- Понятно, значит мой звонок не ко времени...

- А ты что хотел-то?

- У нас гастроли на Урале хорошо пошли. Ребят чуть не на руках из зала выносят. Вот, думал тебя с фотографом вызвать, да пару статеек заказать, - Степан Арамович заранее продумал объяснение звонка, поэтому его предложение прозвучало вполне естественно.

- Сейчас точно не смогу, сам понимаешь, что вокруг творится. Если очень надо, могу кого-то из молодёжи послать, - ответил журналист, понимая, что заказные статьи неплохо оплачиваются, и не всем их предлагают.

- Мне твоего уровня человек нужен. Молодежь я и сам могу пригласить. Так что попозже созвонимся, когда у вас вся кутерьма затихнет, - закончил Степан Арамович разговор, уверенный в том, что цель его звонка собеседнику обозначена достаточно, как и тем, кто ещё мог оказаться на линии, прослушивая телефонные разговоры.

С Михаилом, молодым, но талантливым корреспондентом Комсомольской правды, разговор прошёл примерно в том же ключе, но с той разницей, что он пообещал прилететь через четыре дня в Челябинск, а пока он попробует заранее договориться с парой журналов о будущей статье. Заодно и у своего редактора мнение узнает.

Вытерев вспотевший лоб, Степан Арамович в возбуждении начал мерить шагами номер. Эту привычку он перенял у Деда, который тоже, обдумывая что-то важное, мог долго ходить взад-вперёд по кабинету, заложив руки за спину.

Своё желание - немедленно поехать и всё выяснить у Павла, пришлось придавить усилием воли. Достаточно он уже вчера погорячился в разговоре с этим загадочным парнем.

* * *

Два красно-белых Икаруса подъехали к гостинице в десять утра. Техники, всё ещё разгорячённые отгрузкой аппаратуры в грузовую фуру, толпились на улице. Понемногу начали выходить музыканты. Иринка носилась между этажами гостиницы, активно подгоняя отстающих.

За общей суетой не заметили, как выехали из города. До свидания, Пермь - славный уральский город, может и не слишком заметный на фоне других, но от этого не менее важный для полноценной жизни нашей страны.

Сыто урча дизелями, автобусы быстро домчали нас до поворота на Суксун, где н сделали небольшую остановку у придорожного кафе.

- Почему-то родиной самоваров считают Тулу, но на самом деле первые самовары начал делать демидовский завод в Суксуне. Только спустя шесть лет Демидовы перевезли отсюда часть мастеров в Тулу, - услышал я голос Николая, стоящего у автобуса среди курильщиков. Похоже, ему не поверили, потому что кто-то затеял с ним спор.

- Павел, можно на пару слов, - Степан Арамович, ухватив меня за руку, отвёл немного в сторону, - Объясни мне, разве нельзя было избежать жертв в Москве?

- Нет, я знал только город, время и количество взрывов. В это никто бы не поверил, а подробности я и сам не знаю.

- Знал, значит... - со значением произнёс Степан Арамович, пристально глядя мне в глаза.

- Не спрашивайте, откуда. Считайте, что мне просто приснилось. - ответив, я оглянулся по сторонам. Знакомое ощущение зала, тянущего из меня энергию. Сориентировавшись, повернулся лицом к автобусу.

- Что с Александром? - я показал на солиста Цветов Лосева, серо-белое лицо которого увидел через стекло автобуса.

- Спит наверно, - пожал плечами администратор.

- Не похоже, - пробормотал я и быстро пошёл в автобус Цветов.

Лосев горел. Холодными, после улицы, руками, я не сразу понял, насколько высокая у него температура. Растерев руки, и для сравнения пощупав сначала свой лоб, определил, что разница температур у нас очень существенная. На мои действия певец почти не реагировал, только из глаза у него выкатилась слезинка. Я обратил внимание на учащённое дыхание и то, как он держится за грудь.

- Что с ним? - Степан Арамович тоже забрался в автобус н встал в проходе, мешая мне выйти.

- Очень похоже, что воспаление лёгких, он даже не реагирует ни на что. Пропустите, я сейчас вернусь.

Когда торопишься, всё как назло получается из рук вон плохо. Сначала я искал свою сумку, потом нащупывал в ней фляжку, которая словно запропастилась куда-то. Бегом кинулся обратно.

Вокруг больного музыканта суетились трое. Опознав в спину только администратора, я пробился к больному, попросту расталкивая остальных.

- Совсем сдурели, что вы его трясёте? У него уже носогубный треугольник потемнел, - рявкнул я на них, вглядываясь в лицо певца, - Быстро стакан найдите, - бросил я через плечо, расстёгивая у певца верхние пуговицы куртки. Поймав обе его руки за запястья, начал кастовать первое заклинание Малого исцеления. Ну вот, уже лучше. Дышать точно легче стал и не так порывисто. Минуты через три запустил заклинание повторно. Музыкант зашевелился и попытался удобнее сесть.

- Спокойнее, не дергаемся, сейчас всё будет хорошо, - придержал я его за плечи. Воспаление лёгких - это не царапины. От него и умереть можно. На третье заклинание меня ещё наверно хватит, а вот дальше вряд ли. Больно уж они затратные. После третьего лечения Лосев уже вполне пришёл в себя, и с недоумением начал смотреть по сторонам.

- Стакан, - потребовал я, протянув руку в сторону прохода. Сначала набулькал из фляжки четверть стакана, но засомневавшись, долил ещё немного, - Пей, оно не горькое.

- Что это? - дрожашей рукой принял стакан Лосев, с подозрением принюхиваясь к содержимому и разглядывая его на свет.

- Пей, давай, - требовательно скомандовал знакомый голос из-за моей спины, - Сколько раз тебе нужно повторять, чтобы ты после концертов не выскакивал курить на улицу. Ещё раз увижу - выгоню к чёртовой матери.

- Уф, хорошо-о, - зачем-то растирая лицо, прочувствованно сказал певец, - А я что, заснул?

- Ага, заснул. Так заснул, что мы тебя втроём разбудить не могли, - голос Дюжикова я узнал сразу. Оглянулся чисто из любопытства, мне стало интересно, кто же Лосева чуть раньше костерил, на чём свет стоит. Хм, мог бы и так догадаться. Намин жутко рассержен и, похоже, для Лосева разнос ещё только начинается. Надо спасать коллегу.

- Больному спать. Всем остальным выдохнуть и расслабиться. Меня до города не трогать, - раздав ценные указания я побрёл к выходу, хватаясь время от времени за спинки сидений. Прилично я выложился с лечением, раз меня на ходу так штормит.

- Через пару часов будем проезжать Бисерть. Город примечателен тем, что там наш дорогой Леонид Ильич в тысяча девятьсот двадцать девятом году начал землемером свою трудовую карьеру, - услышал я голос Николая, до сих пор продолжавшего свой краеведческий экскурс для окруживших его людей.

Я только головой покачал. И у нас, оказывается, генсек отметился. Надо же, какой он в молодости шустрый был, не то, что сейчас.

Добравшись до своего автобуса, я пристроил сумку вместо подушки и улёгся спать. Под мерный рокот двигателя мне снился океан и первый выезд факультета боевых магов на практику. Проснулся, когда нас сильно тряхнуло на колдобине, обнаружил, что меня укрыли чьей-то курткой, н снова провалился в сон. Приснился наш корабль. Лера - жизнючка, в которую я тайно был влюблён, впрочем, об этой тайне знала вся наша группа, и первые опыты работы с корабельными накопителями и амулетами.

- Павел, просыпайся, уже в город въезжаем, - тряс меня Алексей, вырывая из сна. Как так, я же только что заснул.

Вынырнув из-под куртки, огляделся. Точно, нам совсем чуть-чуть ехать осталось. Хороший сон приснился. Эх, мне сейчас бы накопитель... Я замер, боясь спугнуть мысль. Сам я артефактором не был, но теоретические основы артефакторики мы проходили, и даже что-то простенькое пытались делать на практических занятиях. Жаль, что их мало было, тех занятий.

Автобусы остановились, и вскоре из первого молодцевато выпрыгнул Лосев, явно играя на публику. Неплохо я его подлечил. Жив, бодр и весел.

Я помог перетащить наши инструменты и костюмы в гримёрную, и пошёл звонить жене. В этот раз у нас в комнате телефона не обнаружилось. В фойе сидел Степан Арамович, с газетой в руках, и явно кого-то поджидал. Нетрудно догадаться, кого.