Эндар тронул Властителя за плечо и показал ему, что ждёт его флот на входе во внутреннюю гавань острова, сделав толщу воды проницаемой для обычного человеческого взгляда. Волк задумался, потом решительно тряхнул головой:

– Аораха-механика ко мне! – бросил он через плечо и повернулся к Эндару. – Покажи ему тоже…

Аорах, худой смуглый темноволосый человек с аскетичным костистым лицом и внимательными чёрными глазами, явно не уроженец Хамахеры, явился на зов повелителя без задержки и долго всматривался в развёрнутую перед ним чародейством картину, ничем не выказав своего удивления перед способностями и возможностями Лесного Мага – иного от Катри и не ожидали.

– Башни… – проговорил он наконец. – Надо посмотреть их…

Результаты осмотра оказались неутешительными – подъёмные механизмы цепей, рычаги и громадные шестерни скрывались под тяжёлым камнем приземистых башен, скорее даже небольших фортов, расположенных по обеим сторонам пролива-входа и прикрытых, в свою очередь, неприступным гранитом скал.

Пираты Шемреза неплохо привязали свои оборонительные сооружения к местности. Обстреливать башни с кораблей было бессмысленно: со стороны океана форты закрывали монолиты утёсов, цепи не позволяли крейсерам приблизиться на нужное расстояние, не говоря уже о том, что ни камни, ни брёвна, ни ядра катапульт не смогли бы причинить серьёзного вреда сплошной каменной облицовке башен. Высаживаться же на берег вне гавани просто негде – подножия скал усеяны гранитными обломками, а дальше придётся карабкаться вверх по почти вертикальным склонам горы. Вести морскую блокаду острова – занятие и вовсе безнадежное. Запасы на Шемрезе достаточны для того, чтобы высидеть в долгой осаде, а первый же ураган разметает блокирующий флот по всему океану. Эндар понял, что слово за ним – за его магией. Катри произнёс всего несколько слов, но Властитель хорошо его понял.

Флот начал отходить от прохода, и Маг чувствовал, что за маневрами кораблей со скал следит множество внимательных глаз. Затем тринадцать крейсеров (счастливое число для Алых!), включая флагман, выстроились клином напротив узкого пролива-входа в каменную западню гавани. А потом в океане, на самой линии горизонта, родилась волна.

Водяной горб рос, становился выше и круче, на гребне закудрявилась полоса белой пены. Эндар подстраивался под природное явление – на островах хватает вулканов, и цунами случаются. Просто случай надо подтолкнуть, и подделать естественный катаклизм, спрятав под его личиной магическое заклинание.

Гул водяного титана нарастал, на лицах многих появилась та бледность, которая сопутствует ощущению опасности, но сам Властитель не выказал ни малейших признаков страха. Отдаваемые им приказы были быстры и точны, как взмахи отточенного лезвия. Рулевые удерживали корабли носами к входу, и боевой порядок эскадры прорыва не рассыпался. Тем временем водяная гора закрыла горизонт, вздымаясь на добрые шестьдесят-семьдесят локтей над уровнем моря. Решающий момент приближался.

Эндар не собирался делать за хамахерийских моряков всё – победа сладка тогда, когда её добиваются, а не получают в подарок. Корабли арьергарда – галеры и транспортные суда – уже взбирались на спину водяного чудища кормами вперёд; и рулевые старались изо всех сил, чтобы их не развернуло бортом. В море волна была пологой, но становилась всё круче по мере приближения к береговым скалам и уменьшения глубины.

– Держать! – заорал Волк, на его лице блестели капельки пота, скатываясь по извилистой дорожке шрама. – Держать руль!

Испытанные рулевые флота Дальних Морей не нуждались в дополнительных командах – они сами прекрасно знали, что и как надо делать. Крейсера потащило вверх, но строй не нарушился. Фронт волны сужался, и напротив входа скорость движения водяной массы нарастала. Береговые утёсы прыгнули навстречу – эскадра прорыва понеслась вперёд выпущенной из тугого лука стрелой.

У бортов кипела пена. Корабли ухватились за гребень волны и летели к узкому горлу прохода. Катри слышал, как залязгали шестерни подъёмного механизма, цепи лихорадочно натягивались, но длины зубов-брёвен не хватало, чтобы пронзить всю толщу несущейся воды и дотянуться до поросших водорослями корабельных днищ. Крейсера поравнялись со скалами.

Несколько пущенных с вершин утёсов стрел бесполезно воткнулись в борта крайних кораблей, и через несколько мгновений крейсера заскользили вниз по спине волны – уже внутри гавани. Затем раздался резкий металлический звон.

Цепи лопнули. От Лесного Мага потребовалось совсем немного – чуть-чуть ослабить средние звенья, вмешавшись иглой тонкого заклятья в прочностную структуру железа цепей. Остальное доделали сами шемрезийцы – выбирая цепи на максимально возможной скорости, они буквально разорвали их в тот момент, когда слабина была выбрана полностью, и железо зазвенело под натяжением.

А волна тем временем рухнула на берег, сметая всё на своём пути: корабли у причалов, дома и прочие береговые сооружения, суетившихся среди воцарившегося хаоса разрушения людей. Едва ли полтора-два десятка пиратских посудин успели отойти от берега, встретить волну посередине гавани и перевалить через кипящий гребень.

Но спасением это вряд ли можно было назвать – эскадра прорыва разомкнула плотный строй и перекрывала всю ширину акватории, а к взломанному проходу уже торопилась вся армада вторжения. Пиратам оставалась либо сдаваться, либо без затей умирать.

Шемрезийцам трудно было уповать на чрезмерную милость победителей – слишком уж наследили морские разбойники на берегах Хам-а-Хери. Поэтому те из немногих пиратских кораблей, что избежали гибели под чудовищным обвалом водяной горы, ринулись на прорыв с мужеством отчаяния. Маленькие и вёрткие, передвигавшиеся и под парусом, и на вёслах, они скользили у самых скал берега, стремясь выскочить из превратившейся в западню гавани до того, как подходивший с моря флот намертво закупорит проход.

Палуба под ногами Эндара ощутимо вздрогнула. Метательные машины ударили гулко и слитно, выбросив в цель свои диковинные снаряды. Дымные полосы от горящих шаров потянулись колеблющимися под ветром лентами к ближайшему пиратскому кораблю, блеснула яркая вспышка. Глиняный сосуд раскололся на палубе, мгновенно залив всё вокруг полыхающей густой жижей, и истошные крики сгоравших заживо взлетели к безразличному небу. На втором корабле громадная стрела ударила в носовую фигуру, и отщёлкнувшиеся крюки начисто срезали голову статуи. Эффект скорее психологический, но разбойничье судно завертелось на месте, перепутав вёсла. Арбалетные стрелы посыпались дождём, сметая с палубы пирата всё шевелящееся.

Прошло всего несколько минут, а уже все пиратские корабли горели или тонули – почти все. Единственное уцелевшее под вихрем снарядов судно шло прямо на флагманский крейсер – то ли на таран, то ли желая скрестить клинки в абордажной схватке. Последнее, правда, представлялось маловероятным – борта крейсера гораздо выше, и вскарабкаться на его палубу под градом стрел проблематично.

Волк не стал доводить дело до рукопашной, хотя он, без сомнения, страстно желал омыть свой меч разбойничьей кровью. Память у Властителя была хорошей – он вспомнил желание того, кому был обязан сегодняшней победой.

Крейсер чуть подвернул, паруса поймали ветер, и большой корабль начал расходиться со своим маломерным противником контркурсами. Пират попытался развернуться носом, – какая возможность для таранного удара! – но не успел. В средней части крейсера почти на уровне воды распахнулся порт, и в воду плюхнулось что-то длинное и продолговатое. Вскипел белый бурун, обтекаемый предмет – толстое бревно – одним рывком покрыл незначительное расстояние между кораблями и ударил пиратскую галеру в борт. За ударом последовал громкий треск, взметнулись железные лапы-крючья, доски обшивки разлетелись в щепки, и в огромную рваную пробоину хлынула бушующая вода. Галера сразу осела, быстро кренясь на пробитый борт. На её палубу плеснули волны…