=== ЧАСТЬ I ===

Порядок - основа существования. Человечество не сможет бороться с внешним врагом, не обеспечив соблюдение внутренних правил.

Глава 1

Сны выводили из себя. Кажется, до недавнего времени я вообще снов не видела - ни приятных, ни кошмарных, а теперь прямо лавиной обрушились. Начиная с позапрошлой недели. Вначале я почти сразу просыпалась, но потом все равно долго не могла уснуть. Первый сон вообще толком не запомнился: белесая муть вокруг, никаких предметов или людей, лишь ощущение - он стоит за моей спиной. Мне не страшно, наоборот - спокойно и хорошо. Он стоит за моей спиной, а это значит, что мне ничего не грозит, я сильна, неуязвима, я почти бессмертна. Ему достаточно быть там, совсем рядом, чтобы подарить мне это ощущение. Осталось только обернуться и посмотреть на него. В первый раз я проснулась, едва только подумала об этом.

Но, похоже, психика способна адаптироваться. Во второй раз я проснулась чуть позже, и так время увеличивалось с каждым новым сновидением. Теперь я знала его лицо, успела услышать голос, даже начала привыкать. Но все равно рано или поздно просыпалась, а потом долго не могла прийти в себя.

Триш сказала, что это от гормонов - мол, сновидения с сексуальным подтекстом случаются с каждым. Она даже не подшучивала, чем окончательно убедила меня в нормальности происходящего. Потому я психовала только из-за того, что не могу выспаться. Но надо отдать должное моему подсознанию - оно потрясало воображение. Почему у него такие белые волосы, если я всегда предпочитала брюнетов? А у этого - неестественно светлые, будто крашеные или седые. Лицо красивое, но я много красивых лиц видала - выходил некий собирательный образ: прямой нос, тонкие губы, всегда готовые к усмешке, брови - к счастью, чуть темнее шевелюры. Возможно, я этот прототип видела в каком-нибудь из новомодных фильмов со всеми эффектами, создающими ощущение полного погружения. Вспомнить точно не могла, но это было лучшим объяснением, чем то, что мое подсознание из обрывков собрало именно такой облик воедино.

И, конечно, глаза. В его внешности, кроме ненормальной белизны волос, непременно должен был присутствовать изъян. Как будто именно он и завершал весь образ своей фантастической дисгармонией. На янтарных, с коричневыми вкрапинами, радужках зиял вертикальный зрачок, но он не вызывал ассоциации с кошками. Я почти неделю мучилась и не могла объяснить Триш, что не так с его глазами. А потом наткнулась в учебнике по древней зоологии на фотографию пресмыкающегося, которое называлось «крокодилом». Я от ужаса даже вскрикнул - один-в-один! Но Триш, когда поняла мои объяснения, рассмеялась и хлопнула по плечу. Да какая разница, какие именно глаза у моего несуществующего приятеля? И ведь правда... Все остальное в нем меня полностью устраивало. Когда я погружалась в сон, то забывала об оценке, анализе, всем этим заняться можно и позже, когда после буду мучиться от обязательной бессонницы. Что, впрочем, еженощно и происходило.

Сны выводили из себя, но сегодняшний просто выбил почву из-под ног. Я, как и всегда до сих пор, была обнажена. Он тоже. Плод моего подсознания уже часто касался меня - к этому я привыкла, но теперь в его движениях что-то изменилось. Они стали напористыми - я будто в реальности чувствовала, как он сжимает мою грудь, проводит рукой вниз, скользнув по внутренней стороне бедра.

- Я так сильно тебя хочу, Дая.

Он всегда называл меня по имени. Я не умела во сне ни напрягаться, ни сопротивляться. Особенно потому, что буквально все в нем очаровывало - ровно до тех пор, пока не проснусь. Более того, теперь я уже знала, что скоро меня вышвырнет. Сразу, как только я почувствую первые признаки возбуждения. Но этот раз затянулся. И только лишь по этой причине, от страха, что все вот-вот прекратится, сосредоточилась на мыслях:

- Как тебя зовут?

Глаза крокодила. Они могут не вызывать шока только во сне. Внимательные, застывшие. С коричневыми пятнами на янтарной радужке.

- Разве ты не знаешь моего имени?

- Я... забыла.

- Вспоминай.

Улыбка. Белозубая, открытая. Смущающая. Он никогда не целовал меня в губы, но часто касался щеки, шеи. И сейчас сразу опустил голову, прижимаясь ртом к плечу. Не как обычно, сегодня что-то изменилось. Я ощутила прикосновение к коже его языка, невольно выдала короткий стон - просто резкий выдох. Его ладони легли на талию и с силой сжали, притягивая к себе. Я даже не думала отстраняться, впервые касаясь грудью его груди. Безупречный. Хотелось бы никогда не просыпаться. Или хотя бы до того момента, когда я наконец-то смогу пальцами ощутить его мускулистые плечи, когда поцелую подтянутый живот. Когда наконец-то осмелюсь опустить взгляд ниже и увидеть его возбуждение. Сейчас я не сдержалась - сама сократила дистанцию и прижалась бедрами к нему. О, он был возбужден. Член - горячий, каменный - почти пульсировал.

- Я тоже хочу тебя, - сказала честно.

- Но не помнишь моего имени? - усмешка, но не злая - заинтересованная. - Как меня зовут, Дая?

Вместо ответа я слегка потерлась, вызвав этим стон - почти болезненный. От его возбуждения мое раскачивалось, распалялось, лишало остатков рассудка. И, конечно, когда оно затопило все нутро, я мгновенно проснулась.

Вытерла испарину со лба и сразу села. Триш мирно посапывала на соседней кровати. Я встала и направилась на кухню, чтобы выпить воды. Сейчас все равно сразу не усну. Никогда не получалось. Само томление отпускало не так быстро, как раньше. Но раньше мы никогда до такой стадии и не заходили. Дерьяк меня раздери, почему я не потрогала его волосы? Снова забыла. А мне до дрожи в пальцах хотелось коснуться его волос - не длинных, но и не слишком коротких. Иногда небрежно падающих на лоб. Они выглядели такими мягкими, что мне уже физически было необходимо убедиться в этом. В общем-то, только эта мысль во мне и оставалась после окончания таких сновидений, а остальное - вот это напряжение между нами, иррациональная тяга к нему - отступали за считанные минуты. Теперь я уже могла с отвращением содрогнуться, вспомнив жуткие глаза крокодила.

Ничего удивительного, что на занятиях я чувствовала себя разбитой. Все две недели, как это началось, а сегодня вообще глаза слипались. Триш, выслушав мой рассказ, заявила с видом эксперта: «Твоя проблема решается просто - переспи с кем-нибудь. И если после этого голод не уляжется, вот тогда придется... спать со всеми подряд, пока не угомонишься». Она звонко расхохоталась, не позволив мне даже возразить.

К сожалению, первой парой еще и стояла теория атаки. Была бы тренировка или хотя бы экспериментальное диагностирование, то можно было бы хотя бы перемещаться туда-сюда. А если тело не спит, то и у мозга выбора нет.

- Курсант Джисс!

Я мигом подскочила и вытянулась в струну:

- Да, сэр!

- Вам настолько скучно, что вы позволяете себе спать на лекции?

Да я всего на секунду глаза прикрыла! Но внимательный гад заметил.

- Нет, сэр!

Профессор был немолод - уже за двести, но сноровки не потерял, и характер не смягчился. Он улавливал буквально все, что происходило в аудитории. И уж конечно, промахи не прощал. По елейному тону стало понятно, что он намеревается три шкуры с меня спустить:

- Тогда, курсант Джисс, будьте любезны - расскажите нам о первых способах защиты при групповом нападении берсерков. Всем, - он неопределенно махнул рукой, - очень интересно послушать вашу интерпретацию лекции.

На подсказки рассчитывать не приходилось - никто не станет рисковать так сильно. Дело не в дружеской поддержке, а в том, что облажалась именно я - мне и платить. Незачем тянуть за собой еще кого-то.

Я сосредоточенно соображала. Берсерки - один из видов оборотней, очень агрессивные. Считаются крайней правой веткой мутации. В принципе, я неплохо знала предмет. Еще тысячу лет назад никто и не слыхал про оборотней. Точнее, они фигурировали в легендах, но в здравом уме люди не верили в их существование. Зато из тех самых сказок ученые и черпали термины - зачем изобретать новые слова, если древние уже придумали очень похожие определения? Во время войны с дерьяками человечество рисковало понести поражение, но, благодаря патриотизму, отваге, сплоченности и блестящим идеям, мы победили, и теперь гнусные захватчики отринуты на другой конец галактики и обречены еще десять тысяч лет зализывать раны. Ну, те кто выжил; погибшие уже ничего не зализывают.