1901

МОЛИТВА^[18]

Я затеплил свечу и молюсь горячей,

и Кому я молюсь, — я не знаю.

И увидит ли Он жар молитвы моей,

и услышит ли зов, — я не знаю.

Но я видел в младенчески-ясных очах

отблеск тайны святой и прекрасной.

И я видел чело молодое в лучах,

озаренное думой прекрасной.

И правдивое слово сказать я боюсь;

отчего я боюсь, — я не знаю.

Но затеплив свечу, горячей я молюсь

и о ком я молюсь, — я не знаю.

   1902

ЧУДО^[19]

Когда в полночь с башни монастыря

прольется в долины медленный и протяжный звон,

и месяц, поднявшись над лесом,

зальет своим матовым блеском

всю окрестность,

я выйду к тебе.

Я выйду осторожно, как ласковый ребенок,

и подойду к глубокому, спящему озеру.

Ты встанешь передо мной бескровная и белая как туман,^[20]

откинешь назад свои мягкие, как водоросли, волосы

и, обвив мне шею гибкими и прозрачными руками,

сама холодная, как вода,

прижмешься ко мне с долгим любовным поцелуем.

Ты будешь молить меня о чуде.

И чудо свершится:

я отдам тебе огонь и плоть,

волью в твои жилы свою красную кровь,

и счастливая, как рыбка ты мелькнешь,

и уйдешь от меня в далекие, вечные страны.

Утром скажет барышня в церкви

про инока с белым лицом:

“Отчего он так бледен?”

А сама она — розовенькая, как заря

в своем белом платьице и белой шляпке.

   1904

ЖЕНИХ^[21]

Когда зардевшись и робея,

ты переступишь мой порог, —

победой жизни пламенея,

нас примет радостно чертог.

Но все уйдут, умолкнут речи,

один останусь я с тобой.

Я загашу поспешно свечи

перед стыдливой наготой.

Запечатлею поцелуем

очей смущенных синеву;

желаньем дерзостным волнуем,

одежды брачные сорву.

Я заключу тебя в объятья,

и, целомудренно-чиста,

для вечной святости зачатья

твоя смирится красота.

   1902

ЭПИТАЛАМА^[22]

Распустила я косы волнистые,

я цветами постель убрала,

приготовила масти душистые,

восковые светильни зажгла.

Он придет ко мне с чарами пышными,

он прекрасен как дуб и могуч,^[23]

поцелуя дарами неслышными

так не жег меня солнечный луч!

Тени, тени уйдите смущенные,

я бесстыдна, смела и хмельна!

Прочь одежды пред ним благовонные!

Смелым тайна блаженства дана...

   1903

В ИЗБЕ^[24]

Солнце, солнце, глянь в оконце!^[25]

Мы в гробу среди избы.

Мы рядились, мы молились,

ждали ангельской трубы.

Говорили: ангел встанет,

вот я — здесь, она — во мне.

Солнце встанет, к нам заглянет.

Мы очнемся. Мы — во сне.

Ангел ангельски вострубит^[26]

и пробудит ангел плоть.

Солнце плоть нам приголубит,

душу вдунет нам Господь.^[27]

Что случится? Кто восстанет?

Солнце глянет: Тишина.

Ангел скажет, не обманет:

дух един и плоть одна.^[28]

Было двое, стало трое,

будем трое мы одно.

Солнце, солнце золотое,

Глянь, родимое, в окно!

   1904

В БОЖНИЦЕ^[29]

Заливается смехом царица,^[30]

сыплет кос ржано-кудрых руно.^[31]

Вся в огнях голубая божница,

отражает их в пене вино.

“О мой царь!” — “Что, царица? я слышу!”

“Занимается в небе заря”.

“На царицу я золотом пышу.

Пей же кубок”... “До дна. За царя!”

Прозвенели два брошенных кубка,

разлился их серебряный звон.

“Что ты видишь, что слышишь, голубка?”