- Мне очень жаль, но вы не можете туда войти. Доктора нельзя беспокоить.

- Но мы должны увидеть его, сеньорита. Это срочно, вопрос жизни и смерти!

Рурк открыл глаза. Он дремал за столом в своем темном офисе. В свете открытой двери показались неистовые силуэты. Врач потянулся к выключателю на настольной лампе, а свободной рукой сжал «Магнум» .44-го калибра, который он все время держал в кобуре под пальто.

Он ослабил хватку на оружии, когда понял, что во внезапном вторжении не было никакого насильственного намерения, а только отчаяние.

Рурк знал эту мексиканскую пару: Эдуардо и Наида Гевара. Однажды он пришил руку этому человеку, когда дикая собака оторвала ее от запястья. Эдуардо теперь стоял со своей истеричной женой, обхватив руками закутанного в одеяло ребенка. Лицо маленькой девочки, лет четырех, остекленевшими глазами смотрело на доктора Рурка, ее кожа была смертельно бледной, как воск свечи.

- Пожалуйста... о, пожалуйста, сеньор Доктор, вы должны нам помочь! - умоляла Наида, ее лицо было влажным от слез. - Вы должны помочь нашей бедной Марии!

- Я уже говорила вам раньше, - настаивала медсестра Тейлор, которая сама еле сдерживала слезы. - Доктор ничего не может сделать.

Рурк встал и жестом показал мужчине, чтобы тот поднес ребенка ближе. Он нежными руками откинул окровавленное одеяло. Вид физического увечья никогда раньше не беспокоил Доктора, но то, что он увидел, теперь наполнило его отвращением и ужасом.

- Кто, во имя Господа, совершил эту ужасную вещь? - спросил он.

Лицо Эдуардо исказилось в маске агонии горя.

- Это был Генерал и его грингоc, Доктор. Они пришли этой ночью, чтобы нанести ущерб всем нам. Нашу бедную дочь Марию выбрали из множества детей и вывели на улицу Руин-Тауна. Он сказал, что хочет показать нам, кто действительно король Хьюстона. Затем он вытащил свой мачете, сеньор... этот ублюдок вытащил свой мачете и отрубил руки нашей маленькой Марии!

Наида причитала в горестных воспоминаниях.

- О, пожалуйста, сеньор Рурк... вы должны что-нибудь сделать! Отведите маленькую Марию в свою комнату чудес и снова сделайте ее здоровой! - с этими словами женщина высыпала содержимое старой хозяйственной сумки на рабочий стол Доктора.

Две крошечные отрубленные руки, бледные и бескровные, лежали на его письменном столе. Крошечные ногти были выкрашены в ярко-розовый цвет, возможно, из-за флакона лака для ногтей, который родители обнаружили где-то в руинах.

- Мне очень жаль... но я ничего не могу сделать, - пробормотал Рурк, чувствуя себя совершенно беспомощным перед этими крошечными конечностями. - Ваша дочь мертва.

- Но вы должны что-то сделать! - закричала мать, хватаясь за лацканы белого халата Доктора. - Это ваш долг! Вы...!

- Я не Бог! - проревел Рурк, вырываясь из когтистых рук женщины. - А теперь, пожалуйста... просто уходите. И уберите этого бедного ребенка c моих глаз.

Молча медсестра Тейлор проводила пару из офиса. Они забрали с собой ребенка и ее крошечные придатки. На улице медсестра выразила скорбящим родителям свои соболезнования и самым мягким способом убедила их, что бессмысленная кончина их дочери может принести пользу. Они согласились и, вместо того, чтобы предать своего ребенка пылающим кострам, пожертвовали тело девочки, зная, что какой-то другой ребенок может извлечь выгоду из того, что Мария неохотно утратила после смерти.

Медсестра Тейлор проводила их до дверей склада и, вернувшись, обнаружила, что Рурк наливает себе рюмку из старинной бутылки «Джим Бим».

- Ты в порядке, Гамильтон? - спросила она с порога.

- Нет, - честно ответил он. Он выпил стакан одним глотком и наклонил бутылку чтобы налить еще. - Нет, я далеко не в порядке.

- Мне жаль, что я впустила их... это была моя вина...

Рурк поднял испуганные глаза на свою верную помощницу.

- Нет, моя дорогая, это определенно моя вина. Я был тем, кто послал Пэйна в его убийственное неистовство. И это еще не все. Я позволил всему этому выйти из-под контроля, ты знаешь, этo - драгоценная услуга, которую я предоставляю. Я позволил этим бедным людям думать, что я нечто большее, чем человек... что я великий целитель, посланный с небес для восстановления их искалеченных тел. Я позволил им поверить в это!

Медсестра Тейлор смотрела на Доктора с глубокой болью в душе. Она могла вспомнить время, до социальных и экономических потрясений, до ядерных бомб, когда окружающие считали Гамильтона Рурка исключительным человеком. Конечно, он - великий человек, но не божественный целитель. В то время он был уважаемым хирургом и профессором анатомии в Университете Райса. Однако все изменилось во время попытки массового убийства на международном медицинском симпозиуме. Половина великих умов мира была уничтожена пулями террористов. Все погибли, кроме Рурка. Только экспериментальная процедура, известная как «трансплантация мозга», смогла спасти его поврежденный разум. Группа способных хирургов ловко соединила кору головного мозга Рурка с лобной долей единственного доступного донора; рабочего-сварщика, погибшего при падении с пятиэтажного эшафота. Выздоровление Рурка шло медленно, и за это время мир, каким он его знал, рухнул в хаосе и ядерном уничтожении. В конце концов, он снова начал практиковать на руинах Хьюстона, но использовал новый вид медицины с совершенно другой точки зрения. Слияние двух умов - хирурга и сварщика - привело к разработке узкоспециализированной процедуры, известной как «сварка плоти».

Доктор заговорил, нарушив ход мыслей медсестры Тейлор.

- Ты знаешь, я серьезно подумывал о переносе нашего предприятия в другое место. Кажется, что мы потеряли цель здесь, в Техасе. Может, нам стоит перебраться в южные штаты. Во Флориде и Джорджии наблюдается большое сопротивление... много раненых, которым наши знания могут пригодиться. Я слышал, что южноамериканцы снова сжигают Атланту.

Тейлор устало улыбнулась ему.

- Куда бы ты ни пошел, я буду всегда с тобой.

Доктор закрыл бутылку с бурбоном и с грустью посмотрел на медсестру.

- Всегда, - тихо повторила она.

Она сняла накрахмаленную белую шапку, позволила своим длинным темным волосам упасть на плечи и подошла к нему.

И когда они целовались, их слезы смешивались с взаимной горькой сладостью.

Прошла неделя с момента адского нападения на Руин-Таун. После изнурительной семидневной реабилитации Джеремайя Пэйна, Рурк и Тейлор были уже готовы упаковать свое оборудование и вещи, когда стальная дверь задрожала от яростного стука. Это был Пэйн и его люди, и, судя по жестоким ругательствам и угрозам командира, казалось, что он испытывает сильную физическую боль.

- Готова ли ты провести последнюю операцию? - спросил Рурк свою помощницу после того, как появились угрозы взорвать дверь с помощью C-4.

Медсестра собиралась возразить, но странное выражение глаз Доктора заставило ее замолчать.

- Что у тебя на уме?

- Просто доверься мне.

Когда дверь была открыта, подразделение Пэйна ворвалось внутрь, их украшали злые и разъяренные гримасы. Пара солдат несли окровавленные носилки с останками того, что когда-то было человеческим телом. Это было измученное, но все еще живое тело Генерала Джеремайи Пэйна.

- Что с ним случилось? - равнодушно спросил Доктор.

- Мы спускались к южным границам, - сказал полковник Уокер, правая рука Пэйна. - Кубинцы и СА объединились для крупного наступления, планируя штурмом взять Хьюстон. Мы набирали людей, когда джип Генерала подорвался на СВУ. Вадитель умер мгновенно, а Генерал... ну, как видите, он превратился в настоящий фарш.

Рурк присел рядом с носилками, втайне злорадствуя над размером ран. Генерала буквально разорвало пополам, его кишечник и органы брюшной полости свисали ниже грудной клетки, где должны были находиться его таз и ноги. Левая рука была оторвана от плеча, и только правая рука, с белыми костяшками пальцев, держалась за шест носилок, трясясь в агонии. Он проверил пульс Пэйна. В тот момент он ослабевал, но, возможно, еще было время что-то для него сделать.