Ким пожала плечами:

— Может быть, я и послушала бы рассказ о древних королях, если он не станет простым перечнем имен и дат.

— Давайте послушаем! — заявила Метрия. — Я возбудилась от любопытства.

— Ага, вот, значит, от чего ты возбуждаешься, —сказал Даг и увернулся от очередного пинка Ким.

Итак, все расселись поудобнее, и Арнольд начал рассказ о древней истории Ксанфа.

— Начало массового заселения Ксанфа людьми было положено так называемой Первой Волной пришельцев из Обыкновении и датируется Нулевым годом. Первые два столетия истории королей в стране не было: видимо, люди, по дикости своей, не могли сплотиться и учредить правильное правление. Лишь в 204 г. король Мерлин, талант которого заключался в Знании, взошел на престол и способствовал избиению женщинами Ксанфа их мужей-насильников из Третьей Волны. Тут и Четвертая подоспела, так что скоро женщины обзавелись мужьями получше…

Он рассказывал, а Дженни, пристроившись неподалеку между Сэмми и Грезой принялась тихонько напевать. Метрия увлеклась рассказом, ибо половинка души позволяла ей взглянуть на давние события совсем по-иному. Она вспоминала, как жесточайшая Третья Волна смела большую часть того, что было создано жестокой Второй. Но Четвертая Волна оказалась иной, и именно она заложила основы человеческой цивилизации в Ксанфе.

Потом, как будто память унесла ее в далекое прошлое, она увидела, как король Мерлин покидает трон, расстается со своей женой, волшебницей Гобеле, и отправляется в Обыкновению по какому-то одному ему ведомому делу.

Волшебница была настолько возмущена случившемся, что замуж больше не вышла, о мужчинах и думать не хотела и ни разу не заговорила о бывшем муже. То же касалось и принцессы, их дочери. Обе они вычеркнули короля, мужа и отца, из своей памяти.

— А дело у Мерлина в Обыкновении и вправду было, — заметил стоявший рядом с ней Икабод, глядя на то, как бывший король покидает Ксанф. — Ему предстояло подготовить к правлению и возвести на трон одного малого по имени Артур.

— Неужели это было важнее, чем править Ксанфом? — спросила стоявшая по другую сторону от Икабода Дженни.

Старый обыкновен пожал плечами.

— Некоторые считают, что так.

— Ага, а вот и Ругн! — промолвила находившаяся по другую сторону от Метрии Ким. — Ну, сейчас пойдут заморочки с датами.

— Потом, в 228 году, волшебник Ругн, чей талант заключался в Приспособлении, взошел на трон, а спустя восемь лет принцесса, как теперь выясняется, дочь Мерлина, с благословения матери вышла за него замуж. Именно он построил замок Ругна, ставший королевской резиденцией. Точнее, он распорядился его построить, а строительство вели кентавры. Никто больше в Ксанфе не обладал необходимыми знаниями и опытом.

Король Ругн пал в бою против Шестой Волны, столь жестокой и невежественной в отношении магии, что обыкновены — Икабод, Ким и Даг — поморщились, устыдившись подобного родства. Престол Ругна в 286 г. заняла волшебница Творения Рэна, первая женщина-король в истории Ксанфа, а после ее кончины в 286 г. королем стал волшебник Рейтас, чей талант заключался в решении проблем. К сожалению, его правление породило не меньше проблем, чем разрешило; почему-то постоянно возникали ненужные осложнения. В результате одного из таких осложнений Рейтас погиб, и в 350 г. трон достался сыну Рэны, волшебнику Руну, чьим талантом являлось восстановление памяти.

— Слишком много дат, — пробормотала Ким.

Правление Руна оборвалось. Он пал в борьбе против Седьмой Волны, и народ, нуждавшийся в руководстве, уговорил зомби Джонатана надеть корону.

— Повелителя Зомби! — воскликнула Ким. — И он был королем Ксанфа?

Тут Метрия выскользнула из своего сна. И вернулась в нормальный Ксанф.

— Чудно, — сказала она, — мне вроде как сон приснился, но ведь демоны не спят.

— Спят, если у них есть душа, — возразила Дженни. — Ты только что побывала в моем сне, я сама видела тебя там. Мы все там были, и смена королей происходила у нас на глазах.

— А ведь и верно, я могу видеть сны, — согласилась Метрия. — В прошлом году Менция видела сон с горгулием Гари, очень древнюю историю.

— Прошу прощения, что я оторвала вас от видения, — сказала Ким. — Всякий, кто не обращает внимания на пение Дженни, может попасть в ее сон; таков ее талант, но, увы, разрушить его очень легко! Мне, конечно, следовало держать рот на замке, но уж больно меня удивил Джонатан. Он, оказывается, был королем и хоть бы раз об этом упомянул!

— Может, забыл, — предположил Арнольд. — Память у зомби оставляет желать лучшего, потому что в черепах у них…

— Знаю, знаю, — торопливо сказала обыкновенка. — Но как мог зомби управлять страной?

— А я помню его правление, — заявила Метрия, — Он был единственным королем, которого я не пыталась соблазнить. У него были определенные преимущества: убить его было невозможно, и все враги отступали, когда он грозил превратить их в зомби.

— Но ведь он не может превращать в зомби живых людей, — возразила Ким.

— Не может, но, во-первых, не все об этом знали, а во-вторых, кто мешал ему прикончить человека перед зомбированием? Так или иначе, в зомби никто особо не рвался, и, узнав про такую перспективу, все становились как шелковые. Ну а Джонатан был по существу очень доброжелательным малым и никого не трогал, пока его не трогали. Таким манером он правил целое столетие, но в конце концов эта работа ему надоела, и он отрекся от престола. Его куда больше интересовала Милли, в ту пору привидение.

Ким покачала головой.

— Ты права, в истории Ксанфа немало удивительного. Повелитель Зомби славный малый, хоть и не совсем живой.

— Он всегда был таким, просто талант у него слишком уж специфический, и людям трудно иметь с ним дело. Поэтому он чувствовал себя одиноким, пока его не полюбила Милли.

За разговорами спутники не заметили, как из леса к ним подкралась ночь. Ким стерла часть поверхности земли и из стертой субстанции широкими мазками образовала стены, так чтобы все могли спать спокойно, ничего не опасаясь. Подушечницу и одеялию Сэмми нашел в два счета, так что с постельными принадлежностями проблем не возникло. Даг заикнулся было о том, что они с Ким вполне уместятся и в одной постели, но девушка ответила, что место рядом с ней уже занято Грезой. Даг спорить не стал: видать, притерпелся к таким обломам.