– Что та.?

– Где Зак? – она ухватила мужчину за рукав и начала его трясти. – Это срочно. Где он?

По-видимому, рабочий по тревоге в ее глазах наконец сообразил, что что-то случилось.

– Выезжает одну лошадь, – коротко ответил он.

– Где?

– Где-то там, – тот неопределенно махнул рукой в сторону огромного луга, который, казалось, уходил за горизонт.

– Вы можете подать ему сигнал? У вас есть какая-нибудь пожарная тревога, что угодно?

– Ну… – рабочий поскреб в затылке. Камилла готова была закричать от нетерпения. – У меня есть пистолет, – с сомнением в голосе протянул он.

– Доставайте скорей и стреляйте в воздух до тех пор, пока не кончатся патроны, – приказала Камилла.

Рабочий повиновался и вытащил пистолет. По-видимому, тот был уже заряжен. Шесть выстрелов гулко разорвали застывшую тишину воскресного дня.

Вскоре Камилла заметила Зака, он казался лишь крохотным пятнышком на горизонте, но в считанные секунды и он, и его конь приобрели форму, а уже в следующее мгновение бешеным галопом он подлетел к конюшне.

Когда он приближался, лицо его приняло выражение мучительного осознания того, что лишь крайняя необходимость могла привести Камиллу сюда и заставить палить в воздух из пистолета. Не успела его лошадь остановиться, как он соскочил с нее и подбежал к Камилле.

– Отец? – то ли спрашивая, то ли утверждая произнес Зак.

– Да, Зак. Надо немедленно ехать в больницу.

– Садись, – он показал на пассажирское сиденье ее машины. – Эрни, пожалуйста, почисть лошадь. И пусть кто-нибудь отгонит к дому мой пикап.

Он вскочил на место водителя, сдвинул сиденье назад на несколько дюймов, освобождая побольше места для ног, и рывком тронул автомобиль с места. Если Камилла и считала, что ехала на плантацию быстро, то теперь ей казалось, что машина просто летит, не касаясь земли колесами. Пейзаж за окном слился в одно смазанное пятно. Девушка снова порадовалась, что сегодня все трассы свободны.

– Что случилось? – спросил он, тормозя на перекрестке и чертыхаясь сквозь зубы оттого, что приходится пережидать, пока проедут набитый подростками автомобиль и длинный семейный фургон с прицепом.

– Не знаю, Зак. Скорее всего у него был тяжелый сердечный приступ. Дили позвонила мне во «вдовий» домик. Я прибежала на кухню, вижу – он лежит на полу, а Саймон нажимает ему на грудь. Они вызвали «Скорую», но до моего отъезда она еще не приехала. Я сразу же отправилась за тобой, – почти скороговоркой проговорила Камилла.

– А он… Ты не видела… – голос Зака сорвался, и девушка непроизвольно потянулась и положила руку ему на плечо, чтобы как-то успокоить.

– Когда я вбежала на кухню – он не дышал. Но перед моим отъездом Саймон нащупал у него пульс, сердце хоть и слабо, но билось.

– О Господи, – простонал Зак, в беспомощной ярости ударяя кулаком по рулю.

Они въехали в ворота больницы, припарковали машину у крыльца и вбежали в приемное отделение больницы, минуя автоматически раздвигающиеся двери. Увидев их, Дили и Саймон вскочили им навстречу с зеленых виниловых кресел. Отстранив их рукой, Зак, ни слова не говоря, зашагал к реанимационной палате, но Саймон догнал его и схватил за руку. Голос его был тих и спокоен, но настойчив.

– Зак, тебя туда все равно не пустят. Сейчас ты ему ничем не поможешь. Врачи знают, что делают. Пожалуйста, подожди здесь с нами. У твоего отца сейчас доктор Дэниэлс. Он уже был в больнице и ждал нас.

Камилла покосилась на Зака и заметила, что тело, до этой секунды напряженное, как тетива лука, едва заметно вздрогнуло и чуть расслабилось. По этому незначительному движению Камилла поняла, что расслабились не только мышцы Зака, но спало и психическое напряжение – он был готов выслушать Саймона.

– Что случилось? – сухо спросил Зак.

Саймон промолчал, вместо него заговорила Дили:

– Я просматривала на кухне рецепты, а он вошел и сказал, что у него болит желудок, и попросил бикарбонат соды. Мне его вид сразу… не понравился. Уж очень он был бледный. Я прошла к полке, чтобы достать соды, и вдруг услышала, как он упал на пол. Тогда я закричала, и через секунду прибежал Саймон.

На этом месте Саймон ее перебил и начал рассказывать сам:

– Я и так уже шел вниз. Мы с ним смотрели футбол по телевизору в его комнате. Он сидел в кресле, но как-то неспокойно, то так сядет, то эдак. Я не придал этому особого значения, но потом он сказал, что ему надо на минутку спуститься вниз, и вышел. Я сперва остался сидеть, но вдруг до меня дошло, что он, наверное, плохо себя чувствует и не хочет никому говорить. Вот я и пошел за ним вниз и как раз услышал крик Дили.

Зак положил руку на плечо старого друга и крепко сжал.

– Спасибо, Саймон. Что бы сейчас ни случилось, я все равно благодарен тебе за то, что ты оказался рядом именно тогда, когда ему нужна была помощь. Как он себя чувствовал, когда приехала «Скорая»?

Дили снова тихо заплакала, и Камилла отвела ее и усадила на пластиковый диванчик. Но продолжала внимательно прислушиваться к каждому слову Саймона, не сводя взгляда с Зака.

– Он был без сознания, Зак, но сердце билось, не так ровно, как хотелось бы, но все-таки. Врачи дали ему кислород, и он всю дорогу дышал вполне нормально. Когда мы приехали, они сразу же увезли его вон туда, – он показал рукой на одну из палат дальше по коридору, – и с тех пор оттуда никто не выходил.

Зак угрюмо кивнул и направился в ту сторону, хотя уже без прежней одержимой решительности, потом повернулся и пошел обратно. Саймон сел рядом с Дили, а Камилла подошла к Заку. Ей казалось, если он будет знать, что она рядом, ему станет немного легче.

Около часа прошло в напряженной тишине. Зак мерял шагами холл приемного отделения, Камилла стояла, прислонившись к стене, а Саймон и Дили негромко переговаривались о чем-то, сидя на пластиковом диванчике. Перед ними развернулся трагический парад посетителей «Скорой помощи». Перепуганная молодая пара принесла малышку с тремя обожженными пальчиками. Двое мальчишек столкнулись, играя в баскетбол, и теперь щеголяли разбитыми носами и опухшими физиономиями. Всем им была оказана помощь, и они один за другим уходили, а Зак по-прежнему ничего еще не знал о своем отце. Сновавшие взад-вперед медсестры не отвечали на его настойчивые расспросы, и он уже начинал терять терпение.

Внезапно дверь реанимационной палаты широко распахнулась и оттуда вышел седовласый мужчина в очках в роговой оправе. Увидев Зака, он сразу же зашагал к нему, на ходу протягивая руку. Зак вцепился в нее так, словно это была рука самой жизни (да, в сущности, так оно и было), молча задавая тот единственный вопрос, что мучил его, и на который никто, кроме врача, ответить не мог.

– Твой отец, Зак, в настоящий момент вне опасности.

– Спасибо, док, – сдавленно проговорил он.

Доктор кивнул и заговорил снова, медленно и веско:

– Случай тяжелый, Зак. Не стану тебя обманывать – он все еще в очень плохом состоянии. Ему необходим интенсивный курс лечения, и я вынужден буду держать его здесь до тех пор, пока не пойму, что он восстановился полностью и может обойтись без постоянного наблюдения врачей. Возможно, это займет несколько недель, возможно, и больше. Сейчас он пришел в сознание и даже сказал, что отравился за ленчем треклятыми цыплятами, – увидев, что Зак собирается что-то сказать, доктор предостерегающе замахал на него руками. – Знаю, знаю, тебе не хочется оставлять его здесь. Но ты должен понять, что дома невозможно организовать такое медицинское обслуживание. Здесь же прекрасное оборудование, хороший медперсонал, он будет находиться под наблюдением двадцать четыре часа в сутки, так что не сможет даже по нужде сходить без моего ведома.

Тут доктор заметил Камиллу и, бросив быстрый взгляд на Зака, извинился.

– Простите, юная леди, за грубость.

– Доктор Джордж Дэниэлс, мисс Камилла Джеймсон. Она живет сейчас в «Свадебном венке» и занимается ремонтом и реставрацией дома, – представил Зак.