Мир, реальность человеческого опыта, есть область его самодеятельности, самостояния, в которой он сам создает, сам налаживает, кристаллизует условия своего существования, которые и наследуются новыми поколениями людей как мир «природный», «объективный», как собственная его физическая конституция и психоконституция, как социальный и духовные миры.
Цель существования человека в таком мире есть превосхождение, изживание, в высшем случае — целостная трансформация континуума кристаллизованных тысячелетних человеческих накоплений, предъявленных нам, замкнутых на нас и не изживаемых иначе, чем нами же.
Мир, в котором мы живем, есть предъявленный нам онтологический счет за наследуемую нами психофизическую конституцию. Сотворенный богом мир есть только основание нашего существования.
Природа психофизического целенаправленного действия такова же, что и природа реальности, природа человека — психофизична. Практически, организационно-установочно, это означает, что такое действие просто происходит через нас, посредством нас. Мы можем только соучаствовать в этом процессе, вспомоществовать ему, понимая, что наши сознательные представления, волевые установки, есть лишь часть, аспекты, параметры этого многосложного прохождения через нас полисубъектного, транссубъектного (и все же принципиально центрированного на человеке) воздействия, единоприродного объекту.
Ответим теперь на другой вопрос. Почему парафизическое целевое воздействие является исключением в области практического, промышленного применения и у нас, и за рубежом?
Используемая нами практически концепция парафизического целевого действия исходит из положения об онтологической активности и, соответственно, принципиальной неотделимости системы человеческого знания от законоустройства реальности. Говоря просто, своими представлениями о мире человек творит его. Из этого положения следует, что, работая с объектами реальности, мы сталкиваемся с совокупными представлениями людей о законосообразности тех или иных изменений данного объекта. Сопротивление, оказываемое объектами реальности в процессе нашего психофизического целевого воздействия на них, есть, с нашей точки зрения, прежде всего, сопротивление обобщенных человеческих представлений о природе объекта воздействия.
С этой точки зрения, достижение эффективности психофизического воздействия в определяющей степени переносится в план противостояния различных познавательных систем в их управляющем, формирующем действии на объекты реальности. При этом, мы сталкиваемся с необходимостью понимания социодинамических характеристик различных систем знания. Мировоззренческое противостояние, порождаемое целевым психофизическим воздействием на любой объект, сталкивает нас с убеждением социума в том, какие изменения в этом объекте возможны и правильны, а какие нет. Доминирующие представления о природе объектов реальности выражены в форме физических (естественнонаучных) концепций, и такая форма знания тотально представлена сегодня во всех культурных регионах земли, и порождает единое, согласованное ментальное поле. Это убеждение социального большинства поддерживается хорошо организованной иерархией служителей «объективной истины», что, в совокупности, противопоставляет нашему психоментальному воздействию на объект коллективное психоментальное поле, защищающее существующее состояние объекта как наиболее социально легитимное. Такая тотальность распространения противостоящей стратегии познания представляет для нас огромную проблему. Слабость ее в том, что она не сознает онтологической активности знания, и, более того, в своем последовательном развитии она выдвигает идеалы расчеловечивания (деантропоморфизации) знания.
Практически-организационный вывод из выявленной слабости заключается, во-первых, в необходимости преодоления традиционных естественнонаучных представлений у членов коллектива, осуществляющего парафизическое целевое воздействие, поскольку такие представления блокируют эффективное действие на объекты по каналам антропокосмоса, во-вторых, необходимо найти социальные технологии, осуществляющие перехват адресации социумом некоторым социальным институтам, и даже личностям, права на решение от имени социума вопроса о возможности-невозможности физических изменений, вызываемых в объектах нашего целевого воздействия. Такой перехват позволит нам перераспределить на себя генерируемую совокупным социумом энергию объективации данной формы объектов и трансформировать ее, создавая предпосылки к устойчивой трансформации объектов и процессов целевого психофизического воздействия. Только создание системы социальных технологий и достижение необходимых социальных позиций и статусов позволит практически эффективно и надежно реализовывать масштабное психофизическое воздействие, минимизируя неконструктивное противодействие социума. Сегодня, непонимание доминирующей познавательной стратегией онтологической активности знания позволяет нам достичь локального превосходства онтологической силы нашего целевого воздействия над объективирующим действием тотальной социальной матрицы на объекты воздействия.
Сложность реализации нашей стратегии состоит в необходимости практического и теоретического решения массы сложнейших задач (в том числе задач активного социального продвижения), необходимости выработки и усвоения сложнейшей мировоззренческой системы, способной противостоять господствующим формам ментальности, что объясняет уникальность нашего пути, одновременно объясняет отсутствие шанса на устойчивый практический результат у любой другой школы, осуществляющей парафизические воздействия промышленного масштаба, до тех пор, пока и ими не будет поставлена задача противостояния бессознательной онтологической активности доминантной ментальной культуры.
3.3[2] Социальная адаптированность школы
— Каковы пределы возможностей психофизического целевого воздействия и чем определяются эти пределы?
— Какова социальная адаптивность нашей позиции? Как открыто мы можем заниматься нашей деятельностью, вести подготовку людей, распространять наши взгляды?
Пределы нашему действию мы встречаем извне и изнутри социума. Извне социума действуют силы нечеловеческой природы, трансцендентные по отношению к нашей реальности. Их действие не может быть целенаправленным, адресным, поскольку осуществляется не антропоморфными существами, и, следовательно, топологический код любого элемента, любого акта такой деятельности будет не совпадать с топологическим кодом нашей реальности, соответственно, не будет пространственной, временной, энергийной концентрации такого действия. Трансцендентное проявляется в человеческом мире посредством людей, которые становятся добровольными (чаще всего бессознательными) проводниками в наш мир этих энергий. Характер действия трансцендентного определяется человеческой природой своих проводников. Сама возможность проведения трансцендентного действия в человеческий мир связана с наличием в человеке рецессивных генетических блоков, представляющих предшествующие и постшествующие формы человеческого существования. Взаимодействие человека с предшествием и постшествием реальности человеческого существования осуществляется через теологическую культуру. Постшествие есть реальность нового Адама, нового мира, имеющая формы представительства в сегодняшней реальности. Предшествие рафинированное, замкнутое на человека, связано с Богом Отцом, нерафинированное предшествие дано как инфернальные миры, как постдействие человеко-звериной (природоцентричной) культуры.
Важнейшая глобальная задача человека на ближайшие столетия — преодоление антропобежности его научной и теологической культуры. Мы исходим из антропоморфности мира человеческого существования. Антропоцентричность стратегии культурного развития радикально сокращает возможности негативного трансцендентного воздействия. При продолжении нынешней антропобежной стратегии увеличивается возможность глобального влияния на человеческую реальность трансцендентных факторов, резонирующих на архаичных пластах психоконституции человека.
