Мужчины начали расходиться. Полковник Кристиан не мог припомнить более жесткого совещание в истории Фортвудса нежели то, что закончилось только что. Прежние главы Общества в свои двадцать пять — двадцать восемь лет не позволяли себе такого тона с главами отделов, чей средний возраст во все времена составлял лет сорок пять — пятьдесят. Откуда в тихом и незаметном клерке из фортвудской администрации Майлзе Стэнли проснулся командирский дух, понять было решительно невозможно.

Когда все вышли, в кабинете остались лишь сэр Майлз и полковник Кристиан.

— Что вы хотели ещё мне сказать? — насупившись, спросил у него Стэнли.

— Если вас не затруднит, я хотел бы обсудить лишь два вопроса. Обычно к каждому новому главе Фортвудса в первый же день я обращаюсь только с одной и той же просьбой. Но на это раз у меня есть и вторая.

— Давайте, говорите, что у вас?

— Это касается тюрьмы.

Шестьдесят шесть лет назад подвал особняка был переоборудован в подземную темницу для выловленных на улицах Лондона гипогеянцев. Вначале это была одна комната, потом пять, затем десять. Сейчас же фортвудская подвальная тюрьма представляла собой двадцать две камеры, где были заперты самые опасные подземные жители — те, что убивали людей ради их крови. Ещё сорок лет назад в Фортвудсе прекрасно осознали, что пожизненное заключение для гипогеянца бессмысленная кара, зато очень затратная статья бюджета. И их стали выпускать через семь лет от начала заключения. Но в Фортвудсе приняли все меры, чтобы это семилетнее содержание под стражей сложно было назвать хотя бы сносными.

— И что не так с тюрьмой? — поинтересовался сэр Майлз.

— Там по-прежнему содержится одна женщина, которой давно пора покинуть Фортвудс.

— Отсидит семь лет и покинет.

— В том-то и дело, что она там уже шестьдесят шесть лет и это не считая пяти лет в заколоченной комнате, когда Общество было расквартировано в Лондоне.

Сэр Майлз на минуту задумался.

— Семьдесят один год, — продолжал полковник, — более чем достаточный срок для наказания.

— Скольких она убила?

— Ни одного.

— Тогда что она делает внизу?

— Она заложник. В 1896 году сэр Джеймс Грэй решил, что её изоляция в Лондоне послужит предупреждением другим гипогеянцам не выходить в город и вообще не мигрировать в под-Лондон. Но прошло много времени и ситуация изменилась. Плато Гизы, откуда она пришла, уж давно под контролем археологического отдела, никто оттуда мигрировать в Европу не станет.

— Ясное дело, что не станет, — ухмыльнулся Стэнли.

— Сэр Джеймс опасался только этого. Но раз теперь больше нет такой опасности, то и эта женщина Фортвудсу не нужна. Я прошу вас освободить её и передать медикам для реабилитации. Она не представляет опасности для смертных, она вполне способна вернуться к существованию на поверхности и жить среди людей.

— Тогда почему после смерти сэра Джеймса никто не захотел её освобождать? — задал резонный вопрос сэр Майлз.

— До 1924 года над ней проводили ряд медицинских экспериментов, полагаю, именно поэтому.

— А после 1924 года почему не освободили? — В голосе Майлза Стэнли начали проскальзывать нотки неудовольствия. — Вы же сказали, что просили об этом всех глав Фортвудса. То есть, ещё двое до меня вам в этом отказали.

— Мне сложно сказать, каков был мотив их решения.

— Тогда я скажу вам свое решение. Мой мотив прост — если три главы Общества посчитали опасным отпускать эту кровопийцу, я буду с ними солидарен.

— Вы ведь даже не знаете в чём дело…

— А мне и не надо знать! — вновь рявкнул сэр Майлз, второй раз за день и оба раза на полковника. — Это мое решение и менять его я не стану!

— Вы правы, — холодно произнёс полковник Кристиан, — в вашей воле принимать любые решения. Тогда позвольте озвучить вторую просьбу.

— Давайте и поскорее, — в нетерпении махнул рукой сэр Майлз.

— Так как в 1862 году я был нанят для работы в новообразованное Общество по изучению проблем инженерной геологии по соглашению с восьмью основателями…

— Давайте без официоза, ближе к сути.

Полковник сдержано кивнул.

— Поскольку все свои обязательства я давно выполнил, то прошу у вас отставки и разрешения сегодня же покинуть Фортвудс.

Сэр Майлз не стал долго думать над этим предложением. Казалось, оно его даже не удивило.

— И куда это вы собрались? — только и спросил он.

— Простите?

— Сейчас, когда во всем мире идет Холодная война, а Фортвудс начинает наступление на Гипогею, вы собрались дезертировать?

Полковник с каменным лицом смотрел на свирепеющего начальника, пытаясь понять, всерьёз он это говорит или же нет. А сэр Майлз и не думал прерывать свою тираду:

— Хотите уехать на родину в Трансильванию? Хотите перебежать к румынским коммунистам с вековыми секретами Общества в голове?! Я никуда вас не отпущу! А если убежите, то я спущу на вас всех оперативников и международников! Вас вернут в Фортвудс, и поселят рядом с той кровопийцей, и просидите вы там куда больше семидесяти лет!

— Вы уверены, что можете себе это позволить? — сохраняя спокойствие, как бы невзначай поинтересовался полковник.

Майлз Стенли его невозмутимость принял за издевательство:

— Вон отсюда, и не просить меня больше ни о чем!

Полковник Кристиан молча поднялся с места и, одев солнцезащитные очки, вышел из кабинета.

Такое на его памяти происходило впервые — глава Общества обещал упрятать главу отдела в подвал особняка. Полковника эти угрозы ничуть не напугали, но он всерьёз начал сомневаться в душевном здоровье Майлза Стэнли.

Через три дня в рабочий кабинет полковника пожаловал семидесятилетний Эрик Харрис, бывший глава финансовой службы при администрации Фортвудса. Только его визит и смог ненадолго развеять тревожные ожидания полковника.

— Добро пожаловать, мистер Харрис, — искренне поприветствовал его полковник Кристиан. — Давно вы у нас не бывали.

— И ещё бы дольше не приезжал, — прокряхтел тот, усаживаясь на стул, — если б власть не переменилась.

Полковник понимающе кивнул. Только по старости лет немногие служащие Фортвудса получали разрешение покинуть территорию поместья и спокойно дожить свои дни на пенсии в любом из государств Содружества Наций. Вот и Эрик Харрис окончил карьеру финансиста и год назад подался в Австралию, оставив в Фортвудсе дочь, внуков и зятя по имени Майлз Стэнли.

— Хотите чаю? — предложил полковник.

— О, — удивился седовласый старик, — вы обзавелись секретаршей на случай, если пожалуют гости?

Полковник улыбнулся и снял трубку телефона, попутно набирая короткий номер.

— Вы слишком хорошо обо мне думаете, мистер Харрис.

На том конце провода сняли трубку:

— Приемная Волтона Пэлема, — глубоким голосом произнесла Мадлен Бетелл.

— Мадлен, ты сейчас не слишком заняты?

— Смотря для чего вы хотите меня отвлечь, полковник, — с лёгким кокетством произнесла она.

— Тебя не затруднит принести в мой кабинет чай и печенье?

— У вас гости? На сколько персон мне накрывать?

— Одну.

— Заказ принят, — весело ответила Мадлен и повесила трубку.

Харрис заинтересованно спросил:

— И кто это одалживает вам свою секретаршу?

— Волтон Пэлем.

— А, — понимающе протянул старик, — Пэлем, главный геолог. Ещё не заходил к нему. Надо будет обязательно навестить.

— Решили нанести визиты во все отделы?

— А что мне ещё делать, полковник? — развёл руками старик, — больше суток я летел в Лондон именно для этого. Сначала добирался из Бёрчипа до Мельбурна, из Мельбурна вылетел в Лондон. Пока летели, садились сначала в Сингапуре, потом в Бомбее, затем в Дубае, потом в Стамбуле. А из Хитроу ещё пару часов добираться до Фортвудса…

— Тяжёлое путешествие, мистер Харрис, — серьёзно, не скрывая обеспокоенности, заметил полковник. — В ваши годы такие перелёты здоровья не прибавляют.

— А что делать, полковник? Такие события в Фортвудсе, а я на окраине мира.