В общем, Александр оставил парочку продолжать банкет, а сам по-тихому свалил, решив утром пнуть напарника – пускай на своей квартире работяг пинает, чтоб быстрее ее в норму приводили. Ибо – нефиг честного бизнесмена из его собственной берлоги выпроваживать, пускай даже у него эта берлога и не одна. Увы, к сожалению, утром он об этом и не вспомнил – отвлекли.
У каждого человека есть слабости – в принципе, именно они и делают нас людьми. У бизнесмена Колобанова такой слабостью была семья, и об этом многие знали. А вот о другой его слабости не знал никто, кроме, разумеется, предмета его слабости. Звали предмет Ольгой, жила она через два дома от него и когда-то училась с Александром в одном классе. Ровно до тех пор училась, пока у нее не открылась какая-то хитрая болезнь, связанная с отмиранием нервных окончаний и прогрессирующим параличом. Ну и вот так получилось, что спустя какое-то время возле нее оказались только родители и бывший одноклассник Колобанов, помогающий вначале морально, а потом и материально. Зачем он это делает, Александр и сам не знал. Вроде бы когда учились не было между ними особой симпатии, но вот как-то не получилось, в отличие от остальных, пройти мимо. Сентиментальность? Возможно. И уже совершенно непринципиально – этим утром выяснилось, что пока он отсутствовал, Ольга умерла, и ее уже даже похоронили. И так стало тоскливо, что Александр тупо нажрался, не отвечал на звонки и вообще выпал из реальности.
Как ни странно, выйти из меланхолии ему помогло то, чего он меньше всего ожидал – небольшой скандал. Через три дня после начала процесса заливания плохого настроения, обнаружив, что закончились и выпивка, и закуска, Александр двинулся в ближайший супермаркет. Что характерно, не за выпивкой, пить-то уже больше не хотелось совершенно, а как раз за жратвой. И вот тут-то его и поджидал маленький облом.
Возле дверей магазина стояла бабулька. Такие часто попадались – стояли, милостыню просили, причем не только старушки. Старики, надо сказать, редко, а вот пьянчуги обоего пола – постоянно, на бутылку клянчили. Правда, за всю свою жизнь Александр подал таким дважды, считая, что мужчина должен работать и зарабатывать, а не попрошайничать, да и женщине этим нехрен заниматься. Но все же и он от своих правил отступал – один раз, когда узнал в попрошайке бывшего соседа, с которым в сопливом детстве играл во дворе, а второй – когда алкаш его сумел развеселить. Повесил, значит, на грудь плакат "Помогите собрать на выпивку", и громогласно объявлял, что предлагает всем самое честное вложение денег. Учитывая, что Александр дважды пытался вкладывать деньги в акции и оба раза прогорел, хорошо еще, вкладывал осторожно и понемногу, пьянчуга показался ему забавным. Во всяком случае, улыбку вызвал, а изобретательность надо поощрять, поэтому свою порцию мелочи тот мужичок от него получил и, радостный, побежал за вожделенной бутылкой. Но, что интересно, больше его Александр не видел – то ли паленой водкой отравился, то ли чего-то еще придумал и добывал теперь деньги на выпивку другим способом.
Еще, бывало, попрошайничали дети, но им Александр не подавал из принципа. Он был твердо убежден, что у каждого ребенка есть отец и мать – вот пускай и содержат, и если одни считают, что их дело сунул-вынул и ушел, а другие сдают младенца в интернат, или же попросту не в состоянии его кормить, то это уже не его, Колобанова, проблемы. Но в данном конкретном случае была именно бабулька.
Им, кстати, Александр помогать тоже особенно не стремился, но в этот раз то ли мозги от возлияний переклинило, то ли еще что, но достал он бумажник, выгреб мелочь и сыпанул ее в ловко подставленную руку. А вот дальше процесс начал развиваться совершенно неожиданным путем, и все из-за того, что лопатник он перед попрошайкой засветил.
А глазенки-то у бабки оказались наметанными. Живо усекла, что в увесистом бизнесменском кошельке денег еще много, причем не те жалкие звенящие монеты, которые он ей дал, а целая пачка купюр, при этом далеко не все бумажки русского производства – были там и доллары, и марки. Хотя даже если она и не вычленила их из общей массы, все равно толщина денежной пачки ее впечатлила настолько, что вместо того, чтобы убраться с дороги, бабка выдала:
– Милок, что ты жадничаешь. Дай еще.
– Слушай, бабуль, а ты, часом, не обнаглела? – спросил малость ошарашенный бизнесмен, после чего незамедлительно узнал о себе много нового и интересного. Уж что-что, а ругаться бабуля, как оказалось, умела здорово. Похоже, в молодости она была продавцом в магазине, или еще чем-то подобным занималась – уж больно хорошо была поставлена речь. После того, что было ему сказано, Александру оставалось лишь смиренно обтекать, а бабка с гордым и независимым видом плюнула ему на носок щегольского лакированного ботинка, повернулась и зашагала прочь. Все! И ни следа в ней не было от той сгорбленной старушенции, что только что выпрашивала денежку на пропитание. А главное, и не пошлешь ведь ее далеко и надолго – ор поднимется еще больший, и как минимум будешь смешно выглядеть в глазах окружающих. Словом, большим дураком Александр себя не чувствовал никогда.
В общем, когда Александр звонил напарнику, он был трезвым, злым, и на волне этой злости полностью взявшим себя в руки. Пожалуй, в этом сверкающем чистотой, гладко выбритом молодом человеке, на котором элегантно сидел не слишком дорогой, но и недешевый костюм, никто бы не узнал ханыжного вида мужика, которого облаяла возле магазина старая карга. Александр даже галстук одел, хотя в обычное время терпеть его не мог. Пожалуй, от него прежнего остались разве что красные глаза, но тут уж ничего не поделаешь – последствия трех дней потребления спиртсодержащих жидкостей мгновенно не проходят.
Однако на кафедре Павла не оказалось. Не оказалось его и в общаге. И на квартире Александра, где он со своей неземной любовью завис, его тоже не было. И Лена, которая всюду таскалась с мобильником и которую Александр выцепил сразу, тоже не знала, где он. Они на квартире Александра были только до утра, потом он пошел к себе, пинать строителей, и исчез. Она сама его искала, но без толку, правда, и не волновалась особенно – все же Павел был мужчиной, сильным, способным за себя постоять. Обидно только было, что второй раз уже исчез, не предупредив.
Все это сказано было довольно эмоционально, и наводило на поганую мысль – опять надо будет напарника отмазывать. Но это была мелочь – куда хуже, что он исчез. В свете того, чем они занимались последнее время, такое исчезновение могло быть связано с чем угодно. В общем, Александр немного заволновался и позвонил в милицию, точнее, не по номеру "мальчиков по вызову", а знакомому оперу. Ну да, были у него в милиции знакомцы- а вы покажите хоть одного бизнесмена со стажем, у которого их нет. Издержки профессии, иногда надо иметь и такую крышу, как бы ни было противно.
Хотя капитан Мизерецкий был вполне нормальным человеком. Познакомились они с Александром практически случайно – году в девяносто седьмом, когда город то и дело сотрясался от стрельбы выясняющих отношения бандитских группировок, а милиция была, что называется, в глубокой заднице, возле рынка произошла короткая, но энергичная перестрелка. Схлестнулись две группы рэкетиров, в очередной раз желающие определить, кто из них круче и кому вот прямо сейчас крышевать стихийный рынок из дюжины ларьков и двух рядов прилавков, стоящий на окраине города и никому, в общем-то, не мешавший. Мелочь, обычное дело, нашли бы утром несколько пятен крови, не более. В то время никто бы не стал даже дело заводить.
Но так уж получилось, что в районе перестрелки оказалась патрульная машина с двумя сопляками в погонах, и решившему погеройствовать младшему сержанту, который решил, что форма и табельный "макаров" делают его круче яиц и выше звезд, прилетели в грудь две пули из "калаша". После этого бандиты резво отступили – хотя авторитет милиции и был ниже плинтуса, но связываться лишний раз с властью понимающие люди не будут. Даже если эта власть чисто номинальная, она все равно найдет, чем отомстить, если очень захочет, конечно.
