– Если вы настолько желали моего присутствия, почему же вы не добивались этого раньше? – заметила она, ослепительно улыбаясь.

– Я предпочел дождаться именно этого вечера, самого светлого праздника, в который само Рождество Господа нашего призывает всех людей позабыть о прошлом и жить в добром согласии.

– Мысль хорошая, но разделяет ли ее король?

– Если бы он ее не разделял, то воплощение ее было бы невозможным. Я рад предоставленному мне праву отвести вас к той, кто на протяжении долгих месяцев не переставала грустить о вас и просить за вас...

– Так королева не знает?..

– Нет. Секрет тщательно скрывали. Надеюсь, вы тоже?

– Не сомневайтесь. Великое мгновение, подаренное вами, ваше высокопреосвященство, я ждала его с нетерпением и долго буду помнить его.

Чуть погодя, все еще в сопровождении Ришелье, она приветствовала королевскую чету глубоким реверансом. В то же время ее спутник изрек:

– С мольбой к Их Королевским Величествам о воздаянии милости герцогине де Шеврез, после долгого отсутствия горящей желанием вновь служить всем своим сердцем возлюбленным нашим монархам!

По правде говоря, на бесстрастном лице Людовика XIII не отразилось ничего. В знак приветствия он лишь кивнул и пробормотал нечто невнятное, но супруга его удержать свои эмоции не смогла. С радостным возгласом протянула она вновь обретенной подруге обе руки, и та, преклонив колени, поцеловала их.

– Что за чудесное Рождество вы мне подарили, кардинал! Вы заслужили благодарность, и вы тоже, сир!

– Вы же видите, я всегда рад сделать вам что-нибудь приятное, мадам, – говорил король. – Будем надеяться, что позже не придется нам о том пожалеть, и уж тем более вам, кузен, – добавил он, обращаясь к стоящему рядом с женой герцогу де Шеврезу.

И в этот словно нарочно выбранный момент вошла Мария Медичи, обдуманно затянув со своим появлением, чтобы все приглашенные смогли осознать: наиважнейшей персоной была здесь она. Настроение королевы-матери вконец испортилось еще по приезде, когда среди встречающих ее у ступеней кареты придворных она не обнаружила Ришелье. Еще более раздраженной стала Мария Медичи, когда увидела кардинала рядом с герцогиней де Шеврез.

– Чертовщина какая-то! Что делает здесь эта мадам? Если сюда она приглашена вами, сын мой, вы совершили ужасную глупость! Думаю, ей и восьми дней будет достаточно на то, чтобы ваш семейный очаг превратился в вертеп!

– Уважаемый кардинал уведомил нас о желании мадам де Шеврез покаяться, и мы подумали, что рождественский вечер наилучшим образом годится для того, чтобы позабыть прошлое...

– Позабыть прошлое? Неужели вы на это способны, сын мой?

– Вам, матушка, кажется, это было доказано тогда, когда вы стояли во главе войны против меня.

Стычка грозила принять неприятный оборот, и герцогиня де Шеврез отважно вмешалась в нее.

– Мадам, – попыталась она смягчить старую королеву, адресуя ей реверанс и чарующую улыбку, – сегодня же Рождество! Нам всем подобает лишь восславить Сына Господня и отдать должное тому, что приготовил для нас кардинал! Досадно, если такой дивный праздник будет испорчен.

Королева-мать ужалила ее ядовитым взглядом:

– Что я вижу, Мария? И вы встали на его сторону? Никак это ваше пребывание в Лорене совершило подобное чудо? Вам, я вижу, там понравилось?

– На витраже Шамбора король Франсуа I начертал: «Женщина непредсказуема». Именно в том женская привилегия, к тому же было бы весьма несправедливо ответить неблагодарностью в ответ на исполнение самого дорогого моего желания.

– Но не моего! К тому же все, что я здесь вижу, все убого! Мою карету! Я возвращаюсь в свой дворец!

Никто не посмел противиться ее отъезду. Даже провожавший ее к карете кардинал. Он остался доволен хотя бы тем, что к его возвращению возникшая вдруг неловкость благодаря радушию мадам де Шеврез сошла на нет. Комедии и балету достались горячие аплодисменты, после чего все направились к столу, где кардинал самолично представил королю и королеве оцененное по достоинству главное угощение, что отметила и Луиза де Конти, отыскавшая подругу после завершения трапезы. Женщины не виделись несколько месяцев и были очень рады этой встрече.

– Кто бы мог подумать, что вы однажды станете главной гостьей кардинала? Надеюсь, вам известно, кому вы обязаны столь впечатляющими переменами в судьбе?

– Кардинал мне намекнул. Он был шокирован отношением к нему со стороны королевы-матери, которая его, кажется, за что-то невзлюбила, и он посчитал необходимым помешать восстановлению ее прежнего влияния на короля и не стал скрывать от меня своего желания сблизиться с королевой. Отсюда и этот поворот, и он меня радует...

– Который радует нас всех, моя дорогая, и в первую очередь королеву! Очень долго я не видела у нее такой улыбки. К тому же, чтобы благодарить кардинала, большого усердия ей не потребуется. Впрочем, как и вам...

– Почему?

– Потому что его высокопреосвященство еще до нового года покинет нас.

– Он умрет? По его виду и не скажешь...

– Эта деревня вас так опростила, дорогая сестра? Не болен он нисколечко, просто король только что назначил его главнокомандующим, на самом же деле командовать войсками будет маршал де Ла Форс. Мне вчера Бассомпьер рассказал: у нас снова проблемы в Италии, опять под угрозой Касаль и Мантуя, только теперь эта угроза исходит от императора. Он недоволен тем, что новый принц Мантуи посажен на трон без его позволения. Король не имеет в настоящее время возможности покинуть Париж и посылает туда кардинала, чтобы там, на месте, услышали голос Франции...

– Великолепная новость! – обрадовалась Мария. – Может, король без дорогого своего министра будет обходительнее с королевой.

Луиза расхохоталась:

– Мария, вы неисправимы! Вряд ли вас переполняет признательность, о которой вы только что говорили! Стоило вам стать королевой бала, и вы тут же вспомнили старые обиды. А я уж было и впрямь подумала, что вы с кардиналом теперь лучшие друзья!

– Пусть бы и он в это поверил, сейчас у меня нет ни малейшего желания с ним ссориться. Я лишь собираюсь посмотреть, как будут развиваться события дальше. Итак, отчего это так любящий повоевать король позволяет Ришелье ехать в одиночку?

– Потому что есть еще и другие нерешенные дела. Например, с Англией, их вроде бы собираются улаживать по-семейному. Постойте! Взгляните-ка, с кем это возле окна беседует мой муж...

Бассомпьер и в самом деле разговаривал с мужчиной, фигура которого, несмотря на то что он стоял к Марии спиной, кого-то ей напоминала.

– Кто это? – поинтересовалась она, только ответ явился ей сам собой, когда незнакомец обернулся, чтобы взять бокал с подноса в руках у лакея. – Дадли Карлтон! – прошептала она. – Но что он тут делает?

– То же, что и три года назад, – налаживает связи между своим королем и нашим. Он один из тех, кто подписывал договор о мире... Но отчего это вы вдруг побледнели? Этот Карлтон, насколько я знаю, никогда не был вам интересен.

– Что с вашей памятью, Луиза? Вы не помните, кто сопровождал его тогда и чем все закончилось?

Голос мадам де Конти понизился чуть ли не до шепота:

– Дуэлью моего брата с Холландом, который затем был выслан в Англию. Как это забудешь?! Судя по выражению лица нашего Клода, он, должно быть, тоже вспомнил об этом. Видимо, ждал, когда Бассомпьер закончит разговор, чтобы потом с ним поговорить...

– Мне тоже хотелось бы с ним поговорить, – неожиданно глухим голосом заявила Мария. – Вы мне поможете?

– Почему бы не попытаться?

Как раз в это время Бассомпьер повернулся в сторону Луизы, она помахала ему рукой, приглашая к себе, но тот направился к Шеврезу. Мария не преминула воспользоваться этим, чтобы подойти к англичанину, и он отшатнулся от нее: видимо, встреча не доставила ему удовольствия. Он ей даже не поклонился, как того требовала простая учтивость:

– Ваша светлость, герцогиня де Шеврез, ваш покорный слуга!