Речь, конечно же, не идет о высокоразвитых сообществах древности, от ассирийцев и египтян, до Рима или инков. «Цивилизованные» карфагеняне по уровню жестокости и считающегося само собой разумеющимся зверства могли дать фору любой инквизиции далекого будущего. Совсем другое дело — североевропейская «военная демократия» периода угасания родоплеменного строя. Здесь можно чувствовать себя вполне комфортно не боясь, что тебя зарежут только потому, что ты «не такой как все» или поклоняешься «неправильным» богам.

Торговый город Альдейгьюборг, впоследствии известный как Ладога или Старая Ладога, был тиглем, в котором зарождался новый сплав: Русь. Интернационал как он есть: в относительной идиллии и согласии здесь бок о бок живут коренные обитатели приладожских земель и чужеземцы — скандинавы, по разным причинам покинувшие родные фьорды и решившие обосноваться за морем, в Гардарики.

Выбор правильный: пахотных угодий без меры, тут вам не каменистая почва родной Норвегии; удобнейшее положение самого города, позволяющее контролировать северный створ «пути из варяг в греки», а следовательно и торговлю значительной части Европы. В довесок — доброжелательно настроенные славянские и финские племена, давно осознавшие, что присутствие профессиональных военных, — в основном даниров и нордмадров, — убережет Альдейгьюборг от возможных неприятностей.

Набеги же случались — как по воде, так и посуху: «чужие» урмане частенько спускались за добычей вниз по Волхову, да и нет никаких гарантий, что с юго-востока однажды не занесет шальной отряд булгар или иноплеменных славян, завидующих богатым соседям. Бывало, бывало — и посады за крепостью жгли, и грабили, и в плен уводили. Осевшие в городе скандинавы-колонисты являлись самой надежной защитой — они считали эту землю своей, не давая спуска никому, осмелившемуся покуситься на спокойствие города.

Альдейгьюборг делился на слободы — на прибрежных возвышенностях рядышком стояли длинные дома датчан, срубы кривичей, в подтапливаемых низинах — строения финнов на столбах-сваях. Доминировала над крупнейшим торговым центром северо-запада крепость-борг: сооружение из могучих, обмазанных желтоватой глиной бревен, пять квадратных башен с шатровыми крышами на углах, двое ворот — речные, ведущие к гавани, и смотрящие на запад, собственно на город.

Чуть что — баб с детьми за стены, а уж мужчины сами организуются в дружины и дадут отпор. Тактика отработана веками, никакой пассивной обороны или осады, только стремительные контратаки — скандинавы в пешем щитном строю или на кораблях-дрэки, финны с луками, кривичи и словены могут действовать в кавалерии, научены.

Торговля в городе богатейшая, купцы со всего света: арабы, византийцы, западные ромеи, появлялись франки или саксы, решившиеся на долгий и опасный поход от берегов Галлии или Британии через волоки до Итиля, а далее в Каспий, за сокровищами Персии. Хочешь остаться на зимовку — пожалуйста, прогонять гостей здесь не принято. Живите, никто не обидит.

…Серега, имевший о теории «полного внедрения» самое отдаленное представление — если Славик что и рассказывал, то очень кратко и без подробностей, — прижился в датской слободе запросто: во-первых, не было проблем с языком, во-вторых, его приняли благодаря авторитету Трюггви-годи: жрец дурного человека в дом не приведет. Рёрик Скёльдунг, наслышанный от Трюггви о Гардарики-фьярри и успевший познакомиться со Славиком во время его первой и далеко не самой удачной вылазки на эту сторону, только плечами пожал — если хочет погостить, пускай. С женой? Еще лучше: женатый человек надежнее, древнее отеческое благочиние блюдет. Этот твой Сигар каким богам требы приносит? Иисусу, Белому Богу? Хороший бог, сильный.

С тем Серега и стал для даниров Сигаром-бондом, сыном Вигольва, из Гардарики-фьярри — имя пришлось сменить на скандинавское в обязательном порядке, «отчество»-патроним Вигольвсон было взято в память о Гончарове, первом аргусе-профи, пришедшем на помощь влипшему в неприятную историю Славику полтора года назад.

Решение отправиться в необычный отпуск приняли спонтанно — Трюггви-годи и прежде зазывал, но как-то не срасталось. Годи не раз наведывался в Петерсборг, город больших каменных домов, — он умел проходить через «червоточину» с той стороны, — оставался на несколько дней, сожалея, что Слейф-Славик отсутствует (аргус не появлялся в Питере больше шести месяцев) и настаивал на ответном визите. Невежливо мол — я у вас живу, пирую как в Вальхалле, а ответить своим гостеприимством не могу. Нехорошо это.

Трюггви объявился под утро, пятого февраля. Обнаружил, что Серега с Натальей спят, будить не стал и устроился на кухне — в бытовом плане даниры были исключительно деликатным и воспитанным народом. Побеспокоить хозяев, взошедших на супружеское ложе, считалось запредельным хамством, караемым чуть не кровной местью. Уверенно набрал воды в электрический чайник, включил. Тайнам обращения с современной техникой пришлось обучиться еще во времена первой встречи со Славиком, и годи не видел в ней ничего сверхъестественного: дурное колдовство обязательно почуял бы, а раз признаков такового и близко нет, значит остается похвалить ремесленников Гардарики-фьярри, изготавливающих столь полезные предметы — надо же придумали, кипятить воду без огня!

Серега проснулся в половине восьмого, еще по старой пролетарской привычке. Сразу определил — в доме есть кто-то чужой: свет на кухне, тонкий, но уверенно обоняемый запах дымка и леса, так пахнут вещи после долгого загородного похода. Кого принесло?

Натянул штаны и тельняшку, пошел выяснять. Узрел довольно лыбящуюся физиономию старого приятеля — хиппи как есть: светлая борода от уха до уха, длинный хайр заплетенный в косички, небеленая рубаха с пояском. Важное отличие: непременный нож, знак свободного человека и воина.

— Heil, Sigarr ást-vinr!

— Góðan dag, Tryggvi Gunnarsson, — Серега без затруднений перешел на древнескандинавский. — Hvat ertu at gøra hér, langt frá hafum, Tryggvi?

— Ты спрашиваешь, что я делаю так далеко от моря? — датский жрец сразу пошел в атаку, решив не разводить обязательных куртуазий и разговоров о погодах и ценах на овечью шерсть в Петерсборге. — Пришел забрать тебя и твою кону с собой, в Альдейгьюборг. Нельзя так долго отказываться от приглашения. Наши снекки ходили в Викборг, я уговорил кормчего встать на ночевку в устье реки Ньо[1] и пошел за вами. Собирайся.

Ему легко говорить — собирайся! Наталья, пускай и высказывала раньше робкие надежды на сравнительно долгое путешествие в историческую реальность, придет в ужас — вот так сразу? Без подготовки? Это же невозможно!

Трюггви уселся в кухонном уголке и молча буравил друга Сигара взглядом водянисто-голубых нордических глаз. Что решит?

Знакомый с обычаями даниров Серега понимал: приглашение сформулировано недвусмысленно и четко, пойдешь на попятную — обидишь. Трюггви, конечно, виду не подаст, но неприятный осадок останется. Ай, да гори оно всё синим пламенем! Дома, так или иначе, делать нечего, а Славик вернется неизвестно когда. Надо бы ему позвонить…

Славик вполне предсказуемо оказался «вне зоны доступа» — его парижская сим-карта уже вторую неделю была или блокирована, или неактивна. Плевать, оставим записку. Теперь остается разбудить Наталью и поставить перед фактом.

Возлюбленная супруга спросонья не разобрала что к чему и только увидев Трюггви сообразила: желания исполняются. Но…

— Никаких «но», — твердо сказал Серега. — Алёна со Славиком прошлым годом купили у реконструкторов историческую одежду по эпохе, размеры подходят. Запас серебряных денег остался от Гончарова, такой суммы хватит, чтобы собственный корабль купить, голодными не останемся. Оружие тоже есть.

— Ты не умеешь обращаться с мечом.

— Зачем меч? Я в дружине Рёрика не состою, удовлетворюсь социальным статусом бонда. Шмоток берем по минимуму — что понадобится, купим. Женские украшения возьми, пусть видят, что Сигар человек обеспеченный и уважаемый.