Огромное счастье для каждого – найти дело по душе, почувствовать свое истинное призвание, работать в области, захватившей все помыслы, всю энергию. Это счастье стало доступно Скобелеву с того момента, как университетская скамья сменилась конем, а математические книги – военно-историческими сочинениями.
31 марта 1863 года М. Д. Скобелев был произведен в корнеты в тот же Кавалергардский полк. Перед молодым человеком с большими связями, больше чем вполне обеспеченным, открывалась блестящая, видная карьера… но не этого жаждал Михаил Дмитриевич: мирная, хотя бы и блестящая карьера, не прельщала его. Мятежный дух требовал иной деятельности, и таковая деятельность скоро представилась.
В это время Польша была охвачена пламенем восстания[5]. Находясь в отпуске для свидания с отцом, служившим тогда в Польше, Михаил Дмитриевич случайно встретился в Августовской губернии[6] с Лейб-гвардии Преображенским полком, преследовавшим одну из банд. Этого обстоятельства было достаточно, чтобы вместо отдыха у отца Скобелев провел весь свой отпуск в качестве волонтера при Преображенском полку в погоне за бандой.
Пробыв год в Кавалергардском полку, Скобелев выхлопотал перевод в Лейб-гвардии Гродненский гусарский полк, чтобы в его рядах принять участие в подавлении Польского восстания. 7 апреля 1864 года Михаил Дмитриевич получил боевое крещение в стычках с бандой поляков Шемиота[7] в Радковицком лесу, за что получил первую боевую награду – орден Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость».
С окончанием военных действий служба Скобелева в Гродненском полку протекает несколько своеобразно; и здесь в мирной обстановке сказывается его порывистая, жаждущая знаний и сильных ощущений натура. Он то переплывает во время ледохода Вислу, рискуя жизнью, то прыгает со второго этажа своей квартиры вниз в парк, то запирается на целые дни у себя в комнате и с циркулем и карандашом в руке изучает военную историю.
В 1864 году снова пороховой дым и боевая обстановка притягивают Михаила Дмитриевича. Опоздав к войне датчан с пруссаками[8], Скобелев все же берет заграничный отпуск и на месте изучает театр войны. Уже с этих пор у него складывается убеждение, что только на войне можно вполне изучить военное дело. Одной теоретической подготовки мало – нужна практика, привычка к опасности и ответственности командовать под огнем.
Осенью 1866 года Скобелев был принят в Николаевскую академию Генерального штаба. Во время пребывания его в академии о нем сложились разные мнения – товарищи ценили в нем выдающегося человека, начальство считало способным, но ленивым. Подобная оценка являлась вполне естественной. Как и большинство даровитых людей, он не мог подходить под общую мерку. Заниматься одинаково внимательно всем, что требовалось академической программой, он не мог. Но зато, зачастую собрав вокруг себя своих сотоварищей по академии, Скобелев читал им какую-нибудь им составленную записку, касавшуюся походов Наполеона или каких-либо эпизодов из русской военной истории. Подобное чтение всегда увлекало слушателей, вызывая оживленные споры и рассуждения.
Благодаря знанию всех европейских языков и любви к чтению, Скобелев знал все, что так или иначе касалось военного дела. Его любовь к военной истории доходила до такой степени, что даже под Плевной, занятый и день и ночь, он находил время для чтения присылаемых ему из Петербурга новинок в этой области. «Всех офицеров прошу побольше читать, что до нашего дела относится», – пишет Скобелев в одном из приказов по войскам Ферганской области. Требуя впоследствии этого от своих подчиненных, Михаил Дмитриевич сам служил ярким примером для них. Скобелев мало того, что читал – он умел читать, выбирая из книг все полезное и поучительное, делая заметки и заставляя окружающих его офицеров комментировать вместе с ним прочитанное.
В ноябре 1868 года штабс-ротмистр Скобелев был причислен к Генеральному штабу с назначением в штаб Туркестанского военного округа. Решение служить на нашей окраине в Средней Азии как нельзя больше согласовалось со взглядами Скобелева на военное дело и с его вечно жаждущей острых, новых ощущений натурой. Только здесь он мог пройти на практике боевую школу, только тут мог быть удовлетворен его мятежный дух.
Туркестану принадлежит длиннейший период деятельности Михаила Дмитриевича. Здесь начал из него вырабатываться будущий герой Ловчи и Зеленых гор; здесь, в роли начальника маленьких отрядов, он проявил личную храбрость, научился понимать солдата и понял его психологию; здесь он выказал себя не только выдающимся военным, но и искусным администратором в качестве военного губернатора и командующего войсками Ферганы. Здесь, наконец, в Ахалтекинскую экспедицию 1880–1881 годов Скобелев проявил себя полководцем в полном смысле этого слова. Служба Скобелева в Туркестане может быть разделена на четыре периода.
В первый период он, причисленный к Генеральному штабу, командует 9-й Сибирской казачьей сотней и на деле показывает, что можно потребовать от нашего казака, если начальник сумеет внушить ему безграничное доверие и уважение к себе. За короткое время командования сотня уже слушалась малейшего движения его рук, смотрела ему в глаза. Личный показ и пример – вот главное чудодейственное средство заставить подчиненного совершить любой подвиг. Это средство применял Скобелев и в чине штабс-ротмистра, переплывая со своей сотней в 1870 году несколько раз Сырдарью, и впоследствии, генералом от инфантерии на предсмертном маневре 4-го корпуса в июне 1882 года. Вместе с тем у Скобелева крепнет уверенность, что от солдата можно потребовать почти невозможного, надо только уметь требовать, и эта уверенность создаст новых чудо-богатырей под Ловчей, Плевной, Шейновым и Геок-Тепе.
С июля 1871 года Скобелев находился в одиннадцатимесячном отпуске. В апреле 1872 года он был прикомандирован к Главному штабу, а в июле того же года назначен старшим адъютантом штаба 22-й пехотной дивизии в Новгороде с переводом в Генеральный штаб капитаном. Скучная, однообразная жизнь в Новгороде не могла удовлетворить Михаила Дмитриевича. 30 августа 1872 года, произведенный в подполковники с переводом в штаб Московского военного округа, он, не прибывая к новому месту службы, прикомандировался к 74-му пехотному Ставропольскому полку для отбытия ценза батальонного командира и отправился на Кавказ.
Волнующаяся Польша, покоряемый Туркестан и только что замиренный Кавказ – вот те окраины и та военная школа, школа практики, которую проходит Скобелев. Он рвется из шумного Петербурга, скучает в Новгороде, проводит отпуска то в погоне за бандой поляков, то изучая поля сражений датчан и пруссаков. Лихой корнет, спортсмен, если хотите – гусар-кутила, проявляет личную храбрость в борьбе с повстанцами в Польше. Та же личная храбрость в небольших экспедициях в Туркестане, умение увлечь своих подчиненных, внушить им, что и невозможное бывает возможным, характеризует первый период службы Скобелева в Туркестане. На Кавказе Михаил Дмитриевич попадает в муштру известного полкового командира из пруссаков – полковника фон Шака[9] и с любовью изучает приемы строевой и стрелковой подготовки солдата. Но, мало того, Скобелев здесь на опыте познает дух армейского товарищества и боевую закваску полка, выработавшуюся в непрерывной борьбе и постоянных лишениях.
Второй период службы Скобелева в Туркестане связан с экспедицией против Хивы в 1873 году. Скобелев приложил все усилия, чтобы попасть в эту экспедицию. Вначале Михаил Дмитриевич был назначен состоять при отряде полковника Ломакина[10], двигавшегося к Хиве с севера через пустыню Устюрт.
