— Наоборот, это хорошо! Сразу видно, что ты после опасного путешествия!.. Значит, можно браться за поэму? У меня уже родились несколько строчек. Послушай!
Ноет, как разбитая коленка,
Чувство под названием разлука.
И стрелою, пущенной из лука,
Я лететь к тебе мечтаю, Звенка…
Эти стихи понравились Авке всерьез. Сильно! Даже в глазах защипало. Потому что скуластая зеленоглазая Звенка (некрасивая!) удивительно ярко вспомнилась опять. Знала бы она, в какие дали ради нее угодил Авка!
— Лучик! Идем скорее!
ЧУДЕСА ЧУДЕС И ВСЯЧЕСКИЕ ЧУДЕСА
И они зашагали по луговой траве — мимо зеленых коров (интересно, а молоко у них тоже зеленое?), мимо стеклянных башенок, похожих на громадные бутылки, заткнутые павлиньими перьями.
Несколько раз вокруг Авки и Лучика начинали летать непонятные шары. Они были похожи на пятнистые тыквы, окруженные синеватой дымкой.
— Лучик, это что?
— Планеты, — обыкновенным голосом отозвался юный поэт.
— К-какие планеты?
— Ну, вроде нашей, только в ином масштабе. Они залетают к нам из других пространств. Наверно, им здесь уютнее, чем в безвоздушном космосе…
Авка, уже привыкший к мысли, что Земля — круглая, спросил с пониманием:
— Значит, на них и люди есть? И киты под материками? И…
— На некоторых есть… Уко Двуполовинус иногда эти планеты исследует. Он говорит, что многие — в точности как наша, только в уменьшенном виде.
— А вон тот шар? Тоже планета?
— Где?.. Ай!..
К ним тихо подлетал полупрозрачный серый шар локтей десять в поперечнике. Он колыхался, как студень.
Это была явно не планета. Шар смотрел на мальчишек синими круглыми глазами (каждый величиною с таз). И непонятно улыбался красным толстогубым ртом. Потом широченный рот распахнулся во всю нижнюю половину шара. По губам прошелся розовый пузырящийся язык. Видно было, что рот сквозной. За ним голубело небо.
В первый миг Авка не очень испугался. Шар выглядел добродушно. Лучик, однако, взвизгнул, вырвал из травы тяжелый стебель чертополоха с земляным комлем. Сунул в руки Авке:
— Отбивайся! Гони его!
Авка перепуганно замахал:
— Кыш! Пошел!
Лучик замахал таким же стеблем:
— Пошел отсюда! Убирайся! Мы ничего плохого не сделали!
Но шар не убрался. В неторопливом полете он попытался обойти мальчишек с тыла.
— Авка, давай спиной к спине! Лупи сильнее! И смотри ему прямо в глаза, не отворачивайся! Тогда не сунется!
— Кыш! — снова завопил Авка. И при этом глядел то в один, то в другой большущий зрачок (он в них отражался). Попал стеблем по нижней губе. — Иди отсюда! Чего надо?! Мы тебя не трогали!..
Шаровидная рожа сморщилась, будто собралась чихнуть. Не чихнула, а сказала с глухим чавканьем:
— Хулиганы. Еще увидимся… — И круглое существо медленно уплыло за травянистый пригорок.
Лишь сейчас Авка понял, что он перепуган до полусмерти. В горле застряла целая очередь затвердевших «иков». Колени прыгали так, что вот-вот ускачут от хозяина. Мускулы обмякли, как полоски вяленой тыквы.
— Л… Л-лу… Л-лучик, это кто?
— Т-такой… местный житель. Их называют «шароглоты». Видел, какая пасть? Если зазеваешься, хлоп губами — и нету тебя…
— С-совсем?
— Ну, не совсем «совсем». Однако можешь оказаться в гадостном месте. На каком-нибудь дальнем болоте, например. Сидишь мокрый, жеваный и не знаешь, куда идти. Или на необитаемом острове среди крокодилов и удавов… Или еще хуже — в кабинете у директора школы. «А скажите-ка, голубчик, где вы гуляли во время урока алгебры?»
— Жуть какая… — передернулся Авка.
— Да… По правде говоря, я первый раз видел шароглота так близко. Они появляются нечасто. И вообще-то они нападают на тех, кто сделал что-нибудь нехорошее. Так говорят… Ими маленьких детей пугают:
Не реви, а то придет
Круглый дядя шароглот.
Кто ревет по целым дням,
Шароглот его ням-ням…
«Интересно, где бы я оказался, если бы он меня «ням-ням»?..» — Авку передернуло опять. Он украдкой скосил вниз глаза: сухие ли штаны?.. Уф, кажется, до э т о г о не дошло. А то бы скандал на весь подземный мир…
А Пу-Пу — он ничего, храбрый парень, хотя и с нежной поэтической душой.
— Ты, Лучик, молодец, не растерялся!
— Ты тоже…
— А чего он к нам привязался-то? Мы же ни в чем не виноватые!
— Ох, разве бывают совсем не виноватые люди? — философски отозвался поэт Лучик.
— Может, он решил, что я драчун? Из-за синяка… Или учуял, что я нездешний?
— Кто их, шароглотов, знает, — вздохнул Лучик. — Да ты не бойся. Если он улетел, то скоро не сунется…
И они пошли снова — к синевшему вдалеке городу.
Впрочем, город недолго синел и оставался далеким. Он приближался так быстро, будто ехал навстречу. И делался разноцветным. Словно большая картинка-разворот из книжки «Тыквогонские народные сказки»… Хотя нет! На тыквогонскую столицу город был не похож. В нем поднималось над крышами множество острых стеклянных башен — будто закрученные по спирали великанские сосульки. Когда подошли совсем близко, Авка увидел, что башни сверху донизу обвиты лесенками, галереями и желобами. По крутым желобам с визгом и хохотом съезжали на тротуарные плиты ребятишки. И смешивались с толпой.
Толпа была радостная — с красными и желтыми шарами над головами, с пестрыми флагами и веерами. Там и тут лопались хлопушки, выбрасывали синий и оранжевый дым. У него был запах тополиных почек.
— Празднуют появление солнца, — торопливо объяснил Лучик. — Авка, ты пока не говори никому, кто ты такой и откуда. А то потащат на площадь, начнут приветствовать. А нам сперва надо к академику.
И они заспешили сквозь толпу. По улицам и лестницам, по площадям с каруселями. Над головами среди ярких воздушных шаров иногда проплывали шароглоты, но их, кажется, никто не боялся.
— Далеко еще? — выговорил запыхавшийся Авка.
— Да, порядочно. Он живет за Южным парком, на улице Мыльных Пузырей… Но можно сократить путь, если через площадь Кипящего Чайника.
— Ну и давай! Через Чайник!
— Тогда не отцепляйся от меня! — И Лучик ухватил Авку за руку.
Они побежали по широченной лестнице, на которой танцевали и пели девочки в платьях, похожих на цветастые абажуры.
— Извините… Извините… — направо и налево говорил Лучик.
Лестница привела на крутой дрожащий мостик. А мостик — на круглую площадку. Улицы, люди и даже воздушные шары оказались далеко внизу. Авка понял — он с Лучиком на верхней площадке башни.
— Вот он, Чайник! — часто дыша, сказал Лучик. И вытянул вниз руку.
На площади посреди яркого многолюдья возвышался сверкающий желтый купол. Круглая медная гора!.. Ох, да это и правда был чайник! Только ростом с пятиэтажный дом! Крышка — размером с купол цирка! Изогнутый носик чайника (вернее, носище!) на конце слегка расширялся и раздваивался. Этот черный, похожий на рот чудовища раструб смотрел прямо на Авку и Лучика. Из него шел прозрачный пар.
— Зажмурься, пожалуйста, — попросил Лучик. — Не надо смотреть по сторонам, а то промахнемся.
— Куда промахнемся? Подожди. А…
— Поехали! — Лучик дернул Авку за руку.
— А-а-а! — Их закружило и понесло вниз. Авка понял, что они мчатся по скользкому винтовому желобу. И, конечно, зажмурился. С перепугу. Но желоб скоро кончился, и Авка — опять же с перепугу — распахнул глаза. И перестал вопить, потому что воздух в груди кончился. Зато вокруг был сплошной воздух. Вылетев из желоба на половине башенной высоты, Авка и Лучик мчались теперь в свистящей пустоте. Над площадью! И раздвоенный раструб («носик»!) стремительно приближался к ним.
