформе цвета хаки. У него были длинные каштановые волосы и очки на худом удлиненном лице.

— Это же Гари Клейбрук, верно? — спросила Джоанна.

Уолтер посигналил и помахал рукой, высунутой в открытое окно. Их сосед, живший в доме напротив, согнулся, чтобы рассмотреть, кто находится в машине, улыбнулся и помахал в ответ, а затем снова ухватился за борта кузова. Джоанна тоже улыбнулась и помахала. Ким закричала:

— Здравствуйте, мистер Клейбрук!

Пит присоединился:

— А где Джереми?

— Он вас не слышит, — обратилась к детям Джоанна.

— Как бы мне хотелось вот так же прокатиться на грузовике! — со вздохом сказал Пит.

— Мне тоже! — согласилась с братом Ким.

Грузовик с надсадным урчанием одолевал крутой подъем, резко забирая влево. Кузов был наполовину заполнен мелкими картонными коробками.

вернуться

4

Домохозяйка (нем.).

вернуться

5

Кейт Миллет (р. 1934) — известная в США активистка Движения за права женщин. В своей книге «Сексуальная политика» («Sexual Politics», 1970) она дала расширенное применение термина «политика» по отношению к сексуальности, телу, эмоциям и многим другим социокультурным сферам, считавшимся до того аспектами индивидуальной, «личной жизни».

вернуться

6

Американцы используют термин «колониальный» применительно к архитектурному и другим стилям XVIII века, в то время как англичане называют его «георгианским».

вернуться

7

Песня, написанная Оливером в соавторстве с Кру («Good Morning Starshine») для бродвейского мюзикла «Волосы» («Hair») и буквально сразу ставшая хитом.

вернуться

8

Песня Бина Кросби («MacNamara's Band»).